В день начала суда Джессика оделась в черный костюм и посмотрела на себя в зеркало. Под глазами появились черные тени, лицо было бледным. Кофе подавлял аппетит; она почти ничего не ела, отчего здорово похудела, хотя и до того была стройной.

Приехав в суд пораньше, Ярдли прошла через металлоискатели, но без личного досмотра. Астер уже был в зале, вместе с Риччи они сидели за столом защиты. Адвокат сменил костюмы на простые слаксы и спортивную куртку, чтобы произвести на присяжных впечатление своего парня. Заняв место за столом обвинения, Ярдли отправила следователю Гаррету сообщение с напоминанием находиться недалеко от здания суда. Затем она достала из портфеля бумаги и аккуратно разложила их перед собой. Первым лежал список свидетелей, и Ярдли бегло пробежала по нему взглядом.

– Всем встать! – объявил пристав. – Начинается заседание суда восьмого округа под председательством достопочтенного Харви Уэстона.

– Прошу садиться, – сказал судья, занимая свое место. – Стороны готовы начинать слушания?

– Мы готовы, ваша честь, – сказал Астер.

– Да.

– В таком случае введите подсудимого и кандидатов в присяжные.

В зал ввели Закари в новеньком черном костюме и золотых часах. Он занял место между Риччи и Астером, после чего другой пристав ввел кандидатов в присяжные. Пятьдесят мужчин и женщин, проживающих в округе Кларк. Все они прислали по почте заполненные анкеты, и Ярдли взяла сложенные в аккуратную стопку копии вместе со своими замечаниями.

Вопросы в анкете были самые разнообразные: «На какие журналы вы подписаны? Ходите ли вы на выборы? Вас когда-либо признавали виновным в совершении уголовного преступления? Вы когда-либо были присяжным заседателем?»

Всего вопросов было девяносто, и, на взгляд Ярдли, среди них не было уж очень существенных. Мало кто из тех, у кого в прошлом имелись серьезные преступления, кто страдает умственным расстройством или имеет предубеждения против людей другой расы или вероисповедания, будет откровенен, стыдясь возможной реакции. Вместо того чтобы сосредоточить внимание на анкетах, Ярдли предпочитала следить за поведением кандидатов в присяжные, когда те отвечали на вопросы.

После того как перекличка показала, что явились все кандидаты, Уэстон предупредил их о том, что обвинения серьезные, в том числе по таким статьям, как убийство и покушение на убийство с нанесением телесных повреждений, а затем предоставил Ярдли провести предварительную проверку компетентности и непредубежденности присяжных.

Джессика прошлась по вопросам, связанным со взаимоотношениями кандидатов в присяжные с уголовным делопроизводством, добавив затем их родственников и знакомых. Затем она перешла к потенциальным предубеждениям, физическим или психическим изъянам, способным повлиять на принятие решения, а также к общим вопросам, призванным вызвать у кандидатов смущение, чтобы посмотреть на их реакцию. В первую очередь Ярдли следила за тем, не станет ли кто-либо суетиться, отводить взгляд, ерзать или скрещивать руки на груди – всё это были признаки неискренности или враждебности.

Когда она закончила, было уже шесть часов вечера, поэтому защита приступила к проверке компетентности и непредубежденности присяжных только на следующий день утром. Задавала вопросы Риччи. Она не стала затрагивать те же темы, что и Ярдли, вместо этого занявшись обсуждением различных аспектов дела. Все это Риччи делала очень тонко, чтобы избежать возражений со стороны обвинения, однако она медленно скармливала кандидатам в присяжные свое ви`дение дела.

«Смогли бы вы оправдать подсудимого, если б считали, что преступление совершил кто-то другой, но не имели достаточно доказательств для этого? Признали бы вы виновным человека, которого считаете невиновным, в то время как остальные присяжные придерживаются другого мнения? Как вы отнеслись бы к тому, что истинный преступник остался бы безнаказанным?»

Ярдли не возражала, хотя несколько раз Риччи переступила черту дозволенного. Она не хотела пока что создавать у присяжных ощущение соперничества.

Джессика удивилась, насколько быстро прошла процедура проверки компетентности и непредубежденности присяжных, учитывая то, что речь шла об обвинении в убийстве. Впрочем, поскольку она не просила смертного приговора, присяжные не обязаны были иметь соответствующую квалификацию; в противном случае обсуждение могло бы затянуться на два-три месяца.

Астер попросил дополнительно расспросить трех кандидатов в присяжные, а Ярдли – только одного. По большей части вопросы были относительно возможной предвзятости на основании их прошлого. На третий день присяжных отобрали, и Ярдли и Астер вместе с судьей прошлись по списку.

– Прошу исключить присяжного под номером четыре, – сказал Астер.

– Отказано, – решительно произнес Уэстон, делая пометку на листе с фамилиями и номерами.

– Ваша честь, ее отец служил в полиции.

– И что с того? Она сама в полиции не служит. Отказано.

– Ерунда какая-то! – возмутился Астер. – Дочери полицейского не место среди присяжных!

– Мистер Астер, присяжными будут те, кого я посчитаю нужными. А вас я попрошу следить за своим тоном.

– Замечательно, – покачав головой, сказал Астер. – Воспользуюсь своим правом отвода без указания причин и вычеркну ее. Также прошу вычеркнуть присяжного под номером двенадцать.

– Отказано.

– Его отец погиб по вине пьяного водителя. Ваша честь, виновного оправдали. У этого человека обида на всю систему правосудия. Он ни за что на свете не будет объективен.

– Отказано. Дальше.

Астер помолчал. Они встретились взглядами.

– Присяжного под номером шестнадцать необходимо исключить из списка.

– Отказано.

– Вы шутите?

– Я произвожу впечатление человека, который шутит?

– Он служил охранником в тюрьме! А эти люди готовы вздернуть на виселицу всякого, кто лишь обвинен в совершении преступления!

– Когда вы его расспрашивали, он заявил, что будет соблюдать объективность.

– Ну конечно, а что еще он мог сказать? «Нет, у меня не все дома, и я не могу себя контролировать»?

– Возражения отклонены. Дальше.

– Это же какой-то бред! – повысив голос, воскликнул Астер.

– Дилан!.. – Риччи накрыла его руку своей ладонью.

– Черт побери, Харви, что вы делаете? – только что не крикнул Астер. – Вы что, опять пьяны?

– Так, не смейте на меня кричать! Не потерплю криков! – рявкнул судья. – Это мой суд, и я волен делать здесь все, черт возьми, что считаю нужным…

– А теперь уже вы кричите, – заметил Астер.

– Я судья, твою мать! Люди идут в судьи только для того, чтобы иметь право на всех кричать. А вам на ближайшие пять дней лучше сменить тон, иначе не поздоровится!

– Всё в порядке, ваша честь, – вмешалась Риччи. – Давайте двигаться дальше.

Ярдли попросила вычеркнуть из списка двух человек, однако судья и ей также отказал. Впрочем, она не стала возражать. Уэстон пребывал в особенно плохом расположении духа и, наверное, хотел как можно быстрее покончить с делом. Быть может, он стремился слепить такую коллегию присяжных, которая быстро вынесет решение, вместо того чтобы спорить на протяжении нескольких дней?

К вечеру после долгих споров и уступок был утвержден список из двенадцати присяжных и четырех запасных. Уэстон объявил, что на сегодня это всё, а завтра с утра начнутся вводные выступления.

Не в силах запихнуть в рот кусок, Ярдли сидела в кафе напротив здания суда и в который уже раз перечитывала отчеты следователя Гаррета. После вводных выступлений он станет первым свидетелем. Ей пришло сообщение от Тэры: «Удачи!» Ярдли улыбнулась, но в то же время огорчилась. В ближайшие восемь дней она почти не будет видеться с дочерью. И, что хуже, не сможет отслеживать ее местонахождение.

Ярдли вошла в зал суда пораньше и села за стол обвинения. Пристав поставил на подставку перед скамьей присяжных большую фотографию Кейти Фарр. Кейти, Хармони и Такер в аквапарке. Это была единственная фотография, на которой все трое улыбались.