И незыблемое, словно зима.

В казарме он облачился в парадный красный мундир и строгие брюки. Приходилось признать – на натренированном теле наряд, оставленный для него отцом, сидел неплохо, а красный создавал интересный тандем с темным цветом его волос.

Эскилль сел в сани, где его уже ждал отец. Снежногривы помчали их к Зимнему дворцу.

Первоначально бал проходил прямо на крепостном дворе. По всей площади устанавливались жаровни с колдовским огнем – своеобразные копии Чаш Феникса, только их целью была защита от холода, а не от исчадий льда. Зимний бал и Совет стражей в Атриви-Норд стали традицией, хотя нечто похожее стали устраивать и в столице, Нордфолле.

В особенно плохой для островитян год (Эскиллю тогда и семи не исполнилось), когда обезумевшими от голода исчадиями льда была уничтожена Таккана и несколько других деревень, король посетил Атриви-Норд во время Зимнего бала. Разумеется, учинив своим визитом нешуточный переполох. Совет стражей тогда продолжался три дня и закончился охотой на исчадий в Ледяном Венце. Король лично возглавлял охоту. То ли он решил хоть как-то приободрить людей, то ли впрямь счел Зимний бал хорошей традицией, но вскоре после его отъезда в Атриви-Норд прибыли столичные строители, которым было велено построить более подходящее вместилище для бала. Так в их крохотном городишке появился Зимний дворец.

По его подобию назвали и проходящий в нем каждые двенадцать месяцев (по старому стилю календаря) бал. Вот только в нем не было ничего зимнего. В расставленных по четырем стенам зала каминах резвились выловленные из Фениксова моря саламандры. От огненных ящерок исходил сильный жар, что позволяло модницам Атриви-Норд щеголять в самых открытых – и откровенных – платьях. Их шили из тонких тканей – летящих, газовых, полупрозрачных, тех, что в обычное время уступали в ценности шерсти и меху.

И цвета здесь непривычные: появиться на Зимнем балу в белом, голубом и серебристом – дурной тон. Люди устали от них. В этот день им хотелось более ярких, взрывных красок. Все оттенки огня, а еще… зеленый – с десятками полутонов. Не только привычный, хвойный, зеленый, но и малахитовый, изумрудный, нефритовый, салатовый, мятный и травяной.

Совсем не зимний бал… Но это единственное время года, которое они знали. Другие, даже оставшиеся в памяти благодаря прошлым поколениям, для жителей Крамарка – пустой звук.

Выбравшись из саней, Эскилль направился в бальную залу. Отец остался в вестибюле слишком роскошного для Атриви-Норд дворца – встречать давних друзей-капитанов. Для этой цели куда логичней было бы нанять лакеев, как это делали в Нордфолле, но у Улафа Анскеллана был свой собственный взгляд на многие вещи. С общепринятым он часто не совпадал.

Двигаться одновременно с разделенной тенью оказалось задачей не из легких. Да, их было двое, но сознание им принадлежало одно. И все же Эскилль не мог позволить тени застыть на месте, упуская драгоценное время. К утру он уже должен был знать, где находится логово вендиго – чтобы не допустить блуждания вслепую десятка капитанов по смертельно опасному Ледяному Венцу. Да, им не впервой сражаться с исчадиями, что расплодились по всему Крамарку. Да, порой до их городов долетали и духи зимы. Но они не знали, на что способны по-настоящему разозленные духи, чью игру пытаются испортить люди.

Они не знали, что такое – снежная буря.

Стоило Эскиллю отвлечься, как тень едва не врезалась в дерево. Он отшатнулся, хотя на его пути не было препятствий. Со стороны огненный серафим мог показаться или сумасшедшим, или пьяным. И то, и другое могло навредить его репутации… а она и без того не безупречна.

Пространство дворца полнилось людьми в причудливых и роскошных нарядах. Здесь собрались, казалось, все горожане – огромная зала едва вмещала их. Строгие мундиры, игривые платья, саламандры в каминах...

И танцы. Куда же без них. Эскилль поморщился – заставить его танцевать могли разве что босые ноги и битые стекла.

– Какое потрясающее платье! – восхищенно сказала одна девушка другой.

– Это от здешних умелиц, ледяных сирен. Их магазинчик…

Эскилль прошел мимо, скользнув взглядом по гладкой ткани, стекающей с плеч по точеной фигурке.

Стоя в центре зала, словно истукан, наблюдая за танцующими парами и расточая бессмысленные улыбки, огненный серафим чувствовал себя бесполезным. Необходимость управлять собственной тенью хоть немного скрашивала ощущение, что он впустую тратит свое время.

Нильс, непривычно серьезный и важный в своем золотисто-черном мундире, танцевал с Аларикой. Она была прекрасна в красном шелковом платье, в тон волосам. Танец закончился. Следопыт, только сейчас заметив Эскилля, направился к нему. Аларика, едва взглянув на огненного серафима, подошла к камину с саламандрами. Она снова была бледна, снова не могла согреться.

– Я знаю, как это выглядит, – выпалил Нильс. Он казался решительным, но зачем-то вцепился рукой в золотую пуговицу, и беспрестанно ее крутил. – Но Аларика мне нравится – действительно нравится. У тебя был шанс – она была рядом с тобой, но ты... ты ее не ценил. Я не повторю твоей ошибки.

– Это была не ошибка, Нильс, – вздохнул Эскилль. – Невозможно полюбить человека только за то, что он рядом.

– А я... полюбил.

Аларика была права – он дурак и слепец, который не видит ничего дальше собственного носа. Сблизили ли их совместные патрули или в первую же их встречу Нильс понял, что… пропал?

– За время нашего знакомства ты признавался в любви пяти девушкам, – заметил Эскилль. Впрочем, он не ставил перед собой цель уязвить друга.

– Аларика – особенная. Не только потому, что она прекрасна, и она – огненный серафим. Она – та самая, понимаешь?

«Понимаю».

– И я не боюсь твоего огня, ясно? – не слишком уверенно сказал следопыт.

– Нильс, я не буду с тобой драться, – тихо рассмеялся Эскилль. Силы неравны, и это несправедливо, но дело не только в этом.

Нильс послал ему недоуменный взгляд.

– Я же собираюсь отбить у тебя девушку.

«А была ли Аларика когда-то по-настоящему моей?»

Эскилль похлопал друга по плечу затянутой в перчатку рукой.

– Думаю, вы будете прекрасной парой – если Аларика, конечно, подпустит тебя достаточно близко и великодушно позволит себя любить. И быть может, однажды даже ответит взаимностью.

Оставив недоумевающего Нильса лелеять мечты о красноволосой охотнице, Эскилль направился в дальний конец зала. Не дойдя, дернулся, словно от удара.

Удар и был, но не здесь: блуждающая в Сердцевине тень столкнулась с исчадием льда.

Если тень исчезнет, рухнет весь его тщательно выстроенный план. А значит, оставаться в стороне не получится. Нужно драться.

У тени не было верного клинка, который можно зажечь касанием. Но было кое-что другое – дар огненного серафима. Самое сильное в мире пламя.

Эскилль поспешно спрятался за колонну. Прикрыл глаза, мысленно становясь тенью – переключая все внимание на нее. Главное, следить, чтобы его настоящее, живое тело сохранило твердость в ногах и не сползло на пол. А еще лучше – чтобы не повторяло действия тени, которая в этот самый момент призывала вложенное в нее Ингебьерг Пламя.

– Скажите, все сыновья капитанов так скромны? За весь вечер вы едва перемолвились с земляками и несколькими фразами. Знаю, это нескромно… но я наблюдала.

Эскилль не сразу понял, откуда в ночном лесу, где кипел бой, мог взяться томный девичий голос. Поняв, мысленно застонал.

Или не мысленно?

– Что-то не так? – встревожилась юная особа с золотистыми кудряшками. Хорошенькая, ладная и очень раздражающая своим появлением в такой неподходящий момент.

Эскилль заставил часть своего сознания вынырнуть из тени и перетечь в тело у колонны. Заминка вышла ему боком: Снежный Призрак послал вперед ледяную волну, отшвырнувшую тень назад. Дернувшись, серафим с трудом сфокусировал взгляд на юной барышне, тревога которой нарастала с каждой секундой его молчания. Сделать это было непросто – в глазах двоилось. Эскилль одновременно видел и миловидное личико, и Ледяной Венец.