— Комната запечатана Тьмой, — недовольно поясняет он, стоя на приличном расстоянии от меня. — Она поглощает звуки.
Вот теперь мне становится страшно совсем в ином смысле. Почему хозяин этого замка, а заодно и всех его обитателей, вдруг решил, что нас не должны слышать?
— Зачем? — сжимаю края платья, прекрасно зная ответ.
Не сказав ни слова мотт пересекает комнату, подхватывает меня и усаживает на холодный лаковый стол.
Я чувствую, что он зол. Сильно зол. На меня! Но за что?
Расшитая ткань тонкого нарядного платья передает жар мужских пальцев, что впиваются в кожу. Он наклоняется, разглядывает мое лицо. Лихорадочный взгляд старательно избегает моих глаз.
— Ты, — его рука исчезает с бедра. Большим пальцем он надавливает мне на нижнюю губу. — Откуда ты вообще взялась?
— Из Третьемирья, — шепотом отвечаю.
Он с насмешкой выдыхает. Ледяные глаза царапают презрением. Все внутри меня сжимается. Последний раз я видела его так близко на нашей свадьбе. В день, когда моя жизнь обернулась шоком.
Я потеряла жениха, близких, дом… себя! И оказалась в ледяной ловушке самого сильного человека всех миров, что поставил меня перед выбором, которого, конечно же, нет. Да и человек ли он, я не знаю…
Сквозь подступающие слезы смотрю на того, в чьей власти нахожусь. Мотт молодой мужчина, старше меня лет на десять. Если бы не легкая щетина, можно было бы подумать, что он вовсе не человек и его черты высечены изо льда.
— Для мужчины из Авенты женитьба на такой как ты — это позор, от которого не отмыться до конца жизни, — он снова проводит пальцем по моим губам, размазывая вызывающе яркую помаду, которую так старательно наносили служанки, «ведь мужа нужно встречать красивой!». — Представь, какой это позор для меня?
Ведь он верховный мотт. Так его называют слуги. И то, что это прозвище несет в себе опасность, я понимаю прекрасно!
— Наверное, сильный, — выдыхаю я, пытаясь понять эмоции своего ненормального мужа. — Послушай, если тебя не устраиваю я, то давай… разведемся? Тогда каждый из нас пойдет своей дорогой.
— Ты глупа, — издевательски говорит он. — Наш союз важнее даже моих желаний. Но ты останешься здесь, пока я не найду способ от тебя избавиться.
Я нервно сглатываю. Избавиться?!
— В чем важность нашего союза? — задаю давно терзающий меня вопрос.
— Тебе. Никогда. Не понять.
Буквально по слогам произносит он.
— Не понять, так не понять, — пытаюсь слезть со стола, а он не позволяет.
— Раздевайся, — бросает муж и наконец отходит на пару шагов.
— Что?.. — хриплю я, не веря своим ушам.
— Раздевайся.
— Но зачем? — губы дрогнули в непонимании. Мотт выглядит убийственно серьезным.
— Я буду смотреть.
Сделав рваный вдох, инстинктивно хватаюсь за воротник шубы и закрываюсь от него.
— Нет!
— Нет? — переспрашивает он и смотрит на меня с абсолютным безразличием.
Отрицательно мотаю головой и отказываюсь верить в происходящее. Он наклоняет голову и опять разглядывает меня. Словно вещь!
— Что? Что ты смотришь?! — ору я.
— Закрой рот.
Одновременно с его словами, от Тьмы, что запечатывала покои, отсоединяются несколько кусков темноты и словно бешеные псы разрывают на мне верхнюю одежду. Пух разлетается в стороны, лоскуты бесшумно падают под ноги…
— Это кровь, — я провела рукой по предплечью, вытирая алые капли. — Ты меня ранил…
— Я два раза повторять не стану. Но если тебе понравилось, то я буду раздевать тебя так каждую ночь.
— Ненавижу, — соскакиваю со стола и яростно сдираю с себя одежду. — Ненавижу тебя! Авенту! Этот склеп! Снег! Ненавижу, понял!
Первыми на пол летят длинные перчатки. Несчастная шнуровка платья за спиной не поддается, приходится рвать как есть, и я делаю это без всякого сожаления.
Некогда роскошный наряд падает на пол неказистой тряпкой. Я отвожу взгляд к высокому потолку и срываю с себя нижнее платье, оставаясь совершенно голой.
— Доволен? — выплевывают это слово, чувствуя, как от стыда горят щеки, а тело дрожит от холода.
— Смотри на меня, — приказывает он, приближаясь.
— Чтоб ты сдох, — наши взгляды встречаются.
— Лея… — мотт нависает надо мной, придавливает своим телом, его голодный взгляд падает намного ниже моего лица. — Странно, — в его голосе звучит недоумение.
— Что тебя так удивляет?! — переспрашиваю, пряча в голосе издевку, но он ее прекрасно слышит.
— Ничего не удивляет, — Теон хватает мои запястья одной рукой и крепко сжимает, чтобы я не двигалась. — А вот твое тело мне отвечает. Забавно.
— Забавно?..
Ну уж нет, пусть лучше он меня презирает. Словесные нападки даются мне куда легче, чем то, что он делает сейчас.
— Представь себе, — проговаривает он совсем близко.
Если бы я не ощущала его ненависть так отчетливо, то решила бы что он вот-вот поцелует. Но нет, мотт не хочет поцелуя…
Он вдруг прижимает меня к своему телу, и я так близко, что чувствую, как сильно он возбужден.
— У меня есть жених! — от бессилия выпаливаю я.
Чем меньше Теон обо мне знает, тем лучше. Но отвлечь его как-то надо, и, кажется, это сработало.
— Мне все равно, — спокойно говорит он, и еще сильнее вжимается в меня. — Но я могу его убить.
— Нет! — вскрикиваю и вырываюсь, но опять неудачно.
Не хватало еще чтобы из-за меня в беду попал Арт. Надо держать язык за зубами, а я как дура болтаю о личном. И кому!
— Почему нет? — звучит прямо у моих губ. Я чувствую, как мотт дышит. Быстро и отрывисто. — Он не смог тебя защитить, не взял тебя в жены. Не сделал тебя женщиной.
— Как он мог меня защитить?! — я близка к тому, чтобы истерически рассмеяться своему мучителю прямо в лицо! — И откуда ты знаешь, что я не…
— Не спала с мужчиной? Чувствую.
Он хочет сказать что-то еще, но медлит. А потом окончательно сбивает меня с толку.
— Джинны сказали, что ты создана для меня. Поэтому никому до меня, — выделяет он, — ты принадлежать не могла.
— Или это случайность, — спешу его разочаровать. — Может, мы просто… не успели? И решили сначала узнать друг друга, и только потом жениться и спать?! — понимаю, что безопаснее выбирать выражения, но гнев от несправедливости заставляет меня высказывать правду.
— Хмм, нет. Не случайность, — он отходит, но только для того, чтобы стянуть себя рубашку через голову. Теперь он голый по пояс.
Знаю, что смотреть нельзя. Но смотрю. И вижу то, что обычно приводит девушек в полный восторг. Он весь соткан из мышц, вот просто весь! Даже придраться не к чему.
— Перестань! Чтобы ты не задумал, не надо… — перестаю на него глазеть и понимаю, что Теону ничего не стоит взять меня силой.
— Надо, — он ловко разводит мои бедра в стороны и притягивает к себе.
— Я не хочу так!
Он смотрит на меня слегка нахмурив брови. Будто не понимает моей просьбы.
— По-другому не будет, — бьет словами он. — Никогда.
— Тогда советую начать искать способ, как избавится от меня поскорее! Потому что спать с тобой по своей воле я не стану. Никогда.
Он молчит, а я за такую дерзость ожидаю как минимум пощечину.
Находиться с ним в тишине тяжелее, чем терпеть колкие слова. В немой паузе мы продолжаем смотреть друг другу глаза, и я уже хочу отвернуться, как замечаю… огни?
Золотые, зеленые, синие… маленькие и мерцающие словно сокровища, огни в глазах того, кто лишил меня свободы? И самое ужасное — они меня завораживают.
— Я дам тебе три дня, — произносит он и отводит взгляд. А затем отпускает меня.
— Три дня? — шокировано переспрашиваю.
— Чтобы ты пришла ко мне сама.
— Не приду, — шепчу одними губами.
Он замечает мой почти немой протест и подходит снова. Только в этот раз быстрее и злее. Хватает меня и опрокидывает на спину. Спину обжигает холодом лаковой поверхности стола.
— Джинны сказали, что твой дар проявится через три дня, — он вытягивает мои руки и крепко сжимает запястья над головой. — И в своем истинном облике ты придешь ко мне.
