– Я так рада, что ты здесь… Нам тут нужно побольше женщин.

С этими словами она ушла. Ярдли поставила на стол портфель и села. Затем достала из портфеля все, что принесла: ноутбук и фотографию Тэры.

Встав, она подошла к окну. Глядя на поток машин, вдруг подумала, что теперь, как окружной прокурор, больше не имеет доступа к материалам федеральных ведомств, таких как ФБР. Если ей понадобится собрать какие-либо доказательства, она должна будет действовать через департамент шерифа округа, полицию Лас-Вегаса или собственных следователей прокуратуры, которых практически не знала. Ей потребовались годы на то, чтобы узнать, кто из федеральных агентов работает прилежно и добросовестно, а кто склонен халтурить. Кому можно доверять, а кому нет. У нее не было времени выяснять все это про местные правоохранительные органы, и Джессика с тревогой подумала, что не будет знать, с кем имеет дело.

Когда ей принесли все материалы дела, она уселась в скрипящее кресло и начала читать.

В материалах окружной прокуратуры было кое-что интересное, в первую очередь дополнительные разъяснения следователя Гаррета, которых не было в федеральном деле, однако и в них не оказалось ничего такого, чего она уже не знала бы. Было также примечание о том, что полиция провела обыск в доме Закари и Ривер, но не обнаружила ничего относящегося к делу. Хотелось надеяться, Ривер не присутствовала при том, как криминалисты хозяйничали у нее дома.

Ознакомившись со всеми документами, Ярдли аккуратно сложила их на полках над столом и покинула кабинет.

Джессика уже давно не бывала в окружном суде. Здесь царила лихорадочная атмосфера. В федеральном суде Ярдли обычно занималась только своим делом, под которое было выделено определенное время, однако распорядок окружного суда был плотно забит, и в зале толпился народ. Представители обвинения и защиты быстро говорили судьям, что им нужно, и те по большей части назначали дату и отвечали «да» или «нет», даже не отрываясь от документов, которые подписывали.

Ярдли заняла место за столом обвинения, где уже сидели два прокурора, разложив перед собой документы. Какой-то мужчина в сопровождении адвоката признавал свою вину в угоне машины и неподчинении сотрудникам правоохранительных органов. Все это заняло меньше четырех минут, после чего судья перешел к следующему делу.

Астер опоздал на несколько минут. Он вошел в зал, на ходу натягивая пиджак. Подойдя к Ярдли, присел перед ней на корточки.

– Он невиновен.

– Все они невиновны, Дилан. Разве ты не знал?

– Да, но я считаю, что он действительно невиновен.

– Не соглашусь с тобой.

– Джесс, все это какая-то бессмыслица. Закари убивает свою любовницу и пытается убить свою подругу, после чего складывает все улики у себя в гараже? Возможно, если б речь шла о недоумке с коэффициентом интеллекта пятьдесят, но не о враче, который планировал все это на протяжении недель, а то и месяцев.

– Быть может, он хотел, чтобы его схватили.

– Джесс, ну не надо!..

– Если тебе это поможет, я не думаю, что Закари действовал в одиночку.

– Какой у него был мотив? – Астер скроил гримасу. – Страховки жизни нет, никаких указаний на то, что были какие-либо проблемы в отношениях, нет, в насилии Закари замечен не был. Зачем он это сделал?

– Спроси у него.

– Ну же, не надо. Правда, какой у него был мотив?

– А какой мотив был у Теда Банди, Дилан? Какой мотив был у БТК?[39] Они убивали совершенно незнакомых людей, ни о каких деньгах речь и не шла. Они делали это просто потому, что это доставляло им наслаждение.

– Ты сравниваешь Закари с Тедом Банди?.. Удачи тебе, когда ты с серьезным лицом будешь говорить это присяжным.

– Значит, я так понимаю, о признании вины и сделке со следствием речь не идет?

– Не знаю. Может быть, непредумышленное убийство…

– Я пас. Но можно рассмотреть убийство второй степени с пожизненным и возможностью выхода по УДО через тридцать лет.

– Пас.

– Что ж, посмотрим, будешь ли ты так же упорствовать по мере приближения начала процесса.

– Дело номер сто сорок девять двадцать три «А», штат Невада против Майкла Джейкоба Закари, – объявил секретарь.

Астер поднялся на кафедру. Пристав ввел в зал Закари. Тот был в тюремном комбинезоне с массивными наручниками на запястьях. Встав, Ярдли подошла к кафедре и стала ждать, пока судья откроет дело. У нее завибрировал телефон, и она переключила его на голосовую почту.

– Дилан Астер представляет интересы мистера Закари.

– Джессика Ярдли представляет штат.

– Что у нас сейчас? – спросил судья, не отрываясь от бумаг.

– Зачитывание отказа освобождения под залог и назначение даты предварительного слушания, ваша честь, – сказал Астер.

– Следующий понедельник всех устраивает?

– Замечательно.

Ярдли оглянулась на Закари, не спускавшего с нее глаз.

– Да, спасибо, устраивает.

Астер шепнул что-то Закари, после чего того увел пристав. Проходя мимо Ярдли, Закари сказал:

– Я этого не делал, Джессика. И ты это знаешь.

Пристав рявкнул на него, призывая молчать. Ярдли покинула зал суда, Астер последовал за ней.

– Не думаю, что у него был сообщник, – сказал Астер, направляясь к лифтам. – А думаю вот что: все это сделал кто-то другой, после чего подбросил улики ему в гараж.

– Кто?

– Такер Фарр, тот, кого вы чуть не арестовали.

– Согласна. Если Закари захотел избавиться от своей подруги и от своей любовницы, кто подойдет для этого лучше мужа любовницы, который сам хочет от нее избавиться? И если это Такер пытался убить Энджелу, вполне разумно, что он ошибся с дозой рицина. Расходимся мы с тобой только в том, что я считаю, что они действовали заодно.

– Ты полагаешь, они согласились убить друг для друга? Чересчур натянуто, Джесс. Никакие присяжные в это не поверят. И какой смысл раскладывать их на столе и обматывать бинтами? Проще пристрелить ночью и бросить на улице.

Ярдли шагнула в кабину лифта.

– Не согласна, Дилан. Дай мне больше, и я тебя выслушаю, однако до тех пор продолжу свою линию.

Двери закрылись. Джессика уставилась на свое отражение на хромированной поверхности. На нее давила возможность того, что Закари непричастен к этому делу. Иногда, когда она строила обвинение против человека, который потенциально мог быть невиновным, ей вдруг становилось физически плохо. Словно ее иммунная система слабела вместе с уверенностью в собственной правоте. Однако сейчас этого чувства не было. Она считала себя обязанной идти вперед, даже несмотря на то что где-то глубоко внутри чувствовала: нужно копать дальше.

У нее завибрировал телефон, напоминая о непрочитанном голосовом сообщении. От Ривер. Ярдли прослушала его, и по жилам у нее разлился адреналин.

Как только двери кабины лифта открылись, она бросилась к машине.

Ярдли резко затормозила перед домом Энджелы Ривер и, выскочив из машины, поспешила к входной двери. Дверь оказалась не заперта.

Внутри царила полная тишина. Кондиционер не работал, и воздух был спертым. Солнечный свет вливался в окна от пола до потолка.

– Энджи?

– Я в спальне, – ответил слабый голос.

Ярдли поспешила туда.

Ривер лежала на двуспальной кровати. На одеяле валялись янтарно-желтые флаконы с лекарствами, на ночном столике стояла пустая бутылка из-под красного вина. Ярдли прочитала этикетки на лекарствах. Успокоительные, транквилизаторы, антидепрессанты. Ее встревожили только транквилизаторы.

– Ты смешивала это со спиртным?

Глаза у Ривер были красные и опухшие. На столике валялись скомканные одноразовые платки.

– Я выпила всего несколько таблеток.

– Сколько?

– Совсем немного.

– Вставай! Едем в больницу.

Ривер мягко взяла ее за руку.

– Не надо, их было совсем немного. Я могу принимать шесть штук в день, а приняла немного. Почти все вино я выпила еще вчера вечером.