– Мистер Закари, он ваш адвокат?

– Да, ваша честь, но я вызываю его по другой причине. Я вызвал его как свидетеля, который даст мне характеристику.

Ярдли усмехнулась, сразу же догадавшись, что собирается провернуть Астер.

«Умный ход», – подумала она.

– Ваша честь, это смешно! – прыснул Джекс. – Ну как мистер Астер сможет рассказать о характере мистера Закари? Обвиняемого задержали меньше двух суток назад, так что, если только они не друзья детства, мистер Астер не может ничего знать о характере обвиняемого!

– Питер, мистер Астер здесь?

– Да, ваша честь, – подтвердил пристав. – Он ждет в комнате для свидетелей, и у него действительно есть вызов в суд, судя по всему, подписанный мистером Закари.

– Ну хорошо, ладно, введите его сюда, посмотрим, что там.

Болдуин не имел никаких прав вмешиваться в работу департамента шерифа округа Кларк. Хотя в фильмах и телешоу любят показывать, как заявляется ФБР и забирает дело себе, в действительности каждое дело попадает под ту юрисдикцию, под какую оно попадает, и любому стороннему правоохранительному ведомству, желающему принять участие в расследовании, приходится договариваться; или же оно в нарушение закона начинает действовать самостоятельно, и тогда, как это часто случается, в неразберихе теряются улики, уничтожаются доказательства, а преступники проскальзывают в щели.

Когда Болдуин вошел в отдел розыска пропавших без вести управления полиции Лас-Вегаса, следователь Кристен Рис сидела в своем закутке. Оторвавшись от компьютера, она фыркнула.

– Не знала, что Брэд Питт приехал в наш город… Вы вживаетесь в роль? Потому что я вам вот что скажу: я могу провести для вас такую экскурсию по городу, которую вам никто не устроит.

Улыбнувшись, Болдуин уселся напротив. Окинув взглядом награды на стене, он отметил, что по сравнению с последним разом, когда он здесь был, появились новые.

– Это диплом Национальной стрелковой ассоциации?

– А то как же, блин. Первая женщина, когда-либо его получившая. Пистолет и винтовка.

– Ты не шутишь?

Рис откинулась на спинку кресла.

– Морская пехота, мальчик. Должна же я была получить какую-нибудь награду за то, что едва не подохла в пустыне ради нефти какого-то богатея. – Какое-то время она смотрела на Болдуина, затем ее лицо медленно расплылось в улыбке. У Кейсона сложилось впечатление, что, в отличие от многих, кто просто произносил эти слова, Рис действительно была рада его видеть. – Забудь об этом. Сегодня прекрасный день, и передо мной красивый мужчина. Что я могу для тебя сделать, агент Болдуин?

– Ты ведешь одно дело, которым я занимаюсь самостоятельно.

– Самостоятельно?

Болдуин кивнул.

– Мой босс, начальник местного отделения, пытается перетащить меня из отдела насильственных преступлений на кабинетную работу. Он наложит в штаны, если узнает, что я почти целый день копался в этом деле.

– В котором именно?

– Хармони Фарр. Это имеет отношение к Палачу с Багряного озера.

– Мне знакомо это дело, – Рис кивнула. – Исчезла из шалаша. Кстати, тут нужно сказать тебе спасибо. Как знать, черт возьми, сколько времени прошло бы, прежде чем мы обнаружили там ее сотовый и прочее барахло…

– Всегда пожалуйста. Просто мне нужно знать… делается ли все то, что должно делаться.

– Ты хочешь сказать, не запорола ли я дело окончательно и не нужно ли тебе самому взяться за него?

Они улыбнулись друг другу.

– Кейсон, мы слишком давно знаем друг друга, так что давай начистоту.

– Я тебе полностью доверяю. Пожалуй, на свете есть всего человек пять, о ком я могу так сказать. Но это дело… Оно у меня в печенках сидит, и я не знаю, как от него избавиться. Наверное, даже если б на твоем месте был Шерлок Холмс, я все равно сейчас сидел бы перед тобой и спрашивал, как продвигается дело.

– О, – с пониманием произнесла Рис, – ясно. Я частенько вижу такое у следователей, которым до того не приходилось иметь дело с преступлениями против детей, и вдруг они сталкиваются с сетью педофилов или синдикатом, торгующим людьми. И только тут до них доходит, что в мире есть зло, о существовании которого они даже не подозревали.

– Зло какого рода?

– Ну, например, такое, которое ищет самых невинных и раздирает их на части ради удовольствия. Это прямо библейский сюжет, Кейсон. Содом и Гоморра. Тебе еще ни разу не приходилось расследовать убийство ребенка, так?

– Был один раз. Тогда мне было так же не по себе.

Рис вздохнула.

– Хочешь совет? Выложи мне все, что у тебя есть, и забудь об этом. Ты и так уже сделал достаточно. Только благодаря тебе мы знаем, где и когда девочку похитили. Это хорошее начало. А дальше я уж сама.

Кивнув, Болдуин смахнул со стола невидимую пылинку.

– Но только ты о нем не забудешь, да?

– Ни за что, – он покачал головой.

– Я так и думала… – Рис усмехнулась. – Ну хорошо, буду держать тебя в курсе. Пока что у меня ни хрена нет, но, как только что-нибудь появится, свистну.

Болдуин посмотрел на нее.

– Обещаю.

Он кивнул.

– Ценю. – Собравшись с духом, Кейсон обвел взглядом комнату, убеждаясь в том, что рядом никого нет. – Вижу Хармони во сне. Это было всего пару раз, и мельком, но так сильно врезалось в память, что я отчетливо видел всё и утром.

– Что ты видишь?

– На самом деле ничего, никакого насилия. Просто девочка лежит на спине. Она застыла неподвижно и просто смотрит в небо… понимаешь, пустыми глазами. Как у куклы. А потом исчезает.

Подавшись вперед, Рис облокотилась о стол.

– Кейсон, послушай меня: заниматься детьми – это не то же самое, что заниматься взрослыми. Нет ничего постыдного признаться в том, что это не твое, и просто отойти в сторону. Особенно если задницу тебе поджаривает козел-начальник.

– А он определенно козел, – ухмыльнулся Кейсон. – Представляешь, я застал его ругающимся на уборщицу, потому что та положила в мусорную корзину черный мешок, а он предпочитает прозрачные! Не делал замечание, не отчитывал – а орал с пеной у рта, так, что слышно было всем. Потом я услышал, как он сказал другому агенту, что любит так поступать, поскольку хочет казаться окружающим непредсказуемым.

– Ого!

Болдуин кивнул.

– Я ухожу с работы последним и каждый вечер забираю все его ручки. Неважно, лежит у него на столе одна или же в ящике вскрытая новая пачка – забираю все. Это его просто бесит.

Рис прыснула.

– Поосторожнее, Жанна д’Арк, излишнее бунтарство никому не нужно.

– Подобные мелочи доставляют огромное наслаждение.

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, улыбаясь, и до Болдуина вдруг дошло, что перед ним настоящий друг. Не просто человек, дожидающийся возможности поговорить о последних новостях в соцсетях, а тот, кто окажется рядом, когда будет нужно. И он подумал, как же мало таких людей встречал в своей жизни.

Шумно вздохнув, Кейсон встал.

– Спасибо за заботу, Кристен, но я должен найти Хармони. Если этот тип сотворил с ней то, что задумал… Наверное, если я не смогу положить этому конец, мне придется сдать свой значок.

Рис стала серьезной.

– Сделаю все возможное, чтобы тебе помочь, – глядя ему в лицо, сказала она. Затем, встав, стиснула его в объятиях.

Высвободившись, Болдуин вышел, не сказав больше ни слова.

Ярдли внимательно смотрела, как Дилан Астер вошел в зал заседаний большого жюри. На нем были ладно скроенный серый костюм и синий галстук. Чисто выбритое лицо смотрелось по-мальчишески.

– Мистер Астер, рад снова вас видеть.

– И я рад вас видеть, ваша честь.

– Итак, насколько я понимаю, вы представляете интересы мистера Закари, правильно?

– Да.

– И вы также хотите дать какие-то показания по его делу?

– Да, ваша честь. Я был вызван сюда не как защитник, а как свидетель.

– Это же нелепо! – Джекс покачал головой. – Защитники не допускаются на заседания федерального большого жюри, ваша честь. Это подтверждено положением о предварительном расследовании и прецедентами. Обычно обвиняемые даже не присутствуют в зале.