– Я должен буду что-либо сказать?

– Нет, – Астер покачал головой, – вам даже необязательно присутствовать, но, если вы будете там и решите дать показания, задавать вам вопросы может только прокурор. Представители защиты на заседание не допускаются и не имеют права задавать никому вопросы. Однако я намереваюсь это обойти.

– Каким образом?

– Предоставьте это мне. Материалов дела у меня пока что нет, но в «Лас-Вегас сан» вышла очень подробная статья. Я так понимаю, поскольку дело получило широкую огласку, следствие вынуждено торопиться. Понимаете, федеральная прокуратура не может просто так забирать себе любое дело об убийстве. Есть определенные требования для того, чтобы дело об убийстве передавалось в федеральный суд: например, жертва должна быть сотрудником какого-нибудь федерального ведомства, судьей или кем-то в таком роде. Существует с десяток оснований передать дело в федеральный суд, но в данном случае следствие собирается сыграть на аспекте сексуального насилия. Во влагалище Кейти Фарр была обнаружена сперма, а также ссадины и синяки на бедрах, однако состояние спермы не позволило провести анализ ДНК, поэтому следствие попросит большое жюри предположить, что сексуальное насилие имело место непосредственно перед убийством, и сперма принадлежит вам.

– Предположить?

– Для большого жюри достаточно лишь предположения, – Астер кивнул. – На мой взгляд, следствие торопится предъявить обвинение, чтобы можно было начать формировать в средствах массовой информации общественное мнение, что в конечном счете повлияет на присяжных. Прокуратура устроит пресс-конференцию и перечислит с десяток пунктов предъявленного вам обвинения в надежде на то, что присяжные, которым предстоит заниматься вашим делом, это увидят, что подтолкнет меня поспешить пойти на сделку со следствием. – Он щелкнул ручкой. – Поэтому прежде, чем задавать вам какие-либо вопросы, я прошу вас внимательно меня выслушать. Не говорите, совершали вы это или нет. Закону неважно, виновны вы или невиновны, и мне тоже. Моя задача в том, чтобы тщательно исследовать позицию обвинения и убедиться в том, что были соблюдены все ваши конституционные права. И в том, доктор, чтобы спасти вашу задницу, если такое возможно. Так что, даже если вы это сделали, не желаю ничего знать.

– Потому что, если я признаюсь вам, что сделал это, вы не сможете заставить меня заявить на суде о своей невиновности, так? – Закари покачал головой. – Наша долбаная система правосудия! Вот к чему все сводится. Невиновных раскатывают катком, а виновные остаются на свободе.

– В вашем гараже были обнаружены бинты и рицин, алиби у вас не ахти, поэтому умерьте свое негодование, доктор. Я просто хочу придерживаться фактов. Хорошо?

– Да, хорошо.

– Итак, мой первый вопрос: если следствию каким-то чудом все-таки удастся провести анализ семени, оно окажется вашим?

– Об этом не может быть и речи.

– У вас не было романа с Кейти Фарр?

– Нет. Я бы ни за что не изменил Энджи. Я ее люблю.

– Большинство мужчин, изменяющих своим женам и партнершам, любят их, доктор.

Повернувшись лицом к Астеру, Закари посмотрел ему в глаза.

– Клянусь вам, я не был знаком с Кейти Фарр.

Астер кивнул.

– А ваша подруга знала ее?

– Нет. Ну, то есть не думаю.

– У нее студия йоги, так? Она не поднимала архивы: может быть, Кейти Фарр когда-то у нее занималась?

– Не знаю. Вряд ли.

– Вы сказали, что не знаете, кто такая Кейти Фарр, но, может быть, когда-нибудь с ней встречались? Я не говорю о постоянных отношениях, но вдруг вы присутствовали на какой-нибудь вечеринке, где была она, или она приходила к вам в больницу на прием, или что-нибудь в таком духе…

– Нет, – Закари покачал головой. – Ни разу в жизни не видел эту женщину.

Астер сделал кое-какие пометки в записной книжке.

– Вас в прошлом обвиняли в домашнем насилии – ваша подруга или кто-либо еще?

– Нет, никогда.

– Никогда? Не было даже звонков в полицию?

– Ну, на самом деле был один звонок… Подружка из колледжа. Я много выпил, и все пошло не так. Но я ее и пальцем не тронул.

– Вот видите, что я имел в виду, когда говорил об откровенных отношениях между нами. Ведь если б я сейчас не задал уточняющий вопрос о звонках в полицию, вы мне ничего не сказали бы, так? А если б вы утаили это от меня, знаете, где я услышал бы об этом впервые? В зале суда. И это застигло бы меня врасплох. У меня не было бы наготове хорошего объяснения, и плохо от этого было бы только вам. Понимаете?

– Да, – Закари медленно кивнул.

– Так, отлично… Теперь давайте перейдем к алиби. Где вы были тринадцатого апреля, в день похищения Кейти Фарр?

– Меня не было в городе. Я отправился на семинар по новым достижениям в вопросе создания медицинского клея.

– Медицинского клея?

– Да. Появился новый продукт, в десять раз эффективнее обычных хирургических швов и того клея, который у нас есть сейчас. Новый клей поможет солдатам, раненным на поле боя, и жертвам ДТП с обильными кровотечениями.

– Ну да, каждому свое… У вас дома есть этот клей?

– Нет, он еще даже не вышел на рынок. Даже если б я захотел, то не смог бы получить к нему доступ.

Снова записав кое-какие замечания, Астер сказал:

– Фарр была похищена около полуночи, а ее труп был обнаружен риелтором, готовившим дом к просмотру, на следующий день, в девять часов утра. Где именно вы находились в указанный промежуток времени?

– Я должен был быть в гостинице в аэропорту Сан-Диего, в которой остановился. Я никуда не выходил. Посетив конференцию, вернулся в номер и лег спать, а на следующий день улетел. Есть квитанция из гостиницы. Принесите мой телефон, и я вам покажу.

– С кем вы разговаривали на конференции?

– Ну… ни с кем.

– Как долго она продолжалась?

– Всего один день. Примерно шесть часов.

– Сколько там было народу?

– Не знаю. Человек сто – сто пятьдесят.

– Вы присутствовали на конференции, где было сто пятьдесят человек, и никто не сможет подтвердить, что видел вас там?

– Фамилий никаких я не знаю, – огрызнулся Закари. – Если провести меня мимо этих людей, кто-то, наверное, вспомнит, что видел такого, но я никого не знаю.

Астер кивнул, делая записи.

– Мне нужно название конференции и контактное лицо, с кем можно связаться. Я получу фамилии других участников и покажу им вашу фотографию. Если мы найдем хотя бы двух человек, видевших вас там в ту ночь, когда пропала Кейти Фарр, это не оставит от обвинения камня на камне.

При этих словах у Закари просветлело лицо.

– Энджи предоставит вам всю информацию.

– Кстати, об Энджи: она показала в полиции, что выходила из торгового центра, когда ее ударили по затылку, после чего очнулась в домике на Багряном озере. Это случилось… тринадцатого мая. Где вы были тринадцатого мая, около десяти часов вечера?

– Спал дома. Отработал суточное дежурство.

– Кто-нибудь сможет это подтвердить?

– То, что я был дома? Вряд ли.

– Что насчет Багряного озера? Вам знакомо это место?

– Нет. Абсолютно. До всего этого я даже не знал о его существовании.

Какое-то мгновение Астер внимательно смотрел на него.

– Вы отвели взгляд. О чем вы недоговариваете?

– Ни о чем.

– Доктор, в моем ремесле главное искусство – читать людей. Вы о чем-то умалчиваете. О чем?

– Ни о чем. Я с вами полностью откровенен. Понятия не имею, почему это происходит со мной.

Астер сделал еще несколько пометок.

– Насколько плохо дело? – спросил Закари. – Вы сказали, что сможете одержать победу. Вы в этом уверены?

– У меня нет полных данных о том, что было обнаружено у вас дома, для того чтобы говорить со стопроцентной уверенностью, но я занялся этой работой не ради проигрышей процессов. Вернусь, когда ознакомлюсь со всеми отчетами; мы по ним пройдемся, и я получу более детальное представление о том, как все двинется дальше. А сейчас мне нужно, чтобы вы подписали один документ. – Астер достал из сумки лист бумаги.