Расстояние ничего не значит. Обиды пусты, как и слова. Все в глазах…

И перед лицом того, в чьих глазах моя жизнь и погибель, радость и боль, одиночество и тихий восторг, я слаба. Плохо ли мне от этого?

С этим внутренним вопросом зарываюсь пальцами в его волосах.

Стыдно ли мне?

Я оплетаю его ногами, прижимаясь так, чтобы он не останавливался.

Что будет потом?

А потом хоть потоп…

Теон приподнял меня, мир вдруг перевернулся, и я оказалась верхом. Тяжело дыша, я ухватилась ладонями за его плечи. Низ живота тут же защекотали бабочки.

Небеса, какой же он… На смуглой, матовой коже кое где проступали капельки влаги. От дыхания, чуть рваного, и любых, даже незначительных движений, оживал безукоризненный рельеф. И я не сдержалась — обрисовала его руками.

Но мотт тут же их убрал. И подхватив за берда насадил на себя. Не торопясь, и сцеловывая с моих приоткрытых губ стон удовольствия, который я так старалась скрыть.

Не дав мне времени опомниться, он делал это снова… и снова. Бабочки в животе пропали, и на их место пришло знакомое сладкое ощущение, предвещающее оргазм.

Теперь я убрала от себя его руки, и держась за него, как за единственное спасение, задвигалась.

— Не спеши, — вывел меня из забвения его голос. Чуть огрубевший, севший, из-за того, чем мы занимались. — Лея… — он обхватил мою талию руками, но я все равно не послушала.

— Поздно, я почти… — призналась я, хотя совершенно не намеревалась. Чай, чтоб его!

— Тогда не останавливайся.

Он прижал меня к себе, но так, чтобы я могла двигаться в нужно мне ритме. И от того насколько его много, и как невероятно он ощущается внутри, всего в несколько плавных скольжений я достигла точки невозврата. Тело дрогнуло, обласканное лепестками высшего удовольствия.

Теон сразу же это заметил и набросился на мои губы. Требовательно вторгаясь в мой рот языком. И жестко вбиваясь в меня, на самой вершине оргазма. Словно он имел на меня все права. А потом присоединился ко мне, и догнал меня на пике в несколько чувственных толчков.

Мне оставалось только принять его, и я делала это охотно, без стеснения. Вбирая в себя его страсть, его силу, всё, что он может мне дать.

Теон заглянул мне в глаза чуть смягченным взглядом, положил на лицо ладонь и огладил щеку. Я же понимала, что эти ласки вот-вот иссякнут и придет время вопросов, поэтому прикрыла глаза наслаждаясь последними мгновениями нормальности.

— Итак, — мягко начал он, — что заставило тебя поступиться принципами сенсарии и переспать со мной?

— Желание, — сквозь зубы процедила я, и уже хотела с него слезть, но он не пустил.

— Что еще? Ты сама сказала, что между нами было что-то еще… Я слушаю.

Не успел он до конца задать вопрос, я закрыла себе рот двумя руками, чтобы заглушить ответ. Он не должен слышать от меня признаний, сделанных под чаем правды! Не ответить я не могла, и мои слова, заблокированные ладонями, прозвучали нераздельной кашей.

— Теперь мне вдвойне интересно.

Он шевельнул бердами, демонстрируя, что все еще во мне. Гад!

— Я бы мог запросто заставить тебя говорить, но если ты ищешь путей посложнее… то я даже не против. Кто знает, может действие камней времени иссякнет как раз на самом интересном месте.

— Ладно! — рявкнула я и запрокинув голову, прикрыла глаза. — Мне казалось… что я… что мы… что между нами любовь.

— Тогда почему, сожри меня черти, почему ты здесь? — он взял меня за плечи и привлек к себе. — О чем ты думала, когда покидала форт?

— В ту секунду… — я, конечно, старалась выбирать слова насколько могла, но ничего кроме коротких пауз из этого не получалось. — Мне было страшно оставаться. Миррор пытался затащить меня на дно, я чуть не утонула в Ледяном Море, ты со мной почти не говорил, когда я просила! А потом, я обманом взяла у Скарлетт ключи и случайно нашла какие-то свитки, в которых говорилось о том, что ты убил их…

Небеса, каким облегчением было наконец все это ему высказать. Какой колоссальный вес имеют недосказанности!

— И тогда ты решила отправиться на поиск нового мужчины? — небрежно швырнул в меня эти слова он. — Миррора больше не существует. Одну, к Ледяному Морю я тебя бы и так больше не подпустил. А документы, что ты видела… в них только часть правды.

— Ни на какие поиски я не отправлялась!.. — тема кандидатов набила такую оскомину, что я была говора заорать.

— Тогда, что? Объясни мне, как ты оказалась здесь?

— Меня не спрашивали! — и даже это ужасное признание принесло величайшее облегчение.

Только вот по лицу Теона было понятно, что теперь от Сорры не останется камня на камне.

— Кто это сделал? И как? У тебя же есть крылья.

Ревность вдруг отступила и мотт стал мыслить трезво, а главное задавал правильные логические вопросы, ответы на которые мне было так страшно давать. Да и никакой пощады ни Сорре, ни Эру это не обещало.

— Их нет, — вытянула вперед запястья, на которых красовались два тускло мерцающих браслета. — Благодаря браслетам.

— Ты должна рассказать мне больше, Лея.

Купол Тьмы, что накрывал шатер почернел. И откуда я только знаю, что это делает его гнев?

— Да уж, — я пожевала нижнюю губу, не зная, с чего начать и как всё уместить в короткий промежуток времени, что у нас остался. — Сколько времени у нас осталось? Это будет долгий разговор.

— Считай, что у тебя есть все время на земле, — он огладил мои щеки кончиками пальцев. — А когда оно истечет ты получишь свои крылья обратно, даже если это будет стоить кому-то головы.

Я ничего не ответила, и только слабо кивнула. Мне не хотелось разрушать обещание Теона, особенно такое. А какой-то части меня даже отчаянно хотелось, чтобы с отрубленной головой Эра закончилась и магия браслетов.

Но что, если секрет этих чар умрет вместе с ним?.. Тогда я навсегда останусь заложницей.

— Мне нужно тебе кое-что показать, — я поднялась с дивана, обулась, и, придерживая платье одной рукой, указала на Песчаный Замок. — Там есть потайной ход, и он ведет в одно место, которое ты должен увидеть. Даже несколько… мест, — тяжело выдохнула я, и даже на это легкое движение тела, порванный наряд отреагировал тем, что свалился на землю.

Теон поднялся вслед за мной и вручил мне черную тунику. Я легко и быстро ее надела, и тут же утонула в запахе мотта. Таком вкусном, что вдыхала я неспеша и полной грудью. Он поправил свою одежду, вернее то, что от нее осталось ниже пояса, и велел:

— Показывай.

Пробормотав про себя мольбу Небесам, а главное просьбу о помощи, я отвела мотта к Песчаному Замку. Тьма рассеялась, стоило нам к ней приблизиться, и услужливо поплелась за Теоном, словно большая ручная змея. От нервов вспотели ладони, поэтому о ползущей за нами тени я забыла очень скоро.

Быстро и без проблем найдя по памяти вход в подземелье, который мне показал Томас, я опустилась в него с моттом. Вернее, он настоял и опустился первым, а потом подал мне руку.

Теон не понял почему мы снова, и так быстро вернулись обратно в замок, но я должна была показать ему галерею. Чтобы как-то начать разговор о моей матери, гробницей которой является копия башни с миррором.

От этой мысли по спине прошла ледяная дрожь, ведь черные воды сформировали Теона и сделали тем, кем он является сегодня.

— Эта часть замка является тайной, — пояснила я, стоило нам оказаться в нужном месте. — Туда, — я указала на галерею, и сделав глубокий вдох повела мотта за собой.

В помещении нашлось огниво, которым когда-то пользовались, чтобы освещать изображения. Это же сделали и мы — зажгли старинные лампы.

Заброшенная галерея, словно позабытая сокровищница, пылилась и рушилась несмотря на свою поразительную ценность.

Я не стала показывать мотту все портреты подряд, а начала примерно с середины, осторожно снимая с картин пыльные тряпки. Когда с облупленной стены на нас смотрели сразу три белокрылые Матери, я глянула на методично разглядывающего портреты Теона.