— На что он мне⁈ Я хочу сорвать публичную казнь и очернить Верховного безмолвного судью перед всей столицей, — расслабленность Инес исчезла, наёмница стала напряженной и жёсткой, как лезвие шпаги. — Пусть люди знают, кто стоит за назначением Витторио Гвери советником короля. Этот человек чуть не разрушил мою страну, так пусть вместо почестей его проклянут.

— Разве метка мастера выше закона? — усомнилась Ника. — Лига не настолько могущественна, чтобы спорить с высшим органом власти.

— Ха! Публичное признание отца отменит приговор, скорее уж он сам отправится на плаху, — мрачная улыбка на красивом лице наёмницы предвещала чью-то смерть, и Моника порадовалась, что сейчас они на одной стороне.

— Ты знаешь, как вызвать старейшину для подтверждения клейма? — спросила Ника, раз уж Инес вдруг стала разговорчивой и не уклоняется от ответов. — Или хотя бы как вызвать Кайдо?

— А клеймо у тебя для красоты что ли? — фыркнула она и провела пальцами по рисунку трилистника на руке. — Нажала на нужную точку, мысленно призвала кого надо и всё.

— Совсем как Кровный Зов… — прошептала Моника, прижимая палец к листку с зазубринами на одной стороне.

— Да, только кровь лить не обязательно, — бросила Инес от дверей и взялась за ручку. — Всё, я ушла!

Моника дождалась, когда стихнет гул от громко хлопнутой двери и мысленно позвала Кайдо. Она не верила, что наставник тут же явится, но надеялась — он хотя бы услышит и поймёт, что его подопечной очень нужна помощь. Вряд ли Инес сумеет убедить отца признаться, что и он приложил руку к перевороту — Эссуа Маранте ни за что не признается в заключении сделки с Динстоном Гордианом. Рассчитывать можно только на себя и Арнана. Ни Инес, ни кто-то другой не спасут Кевана хотя бы потому, что им нет дела до него — только личные счёты и амбиции.

— Ника, — голос Кайдо прозвучал совсем рядом, будто он стоял в комнате долгое время и ждал, когда на него обратят внимание.

— Кайдо⁈ — испуганно обернулась Моника и всмотрелась в лицо мастера. — Ты пришёл… где ты был?

— Искал своего бывшего ученика, искал предателя в Лиге, — хмуро ответил наёмник и провёл пальцами по шраму на щеке.

— Нашёл? — Ника смотрела на Кайдо и понимала — что-то изменилось, наставник изменился, стал мрачнее и угрюмее, насколько это вообще возможно.

— И да, и нет, — Кайдо сверлил взглядом Нику, которая не знала, куда спрятаться от пронизывающего холода в глазах наставника. — Предатель пока нужен мне живым, а ученик… уверен, что он явится на казнь Кевана Гордиана.

— Зачем? — просипела Моника, откашлялась и ещё сильнее запахнула халат.

— Затем, что моим учеником был Михар Гордиан, и это он оставил мне на память шрам с особыми свойствами, — припечатал Кайдо, почесал ногтем шрам, словно проверяя, на месте ли он. — Видишь ли, кинжал Михара был в его крови, мы ведь не в игры играли. Магическое закрепление, слышала о таком? Чем ближе ко мне кровь Михара, тем незаметнее шрам. При очень уж тесном контакте шрам и вовсе исчезает.

— Кевана казнят… Тарита скорее всего устранят безмолвные, — упавшим голосом проговорила Ника, глядя в жестокие глаза наёмника, в которых не осталось ни тепла, ни жалости. — А теперь ты говоришь, что убьёшь Михара.

— Не сразу, — впервые за этот недолгий разговор Кайдо улыбнулся, но его улыбка казалась оскалом, уродливой гримасой убийцы. — Уж поверь, я спрошу с него за всё — в пытках мне нет равных.

— Как ты узнал, что это Михар? — отрешённо спросила Моника, не сводя взгляда с лица наёмника.

— Больше некому: Кеван, Тарит и Динстон здесь, — мастер сделал шаг вперёд и оказался так близко к Нике, что она чувствовала на своей макушке его дыхание. — С Райаном я вчера встретился.

— Кайдо, ты взял меня в ученики, чтобы добраться до предателя, но… Михар не предатель, он… понимаешь, Михар — весельчак и балагур, — Моника и сама не знала, зачем пытается оправдать брата. Она уже поняла, что решение принято, что Кайдо не пожалеет Михара и что в ближайшее время Ника может лишиться не одного брата, а двух, а то и трёх разом. — Да, он с удовольствием ввязывается в авантюры, но только те, после которых можно посмеяться, ничего серьёзного.

— И всё же он стал моим учеником, втёрся в доверие, а когда я поймал его на горячем, попытался убить меня. Уж прости, ученица, но твою семейку придётся хорошенько проредить, — подтвердил опасения Моники Кайдо. Он ухватил её за подбородок, всмотрелся в лицо и нахмурился. — Если Михар не явится на казнь брата, мне придётся выманивать его другим способом.

— Хочешь убить меня? — Ника с самого начала знала, что Кайдо взял её в ученики не просто так — у него была своя цель. И теперь, когда эта цель почти достигнута, ему нет нужды играть роль наставника и уж тем более оставлять Монику в живых.

— Если бы хотел — уже убил бы, — наёмник отпустил Нику и усмехнулся своей жуткой усмешкой. — Нет, я заберу Кевана и спрячу его так, что Михару придётся выползти из своего укрытия. Ты — всего лишь дополнительная страховка.

На площадь стекались жители столицы, самоходные повозки ревели, не доезжая до площади, напыщенные и лощёные перевёртыши, казалось, совершенно не удивлены происходящим. Единственное, что изменилось — они держали в руках антимагические ошейники, словно боялись захлебнуться магией, отголоски которой ещё не до конца рассеялись. На шеях магов красовались усиленные ошейники, у некоторых из них и по два, а то и три ошейника в ряд.

Моника боялась сырой магии не меньше них — вдруг очередной выброс окончательно подчинит её и заставит забыть о дорогих сердцу людях. Ей пришлось встать рядом с Динстоном и Таритом на высокой мраморной платформе, на которой сосредоточилось всё внимание жителей Саранте. Кеван даже не сопротивлялся, когда его вывели в центр этого помоста и поставили на колени. Монике было больно видеть брата сломленным, сдавшимся и покорно ждущим смерти, но она не могла ему помочь. Арнан сжал руку невесты, поддерживая и успокаивая, но после разговора с Кайдо Ника понимала, что эта история не закончится хорошо.

Арнану никто не позволит приблизиться к Кевану, Инес и Кайдо наверняка заодно, по крайней мере, Инес выполнит приказ Кайдо. Да, она хотела вывести своего отца на чистую воду, хотела, чтобы он прилюдно признался в своих преступлениях, но Кайдо ясно дал понять — Кеван нужен ему не в качестве ученика Лиги, а в качестве приманки для Михара. Моника ломала голову и пыталась понять, как вообще Михар оказался в Лиге и почему он решил убить Кайдо. Если это было очередное задание под прикрытием, почему он не закончил его?

Тем временем глашатай сообщил о смерти короля и назначении принцессы его наследницей. В толпе послышались недоверчивые смешки, которые усилились, когда тот зачитал с бумаги оставшийся текст. Да, конечно, Верховный судья взял на себя «бремя обязанностей» почившего короля, и он будет действовать только в интересах страны и будущей королевы. Моника фыркнула с тем же недоверием, как и у большинства жителей столицы — чтобы дорвавшийся до власти политик добровольно отдал её в чужие руки⁈ Да скорее принцесса задохнётся во сне или подавится десертом!

Приглядевшись к принцессе, Ника ещё больше уверилась в том, что та не доживёт до совершеннолетия: надменное лицо, на котором читались высокомерие и заносчивость — девица явно была взбалмошной, избалованной и капризной. Такую проще устранить, чем пытаться с ней договориться. Между тем, глашатай объявил о помолвке «дорогой, любимой и всеми уважаемой наследницы» с сыном посла Кадарии, который непременно станет «надёжной опорой принцессе и верным слугой жителей Рилантии».

Моника покосилась на Тарита, ища в его лице согласие или отрицание, но он невозмутимо раскланялся, показывая себя во всей красе, а затем улыбнулся светской улыбкой: не слишком широкой, всё же смерть короля — не повод для радости. Эта улыбка вызвала у Ники нервную дрожь. Тарит так легко принял факт своей помолвки, да ещё и стоит тут с таким видом, будто для него это не новость. Или они с Динстоном успели обсудить новый статус Тарита? Ну конечно! Это Монике не обязательно сообщать о своих планах, а между собой — почему бы и нет?