– Он переменился?

– Нет. Пьянство стало… не то чтобы ежедневным, но оно случалось достаточно часто, и я поняла, что Лукасу нужна помощь. Когда я попыталась что-то предпринять, Лукас заявил, что скорее умрет, чем будет лечиться в компании алкашей. И тогда я решила уйти от него.

– Когда это было?

– Четыре года назад. В апреле. Помню, это было воскресенье. Лукас уехал на рыбалку с приятелями, а я собрала свои вещи, и мы с сыном ушли из дома.

– Что произошло дальше?

– Лукас был в ярости. Много кричал. В понедельник он заявился ко мне на работу. Ломал вещи, кричал, отталкивал моего начальника, который попытался за меня заступиться. Он был так пьян, что я чувствовала перегар в десяти шагах.

Она посмотрела на Гаррета и тотчас же отвела взгляд.

– Это продолжалось и после того понедельника? – спросил Астер.

– Да. Все становилось только еще хуже и хуже. Я собиралась взять… как это там называется? – запретительный приказ, но мой адвокат сказал, что лучше не делать этого до завершения развода. Что это только все усложнит, поскольку нам предстояло делить имущество и решать вопрос об опеке.

– Что еще происходило в это время, миссис Элли?

Сделав глубокий вдох, Кимберли медленно выпустила воздух.

– Теперь нам с сыном приходилось жить только на мою зарплату. Я работала на низкооплачиваемой работе и доучивалась в колледже, так что мы жили не в лучшем районе. Какие-то подростки торговали на перекрестке наркотиками. Там был маленький продуктовый магазин, они всегда торчали перед ним. К ним подходили люди, протягивали деньги, а они им что-то отдавали. Это было неприятно, но не очень страшно, хотя изредка случались драки. И вот однажды – это было в июне, точнее, десятого июня того года, – ко мне в дверь позвонила полиция. Я только что вернулась с работы, я была вымотана до предела и хотела сказать, что ничего не видела, поскольку была уверена, что они хотят расспросить про какую-то драку, но полицейские сказали, что мой друг Натан Элли – теперь это мой муж, – возможно, кого-то зарезал. Одного типа, торгующего наркотиками на углу.

– Это правда?

– Нет, конечно же! Когда это случилось, Натан был в Монреале. У него магазин продуктов здорового питания, и он был на выставке. Я показала полицейским его страничку в «Инстаграме», где он выложил кучу фотографий оттуда, но они не поверили. Сказали, что проведут в квартире обыск, и я ничего не могла поделать.

– Что произошло во время обыска?

– Они нашли нож. Такой армейский. Складной. Он был завернут в окровавленную рубашку.

– Ваш нож?

– Нет, я его никогда не видела.

– Нож Натана?

– Нет. Полицейские сказали, что Натан зарезал того парня, и арестовали его, но потом их сержант или кто-то там еще поговорил с теми, кто был вместе с Натаном в Монреале. Тогда полицейские сказали, что это была я, но затем они просмотрели видео. Я установила на входную дверь видеокамеру, которая начинает съемку, если рядом возникает какое-то движение. В ночь поножовщины камера записала, как мы с сыном вернулись домой и больше не выходили до следующего утра. Но на следующий день камера записала кое-что еще.

– Что?

– Возражение, все это лишь предположения. Если свидетель хочет обсудить это, мы должны просмотреть видео.

Положив на стол обвинения видеодиск, Астер сказал:

– Ваша честь, я могу подойти к секретарю?

– Можете.

Астер вручил диск секретарю. Пока пристав гасил свет, на стене напротив присяжных опустился экран. Секретарь вставил диск в проигрыватель, и на экране появилось изображение.

Весь зал, затаив дыхание, смотрел, как на видео Кимберли и маленький пухлый мальчик вышли из квартиры. Экран погас. Когда камера включилась снова, освещение было уже ярким, это был разгар дня. На пороге стоял Лукас Гаррет. Торопливо приблизившись к двери, он воровато оглянулся по сторонам. В руке у него что-то было. Повозившись с замком, он открыл дверь и вошел внутрь.

– Что мы сейчас увидели? – спросил Астер.

– Это Лукас проник в нашу квартиру. Камера очень хорошо спрятана. Он о ней не знал.

– Следующие пятнадцать минут я промотаю в ускоренном режиме.

Экран погас, Астер прокрутил вперед четырнадцать с половиной минут, затем снова появилось изображение. Гаррет вышел из квартиры, бегом вернулся к своей машине и уехал.

– Вы показывали это видео полиции?

– Показывала.

– И что случилось?

– Обвинения против меня и Натана были тотчас же сняты, и больше нас не беспокоили. – Теперь Кимберли смотрела на Гаррета. – Нам сказали, что Лукаса вызовут на допрос. Больше я ничего об этом не слышала.

– Как вы полагаете, это Лукас пырнул ножом того парня и подбросил нож к вам домой, чтобы вашего друга арестовали, а вы на слушаниях об опеке предстали в неблагоприятном виде?

– Возражение, свидетеля просят строить догадки.

– Поддерживается.

– Благодарю вас, миссис Элли, – сказал Астер. – Это всё.

Не двигаясь с места, Ярдли проводила ее взглядом. Кимберли казалась хрупкой и даже по прошествии стольких лет напуганной. Придирчивый перекрестный допрос смог бы настроить присяжных против нее. И Ярдли недаром работала прокурором по делам о сексуальном и домашнем насилии: она знала, как рвать в клочья показания свидетелей. Джессика повернулась к Гаррету, не отрывавшему взгляда от своей бывшей жены, и шепотом спросила:

– Это правда?

– Нет! Нет, черт возьми, это неправда!

– Вы мне лжете.

Скорчив гримасу, Гаррет покачал головой.

– Знаете что, с меня хватит этого дерьма! Обвиняйте этого козла сами!

Встав, он покинул зал. Ярдли отреагировала на это, лишь крепче стиснув зубы. Она встала.

– У меня нет вопросов к свидетельнице, ваша честь.

Небо было темно-серым. Откинувшись на капот своей машины, Болдуин слушал пение птиц в соседней роще и жужжание пролетающей изредка мухи. Он вспоминал дело, которое вел несколько лет назад: в парке была убита молодая мать, гулявшая с коляской. Похоже, если заниматься этим ремеслом долго, призраки появляются везде.

Кристен Рис подъехала несколько минут спустя на синем «Шевроле». Она была в черных брюках и красной рубашке, пистолет в кобуре под мышкой.

– Опять спишь на работе? – натягивая пиджак, сказала Рис.

– Стараюсь урвать минутку-другую везде, где только получается. – Выпрямившись, Болдуин почесал затылок. – Ну, и что это за тип?

– Сказал только, что его зовут Леонард и у него есть информация по Хармони Фарр. Я сразу же позвонила тебе.

– За что я тебе очень признателен. Мало кто из полицейских поступил бы так.

– Черт возьми, это вы, мужчины, меряетесь, у кого пиписька длиннее. Вот почему начальниками полиции и шерифами должны быть только одни женщины. Мы хотим лишь делать дело.

– Девочки, если вы будете всем командовать, кто будет готовить кофе и покупать пончики?

Рис ущипнула его за руку.

– Не вынуждай меня прострелить тебе задницу!

Усмехнувшись, Болдуин оторвался от машины.

– Я по тебе соскучился.

– И я тоже. Где ты пропадал, черт побери?

Они прошли в рощу рядом с большой детской площадкой. Асфальтовая дорожка петляла между деревьями.

– Помнишь, я говорил тебе про своего нового начальника? Теперь он заставляет меня по двенадцать часов в день гоняться за мошенниками, выписывающими фальшивые чеки. На это уходит все мое время.

– Что, правда?

– Правда. Я здесь сейчас в свое свободное время.

– Блин! Тебе не позавидуешь.

– Ну, тут ничего не поделаешь. – Он пожал плечами. – Наверное, подошло время сменить занятие. Всегда хотел стать барменом. Как ты думаешь, у меня получится?

– Думаю, с такой внешностью ты будешь получать много чаевых.

Усмехнувшись, Болдуин засунул руки в карманы. Они неспешно шли по парку.

– Значит, ты про этого типа ничего не знаешь, так? – спросил он.

– Абсолютно.

– Как-то странно нестись сюда, вместо того чтобы сначала пригласить его к себе и выяснить, что ему известно.