– Я думаю, кто-то попросил тебя сделать этот звонок, так?

– Нет.

– Леонард, такое внимание тебе ни к чему. Поверь мне. Не стану рассказывать обо всем, что сделаю, если ты откажешься помочь. Полагаю, ты достаточно умен и понимаешь, что мы станем следить за тобой на протяжении недель, а то и месяцев. Все, что ты делаешь, все твои покупки, все твои выходы; каждый раз, когда ты будешь приходить на работу и уходить с нее, кто-то будет наблюдать за тобой. Малейший неверный шаг с твоей стороны – и мы аннулируем условно-досрочное освобождение, и ты отправишься отбывать остаток двадцатилетнего срока, полученного за торговлю наркотиками.

Сглотнув комок в горле, Леонард снова переступил с ноги на ногу.

– Я хочу, чтобы вы немедленно ушли отсюда!

– Не получится. Есть предложение относительно того, что будет дальше. У меня с собой сто долларов. Я дам тебе эти деньги, а ты скажешь мне, кто попросил тебя позвонить в полицию и почему. Конечно, можешь снова попросить меня уйти. В этом случае я выйду в коридор и скажу агенту Болдуину, что, на мой взгляд, это ты похитил Хармони Фарр.

– Что? Это же полная чушь! Я ничего не сделал!

– Тогда докажи это. Кто сказал тебе позвонить в полицию?

Наступило молчание. Ярдли ждала. Леонард старательно отводил взгляд, но затем его поза изменилась. Плечи поникли, грудь перестала выпирать вперед.

– Это был… ну, просто один тип.

– Кто?

– Я его не знаю, – пробормотал Леонард. – Он просто как-то подошел ко мне в баре «У Генри». Спросил, хочу ли я заработать пятьсот долларов.

– За что?

– Сказал, что я должен позвонить в полицию и сказать, что видел какого-то типа вместе с пропавшей девочкой. Я ответил, что не желаю в это вмешиваться. – Бросив взгляд на Ярдли, Леонард опустился в плетеное кресло и уставился в пол. – Тогда он сказал, что заплатит тысячу.

– Что ты сделал?

– Просто достал телефон и оставил сообщение следователю. Этот тип сказал, что я должен буду делать так до тех пор, пока она не ответит. Он вернулся через день. Знал, где я живу. Откуда – понятия не имею. Но он постучал в дверь и сказал, чтобы я позвонил следователю. Когда она ответила, что хочет встретиться, я отказался, но этот тип меня заставил. – Леонард опять судорожно глотнул. – До сих пор он был очень дружелюбным, но тут вдруг перестал. Я испугался, что он меня изобьет. – Вздохнул. – И я позвонил ей, потом пришел на встречу и сказал то, что мне приказал тот тип. А две сотни… не знаю, просто решил получить еще денег.

Ярдли задумалась над тем, как быть дальше. Если она сейчас покажет Леонарду фотографии подозреваемых, это сделает опознание недействительным. Однако ждать Джессика не могла. Хармони Фарр пропала, и Ярдли понятия не имела, как долго Палач продержит ее в живых.

Достав телефон, она вывела на экран фото Майкла Закари.

– Видел когда-нибудь этого человека?

– Нет.

Вывела фото Такера Фарра.

– Это он говорил с тобой?

– Нет.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Это был белый тип, но не один из них.

Ярдли задумалась.

– Ты видел его машину?

– Нет. Он сказал, что его зовут Дон, и всё.

– Больше ничего не говорил?

– Нет.

– А ты не спрашивал?

Леонард скрестил руки на груди.

– Я рассудил, чем меньше буду знать, тем лучше. Тысяча долларов – это для меня два месяца оплаты квартиры.

Кивнув, Ярдли прищурилась, разглядывая его.

– Этой девочке четырнадцать лет, и она пропала несколько недель назад.

– Я этого не знал.

– Хочешь сказать, не хотел знать. – Ярдли бросила взгляд на плакат Игги Попа. – Жди здесь. Пришлю художника составить фоторобот.

Выйдя в коридор, она рассказала Болдуину о том, что произошло.

– Твою мать! – выругался тот. – То есть или Закари работает в паре с кем-то, кого мы не знаем, или он говорит правду и действительно не имеет к этому никакого отношения. – Покачал головой. – В какое дерьмо это превратилось! Если бы Джекс и Лью просто с самого начала дали нам спокойно работать…

– Мы, возможно, по-прежнему оставались бы там же, где мы сейчас. – Ярдли принялась расхаживать по коридору, кусая ноготь. – Все дело в Сарпонге. Картины были выбраны не случайно; они что-то означают, но мы не знаем что. Если поймем, то найдем преступника.

– Возможно. А может, он выбрал их как раз потому, что знал, что мы подумаем, будто в них есть какой-то смысл…

Ярдли продолжала расхаживать взад и вперед.

– Завтра ты должен снова давать показания. Я не могу этого допустить.

– Почему нет? Просто расскажи об этом защите.

– Астер разорвет нас в клочья, – Джессика покачала головой. – А если Закари все-таки виновен, он выйдет на свободу… Нужно отложить заседание.

– Как?

– Это уже мое дело. Можешь привезти сюда художника, чтобы составить фоторобот?

– На это может потребоваться несколько часов, но, полагаю, что-нибудь придумаем.

– Я дам тебе знать насчет суда, как только что-нибудь прояснится, – сказала Ярдли, собираясь уходить.

– Ты же без машины.

– Вызову такси.

Когда она выходила на улицу, зазвонил телефон. Джуд Чанс.

– Привет, – сказала Ярдли. – Я сейчас занята. Можно перезвоню?

– Джей, за тобой свежие новости.

– Разве ты не следишь за процессом? В зале полно журналистов, притворяющихся, будто никакие они не журналисты.

– Нет, я так не могу. Уэстон слишком хорошо меня знает. Вот почему мне нужна информация. Через два дня я должен сделать материал для «Трибьюн».

Остановившись, Ярдли вздохнула.

– Пока что без указания источника?

– Хорошо… пока что.

– Возможно, есть свидетель. Это все, что я могу сейчас сказать.

– Свидетель, видевший Палача?

– Это все, что я могу сказать. Обещаю: как только у меня будет больше, ты узнаешь об этом первым.

– Ладно. Какое-то безумие… Хорошо, я тебе поверю. Не подведи меня, Джей.

– Не подведу.

– И еще – звони в любое время. Я ночная птица.

Ярдли вызвала такси, чтобы вернуться домой и взять свою машину, затем позвонила Дилану Астеру.

– Алло.

– Привет, это Джессика. Нам нужно поговорить.

Четверо мужчин стояли неподвижно, не сводя с нее глаз. Тэра буквально физически чувствовала на себе их взгляды. Она поняла, что тот, кто стоял у нее за спиной, шагнул к ней. Не двигаясь с места, Тэра медленно опустила руки в карманы.

– Ключи от машины! – приказал Василиди.

– Деньги здесь?

Он оглянулся на телохранителя у нее за спиной.

– Кажется, ты не понимаешь, что здесь происходит. Дай мне ключи от машины, и, может быть, мы тебя отпустим. А может быть, я отдам тебя своим мальчикам, и они пустят тебя по кругу, после чего всадят пулю в голову. Я еще не решил. Определиться мне поможет то, насколько покладистой ты сейчас будешь.

Тэра, не моргнув, выдержала его взгляд.

– Ты постоянно чешешь руку. У тебя что, чесотка?

– Что?

– Рука. Ты почесал ее уже четыре раза с тех пор, как я здесь. Один из твоих громил непрерывно чешет шею, а другой – пальцы. Готова поспорить: тот, что сзади, тоже чешется. Возможно, прямо сейчас.

Ничего не сказав, Василиди прищурился, разглядывая ее.

– Ты когда-нибудь слышал про батрахотоксин? Потрясающий яд. Он добывается из лягушек вида ужасный листолаз. Индейцы в западной части Колумбии кладут их рядом с огнем, те от жары выделяют слизь, которой индейцы смазывают наконечники стрел. Убивает практически мгновенно. У каждого яда есть определенное значение по так называемой шкале летальных доз. Батрахотоксин имеет одно из самых маленьких значений ЛД в мире. Достаточно всего два микрограмма, чтобы убить взрослого человека. Примерно как два кристаллика столовой соли.

Мужчина, стоящий у нее за спиной, шагнул вперед, и Тэра быстро отступила в сторону.

– Что в батрахотоксине действительно интересно, так это то, что из него можно сделать спрей для обработки поверхности. Яд держится в течение нескольких часов. Если обработать им, скажем, дверные ручки или подлокотники кресла, даже короткое прикосновение позволит ему проникнуть сквозь кожу. Сначала яд вызовет зуд, поскольку натриевые ионные каналы[44] мышечной и нервной ткани уже не могут остановить ток натрия. Затем начнутся конвульсии и, наконец, паралич. На самом деле процесс этот медленный. Начинается все с ног и движется вверх, и человеку остается только сидеть и чувствовать, как отрава расползается по всему телу.