Он по очереди посмотрел в глаза каждому присяжному.

– Почему мы этого не делаем? Потому что иногда внешнее впечатление оказывается обманчивым. Иногда – иногда – все вроде бы указывает в одну сторону, в то время как на самом деле это не так. Да, все эти улики были обнаружены в гараже мистера Закари, но он скажет вам, что понятия не имеет, как они туда попали. Нелепо, правда? Как и сказала миз Ярдли. Но задайтесь вопросом: почему мистер Закари поступил так глупо и оставил эти вещи в гараже, понимая, что его подруга может на них наткнуться? Доктор Закари – уважаемый врач, работает в отделении неотложной помощи, окончил медицинский факультет Стэнфордского университета. Неужели он не знал, что для того, чтобы убить Энджелу Ривер, вес которой на треть больше веса Кейти Фарр, потребуется больше рицина, чем для убийства Кейти Фарр? Неужели он был настолько глуп, что убил свою возлюбленную, а потом, через месяц, – свою подругу? Разве он не понимал, что будет первым в списке подозреваемых полиции? Неужели он настолько туп, что не постарался обеспечить себе алиби получше?

Отступив к столу защиты, Астер оперся на него рукой.

– И давайте поговорим о мотиве. Какой мотив был у доктора Закари? Вы слышали, чтобы обвинение вообще затрагивало этот вопрос? Миз Ярдли сказала только: «Мы так никогда и не узнаем». По-моему, этого недостаточно. Именно на это нацелена наша система: говорить правосудию, что, прежде чем отнимать у человека жизнь, нужно доказать, что он действительно совершил преступление. Доказать. Нельзя просто пожать плечами и сказать: «Ну, мы не знаем, но вы все равно вынесите обвинительный приговор». Каков мотив? Правда в том, что никакого мотива нет. Обвинение не сможет представить вам ни одной крупицы доказательств, объясняющих, почему доктор Закари это сделал.

Астер принялся расхаживать перед столом.

– Дочь миз Ярдли могла бы получить другой ответ на свой вопрос. Она могла бы услышать: «Да, я скажу тебе, когда система не работает. Это происходит, когда присяжные даже не задумываются над тем, что означает выражение «нет разумных оснований для сомнения», не обращают внимания на противоречивые улики, не выясняют мотив и не верят невиновному. Система допускает сбой и отнимает человеческую жизнь, потому что так сказало обвинение».

Какое-то мгновение Астер молча смотрел на присяжных.

– Однако необязательно все должно произойти именно так. Я имею в виду, вы можете удалиться в комнату совещаний и сказать: «Этого достаточно. У нас есть улики, найденные в гараже, и этого хватит. Ну да, в этом нет никакого смысла, и мотив отсутствует, но улики ведь были в гараже. Этого достаточно». Вы можете так сказать.

А можете задуматься над тем, что означает фраза «нет разумных оснований для сомнения», серьезно отнесетесь к принесенной присяге и честно обдумаете смысл улик. Задумаетесь над тем, для чего наши отцы-основатели дали нам конституцию: не защищать нас от самих себя, а защищать нас от государства. Но если вы вернетесь в этот зал и скажете: «Черт возьми, этого достаточно, давайте запрем его и выбросим ключ», тогда миз Ярдли права… и наша система правосудия – это действительно фарс.

Астер сел.

Откинувшись назад, Уэстон сказал:

– Первый свидетель, миз Ярдли.

Следователь Гаррет принес присягу. Он был в костюме с иголочки, с пистолетом в кобуре на поясе, полицейский значок на ленте на шее. Ярдли дала ему возможность после принесения присяги отпить воды из бумажного стаканчика.

– Как вы себя чувствуете, следователь Гаррет?

– Всё в порядке, спасибо.

– Хорошо. Итак, представьтесь и, если можно, вкратце расскажите о себе.

Гаррет заговорил, глядя на присяжных. Признак человека, которому много пришлось давать свидетельские показания в суде. Он рассказал о службе в армии, о работе в полиции, о назначении следователем в отдел расследования убийств департамента шерифа. Гаррет упомянул о курсах в ФБР и Управление по борьбе с наркотиками, которые прослушал. Ярдли также спросила у него, как он предпочитает проводить досуг, чтобы представить его присяжным более человечным. Вводные вопросы она ограничила пятнадцатью минутами, чтобы полностью сохранить внимание присяжных.

– Следователь Гаррет, расскажите нам об этом деле.

Тот рассказал про первый звонок насчет Кейти Фарр, про то, как он прибыл на место преступления и что там обнаружил. Затем описал, что произошло с Энджелой Ривер. Ярдли оглянулась, проверяя, присутствует ли Энджи в зале, однако ее там не было.

– Следователь Гаррет, вы обнаружили какие-либо улики, связывающие это преступление с кем-либо еще, помимо Майкла Закари?

– Нет, не обнаружили.

– В ходе расследования вы изучали кого-нибудь еще?

– Изучали. Какое-то время нас интересовал мистер Такер Фарр. Помимо его жены, его дочь…

– Возражение! – встав, перебил его Астер. – Мы можем поговорить конфиденциально?

– Да.

Ярдли и Астер приблизились вплотную к судейской скамье. Уэстон нажал кнопку, пуская через динамики электростатический шум.

– Ваша честь, – сказал Астер, – я возражаю против любых упоминаний об исчезновении дочери мистера Фарра. Определенно, это одни предположения, а не факты, и они не имеют никакого отношения к делу.

– Ерунда, – сказала Ярдли. – Очевидно, что тот, кто убил миссис Фарр, также похитил и Хармони Фарр. Присяжные должны это услышать.

– Какие доказательства в пользу этого предположения вы собираетесь представить? – спросил Астер.

– Мы представим показания Такера Фарра, а также агента Болдуина о шалаше, из которого была похищена девочка, и о том, что было там обнаружено.

– Другими словами, ничего, ваша честь. Девочка могла просто сбежать из дома, и у обвинения нет никаких доказательств, опровергающих это, помимо найденного сотового телефона. Это попытка воспламенить чувства присяжных. Они будут предвзято настроены против моего клиента только потому, что в деле замешан ребенок, на что и рассчитывает миз Ярдли.

Уэстон задумался.

– Попахивает ерундой, миз Ярдли.

– Ваша честь, исчезновение Хармони Фарр является неотъемлемой частью дела. Девочка пропала вскоре после убийства своей матери, и объяснить это как-либо иначе нельзя. Доказательная ценность этого факта для присяжных в том, что они смогут получить целостную картину цепочки преступлений.

– А может быть, Хармони попросту сбежала из дома, – возразил Астер, – и это не имеет к делу никакого отношения.

– Мне это не нравится, – Уэстон покачал головой. – На мой взгляд, это никак не влияет на вопрос о том, действительно ли подсудимый убил миссис Фарр и пытался убить мисс Ривер. На основании правила четыреста три я запрещаю любые упоминания о Хармони Фарр и ее похищении.

– Ваша честь…

– Таково мое решение. Вернитесь на свое место.

Стараясь не показать свою реакцию, Ярдли вернулась за кафедру.

– Следователь Гаррет, вы лично обнаружили улики по данному делу, правильно?

– Действуя в соответствии с ордером на обыск гаража Майкла Закари, первичный осмотр провели я и специальный агент Болдуин. Я обнаружил эти предметы под стулом в помещении, примыкающем к гаражу.

Пока он говорил, Ярдли представила фотографии: стул, картины, коробка, в которой лежали улики.

– Когда вы и агент Болдуин арестовывали обвиняемого, какой была его реакция?

– Он вел себя воинственно. Спорил с нами, а в какой-то момент попытался оттолкнуть меня и проскользнуть мимо, и мне пришлось прижать его к стене и надеть на руки наручники. Затем мы отвезли его в ближайший полицейский участок для допроса, однако он отказался отвечать. Сильно нервничал, ерзал, постоянно озирался. Непрерывно стучал ногой по полу. Агент Болдуин обменялся с ним несколькими фразами, о чем, полагаю, он сам расскажет. Этот допрос явился моим последним участием в деле.

– Благодарю вас, следователь Гаррет, у меня всё.

Астер встал и оперся о кафедру. Какое-то время он молча смотрел на Гаррета, затем сказал: