– Я не могу назвать конкретную цифру.

– А вы попробуйте. Девяносто? Восемьдесят? Пять?

Они встретились взглядами.

– Я на сто процентов уверен, что мистер Закари совершил эти преступления, – шумно вздохнув, сказал Болдуин.

– На сто! Ого! Та же самая уверенность, как и тогда, когда осудили невиновного. Что ж, надеюсь, ради общественного блага планку когда-нибудь поднимут до ста десяти, чтобы вы не разрушили жизнь другим невиновным.

– Возражение.

– У меня всё. Больше нет вопросов к свидетелю.

После этого Уэстон объявил, что на сегодня заседание закончено, сославшись на причины личного характера, и предложил продолжить завтра утром. Подойдя к Ярдли, Астер сказал:

– Мы по-прежнему согласны на непредумышленное убийство.

– По-моему, Дилан, мало что изменилось.

– Шутишь? Присяжные думают, что твой следователь – машина по фабрикации улик, а составленный Болдуином профиль с таким же успехом может описывать Багза Банни[42]. И подожди, я еще вызову сюда Такера Фарра и расспрошу его о том, как он похитил и пытался изнасиловать четырнадцатилетнюю девочку.

– Это не очевидно.

– Вопрос не в этом. Он стоит так: есть ли разумные основания для сомнения? Ты точно хочешь рискнуть? Присяжные ведь могут просто отпустить Закари на все четыре стороны.

Ярдли закинула ремешок портфеля на плечо.

– Я над этим подумаю.

Джессика покинула здание суда, однако возвращаться к себе в кабинет ей не хотелось. В окружной прокуратуре к ней относились достаточно дружелюбно, однако чувствовалось, что она посторонняя. Провести всего одно дело и уйти. Ее никогда не приглашали пообедать вместе, никто не рассказывал ей про покер и выезды на природу, а иногда при ее появлении люди умолкали.

Вернувшись домой, Ярдли быстро приготовила ужин из пирога с заварным кремом и жареной картошки и села за стол. Тэра вернулась домой в семь с небольшим и, скинув с плеч рюкзачок, швырнула его на пол.

– О господи, как же я устала!

Ярдли смотрела на нее, гадая, как завести разговор о ее отце и о том, что она делает с его картинами. Вместо этого она сказала:

– День выдался напряженный?

Схватив ломтик жареной картошки, Тэра отправила его в рот и села за стол.

– Мы разрабатываем алгоритм медицинской диагностики, понимаешь? Но этот Джаред – он говорит, что больным это не понравится, так как никто не хочет, чтобы диагноз ставила машина.

– Ты работаешь над такой сложной темой?

– Ну, помогаю по мелочам. Делаю то, что доверяют новичкам. Но работы выше крыши, потому что это долбаное начальство не знает, что ему нужно. Одни хотят совершить революцию в медицине, но другие довольствовались бы тем, чтобы содрать чужую идею и срубить денег.

Ярдли наблюдала за своей дочерью, за тем, как у нее загорелись глаза и залилось румянцем лицо. Ей хотелось понять, объяснялся ли этот энтузиазм одной лишь молодостью. Сама она когда-либо испытывала то же чувство, когда была начинающим фотографом или, быть может, даже когда вела в суде свое первое дело? Джессика гадала, помогут ли переезд и новая жизнь снова почувствовать это.

В конце концов она так ничего и не сказала про Эдди Кэла. Они поужинали вдвоем, разговаривая обо всем, кроме работы, а потом Ярдли легла на диван почитать, а Тэра отправилась в душ. Позвонил Болдуин, спрашивая, можно ли ему приехать и поговорить, и вскоре появился сам, по-прежнему в костюме. В руках у него было две бутылки импортного пива, одну из которых он вручил Ярдли.

– За то, что прервал твой ужин.

Они вышли на балкон.

– Как ты? – спросила Джессика. – Вид у тебя измученный.

Они сели. Болдуин откупорил пиво и отпил глоток.

– Не высыпаюсь. Мое выступление в суде получилось неважным, да?

– Все прошло замечательно.

– Это дело Нолана… получилась полная задница. Лаборантка облажалась, я облажался, одонтолог[43] и прокурор облажались, а Нолан полностью соответствовал профилю. – Он покачал головой. – Столько раз это срабатывало… но Астер вытащил единственный плохой пример и представил все как шарлатанство.

– Не бери в голову. Я представлю десяток дел, когда психологический профиль помог задержать преступника, и ты сможешь выступать перед присяжными столько, сколько пожелаешь. Только подготовься.

– Мой начальник также считает это полной чушью… – Болдуин вздохнул. – Он заставляет меня заниматься делами, в которых нет ничего, кроме гор документов. Полностью занимает мое время. Так что по сравнению с этим потерпеть часок издевательств в суде – не так уж и плохо.

– Возможно, ты передумаешь, если присяжные не придут к единому мнению и тебе придется пройти через это еще раз.

– Да, пожалуй.

– О чем ты хотел поговорить, Кейсон? Все тривиальное можно было бы обсудить по телефону.

– Это не тривиальное. В исчезновении Хармони есть кое-что, о чем ты должна знать.

– Что?

– Кристен Рис позвонил один человек, утверждающий, что он видел Хармони Фарр. Якобы узнал ее по фотографиям в новостях. Кристен назначила встречу и позвонила мне. Мы встретились, и этот тип сказал, что видел девочку у одного из баров в чьей-то машине. Он сказал, что она вышла из машины, разговаривала по телефону и смеялась. И вовсе не выглядела похищенной.

– Ему можно верить?

Отпив большой глоток, Болдуин покачал головой.

– Он наркоман. От него буквально пахнет метамфетамином. Возможно, стряпает его сам, бедолага. Рис установила за ним наблюдение. Он живет в учреждении социальной реабилитации на Флоренс-бульвар. Восемь месяцев назад вышел из тюрьмы, где сидел за торговлю наркотиками. Но вот что ты должна знать: этот тип говорит, что видел ее на следующий день после того, как в новостях сообщили о ее исчезновении, где-то в обед. Майкл Закари в тот момент дежурил в больнице, Такер Фарр был на работе. И то, и другое могут подтвердить свидетели. Так что если этот тип прав, девочку они не похищали. То есть или сообщник преступника кто-то другой, или исчезновение Хармони никак не связано с делами Кейти и Энджелы.

– Почему этот человек обратился в полицию?

– Захотел получить двести долларов. Видела бы ты лицо Рис, когда он заявил ей об этом. Я думал, она отстрелит ему яйца прямо у меня на глазах.

– По телефону он не говорил о деньгах?

Покачав головой, Болдуин отпил пиво.

– Кстати, кровь на ожерелье совпадает с кровью Хармони. Конечно, возможно, девочка просто сбежала и затерялась, но мы имеем кровь на ожерелье, с которым она никогда не расстается, и телефон, оставленный в шалаше. Ты знаешь много подростков, которые могут жить без телефона? И Такер считает, что вся обувь и одежда дочери на месте, то есть она ничего не захватила с собой. Я в это не верю. Мне кажется, этот тип кривит душой. Хармони не убегала из дома.

Устремив взор в темноту пустыни, Ярдли смотрела, как на горизонте узкой полоской появилась луна.

– Какова вероятность того, что девочку похитил какой-то случайный незнакомец?

– Ничтожная.

– Я бы сказала, это просто невозможно. Если Хармони не сбежала из дома и была похищена, это сделал тот же самый человек. Мы должны исходить из предположения, что девочку похитил тот, кто убил ее мать и пытался убить Энджи.

– И что ты собираешься делать?

Ярдли потерла виски, стараясь прогнать боль, зарождающуюся в затылке.

– Я полагала, ты больше не занимаешься этим делом?

– Выкроил для суда целый день, – отмахнулся Болдуин. – Это мое свободное время – и к черту Янга!

– Что ж, я очень признательна. Лукас Гаррет на мои звонки не отвечает, так что, боюсь, он мало чем поможет.

– С какой стати Гаррет от тебя прячется?

– Долгая история, – сказала Ярдли, откупоривая бутылку пива и делая глоток. – Я хочу поговорить с этим человеком, который видел Хармони.