— Вот она! — закричал один из прибывших исполнителей, указав на Нику. Девушка рванула было обратно, но увидела за спиной Тарита других безмолвных, которые подошли почти вплотную к ним. — Кимо, Хелика, держите её!

— Верховный дал другой приказ, — проговорил сквозь зубы Кимо. — Эссуа велел содействовать девчонке.

— Верховный судья предал нас и наши идеалы, — выкрикнул кто-то со стороны Динстона.

— И всё же мы служим ему, а не военному советнику, — Кимо махнул своим собратьям и обнажил оружие.

Моника поняла, что оказалась между двух огней: с одной стороны — прихвостни Витторио Гвери, с другой — сторонники Эссуа Маранте. И лучше бы убраться подальше, но она застряла посередине вместе с Арнаном, Динстоном и Таритом. Магия не отзывалась: или закончились отголоски выброса, который Ника подхватила через брешь в стене тюрьмы, или для контроля над сырой магией простого желания недостаточно. Может быть, Динстон был прав — необходима встряска, намеренная жестокость и пресловутый стресс, чтобы вернулась способность управлять этой самой магией.

Как бы то ни было, Ника неспособна применить сейчас ни одного заклятья, даже самого слабого. А значит пришло время для ближнего боя, когда ни магия, ни артефакты не сумеют помочь. «Никакой магии — только упорство, сила и ловкость», как завещал мастер Таккедо Стенели. Пусть неподкупная шпага рассудит, кто прав, а кто виноват. Моника училась держать шпагу с шести лет, после первого похищения, а с двенадцати лет её учил наставник, лучший из мастеров клинка. Возможно, именно ради этого момента всё и было, именно этот день и станет решающим. Она вынула шпагу из ножен, сделала глубокий вдох и взмахнула лезвием. Пришло время доказать себе и мастеру, что всё это было не зря.

Сталь в руках Моники звенела, сталкиваясь с оружием безмолвных исполнителей. Рядом с девушкой сражались мужчины и женщины, защищая то, во что верят, то, ради чего можно пожертвовать жизнью. Ника ещё никогда не ощущала такого единения с клинком, как сегодня, она буквально срослась со шпагой, стала единым целым с оружием, словно шпага была продолжением руки девушки.

Боковым зрением Моника следила за женихом и братьями, до сих пор не пришедшими в себя. Это странное замешательство Динстона и Тарита не вязалось с их привычным поведением, а уж абсолютная неподвижность мужчин и вовсе пугала. Припомнив, как замер перевёртыш в том переулке, после того как Кайдо накинул на него свою особую сеть, Моника ещё больше уверилась в том, что у Лиги и ордена Безмолвных общие инструменты для сдерживания магов. А это могло значить только одно — и те, и другие умеют убивать как бизаров, так и перевертышей без особых усилий.

Ника отразила очередной удар, сталь жалобно зазвенев рассыпала искры, а затем распалась на части, оставив девушку без оружия. Такого предательство от крепкой на вид шпаги Моника никак не ожидала, поэтому пошатнувшись отступила и чуть не пропустила укол в плечо. Вовремя увернувшись, девушка резко присела, выхватила один из кинжалов, которые так удачно припрятал по карманам предусмотрительный Кайдо, и попыталась защититься коротким стилетом.

К сожалению Ники, управляться с коротким клинком она не умела, а выставлять кинжал против шпаги в ближнем бою оказалось очень плохой идеей. Очередной удар безмолвного исполнителя пришелся на правую руку и перечеркнул метку Лиги изломанной линией. Моника сцепила зубы, чтобы не закричать в голос от боли, прошипела ругательства и склонилась к жениху.

— Ты нужен мне, Арнан, — взмолилась она, не зная, слышит ли мужчина её призыв. — Мне не справиться одной, слышишь⁈

— Не стоило ввязываться в бой, будучи не уверенной в победе, — раздался позади Ники голос Инес.

Моника обернулась к наёмнице и увидела, как та одной рукой держит Эрнарда, а в другой сжимает окровавленный кинжал. Только сейчас Ника поняла, что забыла про бывшего босса, который должен был находиться рядом с Арнаном, а вместо этого отправился гулять по коридорам дворца. И вообще, встреча с женихом должна была состояться у моста, а не в дворце, ведь Динстон на глазах Моники слевитировал из тюрьмы в королевский сад. Зачем же они вернулись?

— Эрнард, почему вы здесь? — обратилась Ника к бывшему боссу, которого, кажется, совершенно не волновало, что его брат лежит без сознания посреди полуразрушенного коридора. — Почему не отправились к мосту, как я просила?

— Динстон хотел найти Эссуа Маранте, — пожал плечами Эрнард, оттолкнул от себя руку Инес, пригнулся и на полусогнутых ногах шагнул к Монике, успевшей увернуться от удара кинжалом и откатившейся в сторону. — Верховный безмолвный судья исчез — или его похитили, или сбежал.

— Если бы ты знал моего отца, ты бы понял, что он никогда не сбежит от своих бумажек, — недовольно проговорила Инес. — А уж о том, чтобы позволить похитить себя и речи не может быть.

— Он оставил записку, — коротко бросила Ника, прикрывая собой Арнана и уводя напавшего в сторону от жениха. Раненая рука болела, но девушка не думала о себе, она защищала любимого мужчину. — Распоряжение для исполнителей.

— Вот и ответ — этот старый интриган опять что-то задумал, а своих холуев отправил на смерть, — подтвердила Инес вероятность того, что записку действительно написал верховный судья. — Отец любит разгребать последствия своих решений чужими руками.

— А ты где была? — спросила у неё Моника, неловко отбивая левой рукой шпагу и отступая назад — этак она будет пятиться до перехода в тюрьму и вернётся к тому, с чего начала. Если бы не безмолвные, исполняющие приказ верховного судьи и сражающиеся сейчас на стороне Ники, она бы давно проиграла эту битву.

— Нужно было разобраться кое с кем, — хмыкнула наёмница, одним точным ударом пронзила лёгкое напавшего на неё мужчины, а затем встала рядом с Моникой. — Тот стражник на мосту слишком уж нагло вертел свой револьвер.

— Безмолвные рассыпали здесь какую-то пыль, стеклянную что ли, — Ника попыталась оправдать состояние жениха, по которому Инес прошлась презрительным взглядом. — Арнан и Динстон уже полчаса так валяются, как и Тарит.

— А как ты хотела при минусовом резерве? Выживут, если повезёт, а сейчас не до них, — наёмница ткнула в бок Эрнарда и подтолкнула его вперёд. — Так, ты! Давай, швырни этих недоумков посильнее или о стену их приложи. Не боись, не оплавится твоя тонкая цыплячья шея — ошейник допускает использование магии до третьего ранга.

Эрнард посмотрел на Инес, смерил её взглядом с головы до ног, прищурился и вместо того, чтобы сделать, как она приказала, создал воздушную волну, которой попытался сдуть с брата и Динстона стеклянную пыль. Эта пыль, видимо, въелась в складки на одежде, так что Эрн добавил к воздушной волне водяную завесу, закружил водяной смерч, омывая Арнана со всех сторон. Моника поняла, что Эрн не столько беспокоился за брата, сколько не хотел подчиняться Инес и решил сделать то, что посчитал нужным, из чувства противоречия. Теперь Эрнард вовсе не походил на изнеженного мальчика, беспокоившегося за внешний вид и производимое впечатление. Впервые Ника смогла увидеть в бывшем боссе мужчину, боевого мага с дипломом академии, а не столичного франта с идеальным маникюром и уложенными кудрями.

Оказалось, что заклятья третьего ранга в тренированных руках гораздо действеннее, чем неумелые попытки Моники швыряться сырой магией вплоть до двенадцатого ранга. Эрнард повторил омовение посыпанных стеклянной пылью Арнана, Динстона и Тарита, а затем той же воздушной волной отбросил в сторону напавшего на него безмолвного исполнителя. На лице Эрна застыло безмятежное выражение, будто всё, что он делает — обыденность, не стоящая напряжения или каких-либо усилий. С таким же выражением мужчина обычно подписывал контракты и обедал в кафе неподалёку от офиса.

— Эй, а ты не так плох, как казалось поначалу, — хмыкнула Инес, воткнула кинжал в шею противника и снова атаковала. — Слушай, а ты можешь вынести как-то своих друзей на улицу? Узкий коридор — не самое подходящее место для сражения.