Воительница, принадлежащая единственным землям в этом мире, которые я еще не обыскал, наверняка владеет нужной мне информацией. Не желающая говорить, никогда до этого дня, она могла снова остаться безучастной. Что ж, придется найти способ ее разговорить.

— Верховный? — растянула она, и голос, похожий на женский, но все же потусторонний, заполнил пустые камеры подземелья. — Давай я с одной попытки угадаю, что тебя сюда привело?

Сгорбленная, но не потерявшая азартного блеска черных, суженых глаз, она смотрела на меня из угла камеры. Земляная кожа обтягивала сильное тело. Рядом покоился острый жезл — основное оружие гончих, которое невозможно отобрать. Почему так — ответа я пока не нашел. Но куда бы я не перемещал шпионку, жезл через время материализовался рядом с ней.

— Угадай, — бросил я. Пусть болтает. Может и удастся вытянуть из нее что-то стоящее.

— Сенсария наконец сбежала? — сказанное смешило черноглазую, да так сильно, что она прыснула, прежде чем добавить: — Они всегда сбегают, как только наступает время выбирать кандидата.

— Что значит сенсария? — решил начать с простого я. — И кто такие кандидаты? — раздери их черти.

Нельзя показывать воительнице и толики того смерча, что бушевал внутри. Нельзя, или она узнает, что имеет надо мной преимущество.

— Сенсария — это новая Мать, время которой пришло, — почти музыкально произнесла шпионка. — А кандидат это тот, кого она выберет, чтобы родить от него дитя. Но ведь ты этого совсем не знал?

— Знал или нет, с чего ты взяла, что это должно меня волновать?

— Потому что ты здесь. Стоишь у сырой, ржавой камеры, и слушаешь, что я тебе говорю, — воительница подскочила с узкой лавки, что держалась у стены на цепях и взяв в руки жезл и ткнула им в висящий на камере замок. — Отпусти, и я покажу тебе, где теперь обитает твоя госпожа!

— Госпожа? — не совсем поверил услышанному я.

— Каждый, потерявший от Матери голову, признает ее госпожой, — с выражением лица, будто объясняет мне элементарные вещи, протараторила она. — Ты, мотт, противься сколько влезет, но меня, главное, отпусти.

— Давай подытожим: ты, просто так, отведешь меня к…

— Матери? — снова выпалила воительница, которой явно не хватало терпения. — Да. Но с чего ты решил, что я это сделаю просто так? Всему есть цена.

— И какова твоя?

— То, чего я хочу, мне уже обещали, верховный, — высоко задрав подбородок, пояснила она.

— Кто? — лезвие ножа в моей спине перекручивалось с нарастающей скоростью. — И почему ты думаешь, что я не смогу предложить больше?

— Потому что я хочу смерти! Настоящей! — уголки рта и серые губы по-человечески дрогнули. — Свободы от этого тела, от этого бремени, — она потрясла рукой с сияющим жезлом в руках. — Для себя и сестер!

— Тот, кто тебе это пообещал — солгал.

И по черным глазам, что едва не заблестели слезами, я понял, что она тоже знает правду. Ни ищейки, ни гончие не могут обрести покой. Смерти они не нужны. Несмотря на их мастерство, силу и преданность, Небеса давно от них отказались, чем обрекли на вечные скитания по земле.

— Нет, — потрясла угольными волосами воительница. — Он смел и порядочен, не то, что большинство людей!

— Хочешь верить в сказки? Пусть, — пожал плечами я, хотя до спокойствия и скуки мне было очень далеко. — Кто он и как его зовут?

— Сначала замок, — она снова стукнула сияющим жезлом по железным прутьям камеры.

— Если решила меня обмануть, лучше запомни это место. Потому что ты в него непременно вернешься.

Тьма спрыгнула с руки, набросилась на кусок металла, вырывая из него механизм и отворила клетку, из которой медленно и с гордо расправленной спиной вышла воительница.

— Моего благодетеля зовут Томас Клифф, — торжественно объявила она. — Это он велел мне привести тебя в Сорру, когда придет время кандидатов.

Ночи в Песчаном Замке всегда были тихими. Обязательный покой, напоминающий строгий и больничный, соблюдался наставницами якобы для моего благосостояния. Мать должна отдыхать, быть полна энергии, и все свои силы сохранять ради одного события — выбора достойнейшего из кандидатов.

Но тишина, что царила в катакомбах под за́мком, была совершенно иной. Осязаемой, плотной, и даже воздух врывался в легкие с непривычной тяжестью. Хорошо, что я послушала Томаса и взяла с собой накидку, служащую защитой от грязи и паутин, да и дышать через нее, было легче, чем без.

Выкопанные людьми, или же созданные природой катакомбы напоминали пещеру. Казалось, что из темноты на нас вот-вот может выпрыгнуть зверь, за то, что в его владения вторглись.

В туннеле мы шли по твердой, утоптанной множеством шагов, тропе. Подумать только, я ведь даже не подозревала о существовании такого места, а кто-то, судя по свежим следам на песке, делает это регулярно.

Мы спустились сюда через одно из пустующих помещений для обслуги. Томас отодвинул от стены колченогий, старый стул, нагроможденный вещами, о которых благополучно позабыли, и взгляду сразу же открылась низкая и довольно узкая ниша. К ней вели несколько ступенек вниз, а там уже была заветная дверь.

— Я думала, вы покажете мне тайную часть замка? — идя рядом с советником Эра, который высоко над землей держал яркую лампу, и не спуская с него взгляда, спросила я.

— Все двери, что ведут в ту часть здания — замурованы, — прозвучавший предельно честно ответ, скорее всего был правдой.

Я и сама, за проведённые здесь ри месяца ни разу не предположила, что у замка есть скрытая от меня часть.

— Тот, кто это сделал, постарался, — колко, и не скрывая чувств, высказалась я. — Зачем?

— Дело не в том, кто это сделал, госпожа. Рабочие, за пару монет, выполнят любую задачу, — начал издалека Томас, пока мы шагали по влажному песку туннеля. — Вопрос в том, почему это произошло?

— И почему же?

— Вам лучше все увидеть своими собственными глазами, — чуть глухо, будто этот ответ дался ему нелегко, ответил Томас и свернул влево, где нас ждал очередной потаенный проход, но уже обратно в замок.

Говорить шепотом и оглядываться по сторонам больше не приходилось. Здесь нас не услышат. Сняла с себя шарф и отвела волосы за спину, открытым взглядом всматриваясь в окутанные сумраком особенности тайного крыла Песчаного Замка.

Эта часть строения оказалась покинутой, забытой, брошенной, и напоминала большого каменного призрака. Здесь было сухо, холодно, а в воздухе витал особенный запах. Такой обычно царит в старых домах, библиотеках или чердаках. И связан он непременно с ценными вещами из прошлого, дорогими воспоминаниями.

От того, что прямо сейчас вокруг меня витают частички, что когда-то витали вокруг моей матери, в горле поднялся ком. Я бы хотела… Я бы так хотела вдыхать и чувствовать ее присутствие, перебирать в голове воспоминания, но у меня их нет!

— Вы многое знаете о Мириам, — окликнула идущего перед собой Томаса. — Что вы знаете обо мне?

— Госпожа, — он замолчал, продумывая ответ. Мы сравнялись. — Мне известно все то же самое, что и другим вашим слугам.

— Не правда! — я перегородила ему дорогу. — Вы лжете. Каждый раз, когда я что-то спрашиваю, вы придумываете ответ вместо того, чтобы честно сказать, как все есть на самом деле.

— С возрастом память перестает быть моей сильной стороной, извиняюсь за причиненное неудобство.

— Без правды моей преданности вам не видать, — скрестила руки на груди. — С места не сдвинусь, пока вы не ответите на мой вопрос. Так и буду здесь стоять, сколько потребуется! Всю ночь, а потом и день.

Томас выдохнул, широкие плечи опустились. У него точно есть как минимум две личины! Одна принадлежит градоначальнику и слуге Эра, а вот вторая кому-то совершенно иному. Он откинул с головы запачканный пылью из туннеля капюшон и глядя перед собой, кивнул каким-то своим мыслям.

— Ладно, — ответил мужчина и посмотрел на меня так, как еще никогда до этого. Тяжело, серьезно, но не излучая никакой опасности.

— Л-ладно? — дрогнувшим от неожиданной перемены в его настроении голосом пискнула я.