Внутри было темно, пахло машинным маслом и мокрым картоном. Тэра осмотрелась по сторонам, оценивая, сколько здесь человек, и отмечая возможные пути отхода. Несколько мужчин оглянулись на нее, но она почувствовала, что это лишь чистое любопытство, а не недоумение, вызванное появлением незнакомого человека.

Мужчина в синем костюме с окладистой черной бородой появился в дверях кабинета и кивком подозвал Тэру к себе. Та подошла к нему. Мужчина отступил в сторону, и Тэра заглянула внутрь. За письменным столом сидел лысый мужчина в шелковой рубашке, узор на которой напоминал блевотину или размокшие овсяные хлопья, и нюхал кокаин. Девушка оглянулась на телохранителя и вошла внутрь.

– Сядешь или как? – спросил лысый мужчина за столом.

Тэра села на стул перед ним. Гарос Василиди втянул носом еще одну дорожку кокаина, после чего убрал соломинку и зеркало в нагрудный карман, вытер ноздри и откинулся на спинку кресла.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

– Какое это имеет значение?

Василиди пожал плечами.

– Просто веду любезную беседу. – Он шумно выдохнул. – Значит, ты работаешь на кого-то, кто работает на кого-то, так? И с какой это стати они поручают такое дело девчонке?

– Если меня поймают, в худшем случае отшлепают.

– И ты ничего не имеешь против?

– За те деньги, которые мне платят, – не имею.

– Умная девочка… – Василиди усмехнулся. – У меня несколько миллионов. Знаешь, сколько я отсидел? Четыре года. И вот скажи, имеет ли смысл потратить четыре года на то, чтобы быть богатым всю оставшуюся жизнь? Каждый человек продает свое время, но многие этого не понимают. Только и всего. Все имеет свою цену.

– Спасибо за нравоучение, но деньги у вас есть? Мне хотелось бы побыстрее убраться отсюда.

– А дерзости тебе не занимать, – усмехнулся Василиди.

– Так да или нет? У меня нет времени на пустой треп.

– А что? Торопишься обратно в песочницу?

Тэра встала, собираясь уходить, и он примирительно поднял руку.

– Сядь. – Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, затем Василиди спокойно промолвил: – Не волнуйся. Сядь.

Тэра села. Сердце бешено колотилось, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы его унять. Она не хотела показывать свой страх. Перед ней не тот, кто проявит сострадание. Василиди высматривал в ней слабые места.

Он сделал знак телохранителю у двери. Тот вышел и быстро вернулся с большой спортивной сумкой. Василиди расстегнул «молнию», показывая пачки стодолларовых купюр, туго перетянутых резинками.

– Два миллиона. Разумеется, в том случае, если мой эксперт подтвердит, что картины действительно принадлежат ему.

– Ему-ему, – сказала Тэра, не в силах оторвать взгляд от денег. Мать не заработает столько за всю свою жизнь, вкалывая в своей прокуратуре.

– Мой оценщик будет здесь через пару недель. Приноси тогда картины, и получишь деньги. – Василиди помолчал, разглядывая свои ногти. – Мне очень хотелось бы знать, на кого ты работаешь. Я должен понимать, с кем ложусь в кровать.

Тэра покачала головой.

– Эти люди так дела не делают. – Она встала. – Пришлете мне сообщение, когда прибудет ваш оценщик.

– Девочка, – сказал ей вслед Василиди, когда она уже собралась уходить, – я тебя не знаю, и ты меня не знаешь, но я хочу, чтобы ты понимала: если попытаешься…

– Не надо мне угрожать. Я не из пугливых. И, если б хотела вас обмануть, уже сделала бы это. Вы сняли с двери табличку – я вижу на дереве выцветший контур, – а эти ботинки в углу восьмого или девятого размера. У вас же на ногах обувь одиннадцатого или двенадцатого. Это не ваш кабинет. Из чего следует, что вы здесь не работаете и не хотите, чтобы я знала где. Значит, эта сумка с деньгами здесь не останется. Если б я задумала что-нибудь нехорошее, то просто дождалась бы на улице, когда вы выйдете, выстрелила бы вам обоим в затылок и забрала деньги. Все проще простого. Но мне, возможно, еще предстоит иметь с вами дело в будущем, так что не будем делать друг другу гадости. Договорились?

Василиди прищурился, затем расхохотался.

– Ты мне нравишься! – Он ткнул пальцем в Тэру. – Порадовала… Продолжай в том же духе, и у нас не возникнет никаких проблем!

Кивнув, Тэра направилась к выходу. В дверях она оглянулась на телохранителя, отметив у него пистолет в кобуре слева под мышкой. Посмотрев ему в глаза, ничего не увидела. Никаких чувств. Она не сомневалась, что, если б Василиди приказал своему подручному убить ее, тот не колебался бы ни секунды.

Перед тем как уйти, Тэра оглянулась еще раз. Василиди улыбнулся и подмигнул ей.

Ярдли приготовила ужин, пока дочери еще не было дома. Вернувшись, Тэра бросила свой рюкзачок у двери и направилась прямиком к холодильнику. Открыв бутылку апельсинового сока, залпом выпила половину.

– Ты даже не представляешь себе, что это за тип – наш преподаватель, – сказала она, вытирая губы тыльной стороной ладони.

– Я приготовила ужин, не перебивай аппетит. И что он вытворил?

– Он – ну, постоянно меня подначивал, а Джаред, это аспирант, он тоже был там и говорил все время: «Ммм, Майк, это не совсем удобно», на что преподаватель отвечал: «Я просто пошутил». Но это была полная чушь, так как я поймала его на том, что он откровенно меня проверяет. Меня от него тошнит. Я бы бросила его курс, но ведь от этого все равно никуда не денешься. Я могу нарваться на что-нибудь еще хуже.

– Возможно. Но мне, похоже, придется поговорить с ним.

– Нет, не надо! Сама разберусь. От таких людей можно ожидать что угодно.

Подойдя к матери, Тэра положила голову ей на плечо. Ярдли склонила голову в свою очередь и закрыла глаза. От дочери пахло так же, как в детстве, или, быть может, ей только так казалось… И если так, хотелось бы знать: Тэра всегда будет так пахнуть для нее?

– Как у тебя дела, мам?

– Замечательно.

– Ты чем-то расстроена.

– Не расстроена. Возможно, это ностальгия. Было время, когда все в жизни казалось простым, и я просто подумала, можно ли к этому вернуться.

– Вот почему мы переезжаем? Полагаешь, так будет проще?

В дверь постучали. Поставив бутылку с соком на стол, Тэра пошла открыть дверь. Послышался женский голос, и через несколько секунд на кухне уже стояла Ривер.

– Привет, – сказала она. – Извини, что заскочила без предупреждения. Можем поговорить?

– Конечно. Тэра, помешивай это каждые несколько минут, хорошо?

Ярдли провела гостью на балкон. Ривер не стала садиться, вместо этого встав у перил и устремив взор в пустыню. На небе начинали появляться звезды. Дул сильный ветер, поднимая высоко песок и швыряя его в лицо тому, кто стоял у перил, хотя Ярдли иногда находила это ощущение приятным.

– Я навестила его в тюрьме, – начала Ривер.

– Зачем?

– Честно… не знаю. Наверное, просто чтобы услышать, как он будет все отрицать. Посмотреть, поверю ли я ему.

– И?..

– Не знаю, – повторила Ривер, пожав плечами. – Не знаю, что чувствую. Не знаю, говорит он правду или лжет… Ничего уже не знаю. – Она глубоко вздохнула, не отрывая взгляда от песка и красных скал. – Выглядел он ужасно. Бледный, измученный, под глазами темные мешки… Он сказал, что ночью совсем не спал.

– Первоначальный шок постепенно пройдет. Камера предварительного заключения – не тюрьма; там нет такого насилия. Все будет в порядке.

Ривер тяжело вздохнула.

– Я не знаю, Джесс, верю ли ему.

– Улики определенно указывают на него.

– Ты сама веришь в это? В то, что он убил ту женщину и пытался убить меня?

– Для меня все дела – вопрос вероятности. Какова вероятность того, что у него были картины Сарпонга, плюс те самые бинты, что использовались при убийстве, плюс шприцы с рицином, плюс романтическая связь с обеими жертвами, плюс отсутствие прочного алиби на оба вечера?

Долгая пауза.

– Что слышно о девочке? – наконец спросила Ривер.

– Я сегодня снова звонила в отдел розыска пропавших без вести, и мне ответили, что ничего нового нет. Там считают, что Закари похитил ее и…