Увидев подошедшую мать, Тэра медленно моргнула.

– Где ты сейчас была? – спросила Ярдли, скидывая туфли.

– Спорила кое о чем… Как работа?

Пожав плечами, Джессика подошла к холодильнику и занялась ужином.

– Все то же самое, как обычно. – Постояв немного, она захлопнула холодильник и посмотрела на дочь, в очередной раз поражаясь тому, какой ум горит у нее в глазах. Подойдя к столу, она уселась напротив. – Ты ведь хорошо разбираешься в химии?

– Да, но только в физической химии, – Тэра пожала плечами. – Одно время она казалась мне интересной.

– Если я захочу убить человека и скрыть причину смерти от медицинской экспертизы, как, по-твоему, лучше всего этого добиться?

– Странный вопрос, чтобы задать его несовершеннолетней дочери, – усмехнулась Тэра.

Ярдли взглянула на название книги.

– «Гипотеза Римана и ряды Дирихле»[24]… Полагаю, у тебя есть кое-какие мысли на этот счет.

Откинувшись на спинку стула, Тэра задумалась.

– Очевидно, тут не может быть ничего такого, что оставляет физические следы, поэтому единственный путь – это яд. Полагаю, у вас есть эксперт-токсиколог, который провел все необходимые исследования?

– И не один.

– Как это работает: нужно проверить определенный класс периодической таблицы и искать конкретные молекулы, связанные с этим классом, вроде мышьяка или токсинов белладонны. Однако все это можно обнаружить. Единственное, что мне приходит на ум, это рицин[25]. Тут достоверных методов определения нет.

– Рицин?

Тэра кивнула.

– Для подтверждения отравления рицином требуются очень специфические тесты. Обнаружить его в жидкостях невозможно. Необходима цепная реакция полимеризации с участием ДНК, чтобы подтвердить присутствие рицина. А это бывает настолько редко, что вашим токсикологам, думаю, такое даже в голову не пришло. Но даже если они и провели тесты, все равно могли ничего не обнаружить, если молекул было недостаточно.

Ярдли в прошлом уже приходилось пару раз иметь дело с отравлениями, и она прочитала различные исследования, в которых утверждалось, что добавлять яд в пищу – не лучший способ, поскольку его следы будут обнаружены в желудке и кишечнике. Значительно сложнее обнаружить яд, попавший непосредственно в кровь, а самые подходящие для инъекции части тела, где вероятность обнаружить следы от укола при вскрытии минимальна, это язык и глаза.

Поцеловав дочь, Ярдли взяла телефон и поспешила к себе в кабинет делать звонки.

Болдуин принял душ и оделся. Хоть и с опозданием, но он наконец позвонил Скарлетт. Все прошло еще хуже, чем он ожидал. Кейсон попытался объяснить все причины, по которым не может быть отцом: свою работу, не слишком хорошее окружение в семье, где он рос, свой характер, частенько требующий уединения. Предложив оплатить аборт, убеждая себя в том, что поступает правильно, Болдуин поморщился, почувствовав, каким клише это прозвучало. Неудивительно, что Скарлетт расплакалась и бросила трубку. Сожалея о том, что так получилось, Кейсон подумал, какое же это детство – желать чего-то несбыточного. Его мать как-то сказала ему: «Если б желания были лошадьми, нищие ездили бы верхом». Тогда Болдуин ничего не понял, но сейчас он понимал: мать хотела сказать, что если б желания имели хоть какую-нибудь силу, на свете не было бы отчаяния.

Посмотрев на себя в зеркало, Болдуин прошел в гостиную. Бумаги по Палачу были рассыпаны по столу и свалились на пол. Взяв фотографию Хармони, Кейсон какое-то время смотрел на нее, затем сходил на кухню и взял скотч. Вернувшись в ванную, он прилепил фотографию на зеркало, в верхнем правом углу, чтобы обязательно видеть ее каждый раз, когда сюда зайдет.

Вздохнув, Болдуин задумался над тем, что делать дальше. И тут зазвонил телефон. Это была Ярдли.

– Привет, – сказал он.

– Кейсон, я думаю, это рицин.

– Это еще кто такой?

– Кейсон…

– Успокойся, я пошутил. Про что именно ты думаешь, что это рицин?

– Я думаю, что Палач убил Кейти Парр с помощью рицина, а затем пытался убить с его помощью и Энджи, однако почему-то ему это не удалось.

Развернувшись, Болдуин прислонился к раковине.

– Токсикологи целую неделю…

– Рицин никто не искал. Для этого требуется очень специфический тест, занимающий много времени. Позвони и спроси. А я позвоню патологоанатому и узнаю, искал ли он следы от уколов на языке и глазах.

– Ты думаешь, не искал?

– Искал, но недостаточно тщательно. Если использовалась очень тонкая игла, обнаружить в этих местах следы от укола практически невозможно.

Болдуин вздохнул, размышляя о горах бумаги, которыми ему предстояло заняться.

– Хорошо, я позвоню в лабораторию в Куантико[26] и попрошу заняться этим.

– Спасибо. Я очень тебе признательна, Кейсон.

Он помолчал.

– Как держишься? Близится твой последний день.

– Всё в порядке. Пожалуйста, дай знать, как только что-либо появится.

– Хорошо.

Они завершили разговор. Болдуин мысленно представил себе, какой была бы его жизнь с Ярдли. Много лет назад у него был такой шанс, и сейчас, оглядываясь назад, он видел, почему у них ничего не получилось. Она тут была ни при чем, во всем был виноват он сам и его работа… Неужели работа разобьет вдребезги любые отношения, надежду завести ребенка? Болдуин не знал, но надеялся на то, что ему не придется это узнавать.

Вздохнув, он позвонил в Куантико и в криминалистическую лабораторию в Вашингтоне.

На неделе вечером Болдуин заехал к Ярдли домой. Она пригласила его войти. Тэра сидела за столом и делала домашнюю работу.

– Как дела, малявка?

– Скоро я буду ростом выше тебя, Кейсон. И тогда уже я смогу называть тебя малявкой.

– Об этом не может быть и речи. Придется тебя арестовать.

Девушка улыбнулась, не отрываясь от уравнений.

– Вообще-то у меня есть одна знакомая в федеральной прокуратуре Соединенных Штатов, которая этого не допустит.

– Идем сюда, – сказала Ярдли.

Она провела Болдуина на балкон, где две лампы освещали столик, заваленный бумагами.

– Я просмотрела распечатку звонков Кейти, которую ты мне прислал. Она звонила на один номер, определить который я не могла до тех пор, пока не обратилась с ордером в телефонную компанию. Это сотовый доктора Закари. А теперь взгляни вот на это. – Ярдли протянула ему распечатку. Один номер был обведен ручкой. – Номер личного телефона Кейти Фарр среди звонков Закари. Они созванивались друг с другом.

– Ты шутишь?

Она покачала головой.

– Тринадцатого апреля – это тот день, когда Кейти умерла. Накануне было три звонка. За один только тот месяц Закари звонил ей не меньше шести раз. Энджи призналась мне, что думает, что у него завелась любовница, но не сказала кто. Я думаю, у Майкла Закари был роман с Кейти Фарр.

– Гм, – сказал Болдуин, садясь за стол.

– Что это значит?

Он медленно выдохнул сквозь поджатые губы.

– Я навел справки о Такере Фарре. Его дед владел в здешних краях участком земли, которую купил по дешевке, когда после войны вернулся с Тихого океана. Такер жил с дедом после смерти своего отца. Угадай адрес.

У Ярдли внутри все оборвалось.

– Багряное озеро.

Болдуин кивнул.

– Мать Такера пропала без вести, когда он был еще совсем маленьким. В опеке считают, что она умерла от передоза где-то на Восточном побережье. Затем от инфаркта умер отец, и с восьми лет Такера воспитывал дед. Я проверил его прошлое. Мартин Фарр. В его послужном списке есть абсолютно всё. Сексуальное насилие, нанесение тяжких телесных повреждений, кража, ограбление, поджог, наркотики… Как будто он поставил цель перебрать все серьезные статьи уголовного кодекса. И прими в расчет то, что мы говорим о шестидесятых и семидесятых годах, когда криминалистической экспертизы, по сути дела, еще не существовало. Так что на каждое преступление, за которое Мартин Фарр был осужден, наверное, приходится еще десять, когда он не был пойман. Не могу себе представить, что пришлось пережить Такеру, когда он рос.