Под старость Урызмаг, герой народный,
Тяжеловат стал для больших походов,
Народ порой подтрунивал над ним:
«Урыз, ты был когда-то молодым!»
Обидно стало нарту Урызмагу,
Что позабыл народ его отвагу.
«Ужель я стал ненужным для народа
И не гожусь для доблестных походов?»
Вот как-то на ныхас явился он,
В глубокое раздумье погружен.
На место то, где он всегда садился,
Он сел и к нартам с речью обратился:
«Издревле мы в согласии живем,
К нам, как хозяин, путник входит в дом.
Не раз бежал от Урызмага враг,
Но постарел ваш славный Урызмаг.
Мое желанье вы не осудите,
В последней просьбе мне не откажите.
Не требую я жертвы никакой,
Не буду вас обременять собой».
И весь народ тогда зашевелился,
Сказал: «Спасибо, что ты нам открылся.
Нам честь и совесть потерять пришлось бы,
Коль мы твоей не выполнили б просьбы».
Сказал им Урызмаг: «Тогда идите
И мне чугунный ящик закажите
У друга нашего Курдалагона,
Чья кузница стоит у небосклона.
Пусть в ящике окошко он пробьет,
Слюду же мне Сатана подберет.
У мастера же золотых изделий,
Известного вам Сафа, на неделе,
Не отказав мне в маленькой услуге,
Нагрудные вы закажите дуги
И, принеся все эти украшенья,
Мне положите в гроб для утешенья.
Когда закончите, без горькой думы
Вы разукрасьте ящик мой чугунный,
Его снаружи смажьте рыбьим жиром,
К Царцу-реке меня несите с миром.
И в волны бросьте мой чугунный ящик,
Чтоб он упал на дно реки бурлящей».
Тут у отважной нартской молодежи
От слов таких прошел мороз по коже.
Таков обычай: нарты держат слово,
Карая нарушителей сурово.
И поднялись они по небосклону,
Гроб заказали у Курдалагона.
И мастер гроб чугунный разукрасил,
Как порешили это на ныхасе.
Урызу сделали они тотчас
Напитков, пищи месячный запас.
И, думая об Урызмлге-друге,
Ему у Сафа заказали дуги.
В гроб положили нарты молодые
Все украшенья эти золотые.
Чугунной крышкой гроб литой закрыли,
И наглухо его заколотили,
Потом, обильно смазав жиром рыбьим,
К реке отправились, покрытой зыбью.
Река Царцу их встретила разливом.
Гроб опустили нарты молчаливо
И, головы на грудь склонив в печали,
В последний раз «прощай» ему сказали.
Как люлька, гроб качался на волнах
И к морю Черному летел стремглав.
А там его донбетры увидали,
Они в то время жемчуг добывали.
Казался гроб им чудом неземным,
И целый день они играли им.
Смеясь, поймать его пытались в сети
И прыгали через него, как дети.
Устроили себе забавный пир
И слизывали жадно рыбий жир.
Устав возиться с ним, донбетры вскоре
Перенесли его на берег моря.
Там, у маликов, мельница вертелась,
И пошутить донбетрам захотелось.
Гроб в нук они, играя с ним, вложили
И мельницу легко остановили,
А сами скрылись все в одно мгновенье.
И мельники пришли в недоуменье,
Друг друга спрашивали: «Что случилось?
Как это мельница остановилась?»
Вот к мельнице поближе подошли
И в нуке гроб чугунный тот нашли.
Осматривали долго, удивлялись,
Возились с ним, открыть его пытались.
Один бросал, другой за дело брался,
Но гроб чугунный все ж не открывался.
Тогда они, кляня свое бессилье,
К царю маликов гроб послать решили.
Отправили они к царю людей,
Чтоб о находке рассказать своей.
«О милость царская да будет с нами!
То чудо не сравнится с чудесами.
Мы в мельнице нашли чугунный ящик,
Сочли его мы чудом настоящим.
Уже на небе солнце показалось,
Но гроб никак открыть не удавалось».
Царь милостиво приказал: «Возьмите
Вы ящик и его мне принесите!»
Под тяжестью сгибаясь до земли,
Чугунный гроб малики принесли.
Чтоб гроб открыть, всех мастеров позвали.
Когда взломали, удивляться стали:
«О странный гость! Как ты сюда проник?
Зачем залез в чугунный гроб, старик?»
«Нарт Урызмаг я, из страны великой,
Я лицезреть хотел царя маликов».
«Ну что ж, — ответил царь, — за лицезренье
Мне гости платят вечным заточеньем».
И заточил он нарта в подземелье,
А сам предался буйному веселью.
Шли дни, но дерзкий пленник не смирился.
Вот как-то раз он к страже обратился:
«Коль сердце старца биться перестанет,
Ваш мудрый царь счастливее не станет,
Ведь за меня — героя славных нартов —
Царь может выкуп требовать богатый».
И стража донесла царю маликов:
«Твой пленник просит милости великой.
Ведь за него — героя дерзких нартов —
Царь может выкуп требовать богатый».
«Что ж, мысль хорошая, — ответил царь, —
Старик умен, должно быть, как и встарь.
Подземную темницу отворите
И пленника скорее приведите.
Коль выплатит хороший выкуп он,
Свободой тотчас будет награжден,
А коли нет, от голода умрет».
Страж выполнил приказ царя. И вот
К царю он снова пленника ведет.
Вопрос такой царь грозный задает:
«Ну, старый нарт, испытанный в огне,
Какой ты выкуп предлагаешь мне?»
И голову свою склонивши, так
Царю ответил гордый Урызмаг:
«Есть однорогие волы у нас,
Их сотню сотен пригоню сейчас,
Двурогих я тебе две сотни дам,
Трехрогих тысячу. Моим словам
Поверь, о царь! Число четырехрогих
Сам назови в своих расчетах строгих».
Промолвил царь: «Пусть будет сотен восемь,
И большего мы от тебя не просим».
«И пятирогих цифру назови,
Я выполню веления твои».
Малик сказал: «Два раза сотен девять».
«Конечно, нарты весь свой скот разделят
И срочно приготовят выкуп весь.
Но кто доставит нартам эту весть?
Чтоб перегнать тебе гурты скота,
Двух вестников прошу я неспроста.
Пусть первый будет рыжим, а второй —
С большою чернокудрой головой».
И обойдя тогда немало сел,
Гонец царю двух избранных привел.
Здесь был и рыжий, и черноволосый.
К ним обратился Урызмаг с вопросом:
«Кто знает в нартское село дорогу?»
«Мы оба знаем путь тот, слава богу».
«Тогда идите и в моем квартале
Спросите нартов обо мне вначале,
Потом скажите, что в темнице я
И что за выкуп выпустят меня.
Пусть выполнят они, не дрогнув бровью,
Любя меня, все царские условья:
«Есть однорогие волы у вас,
Их сотню сотен дайте нам сейчас.
Двурогих нам две сотни отсчитайте.
Трехрогих тысячу вы пригоняйте.
Четырехрогих — восемьсот в дорогу,
Два раза девять сотен пятирогих».
Потом скажите: «Коли этот скот
К царю маликов тотчас не пойдет,
То обезглавьте черного вола,
И на виду у нартского села
Вы голову его скорей повесьте
На шею рыжего. Вот наши вести»».
Два парня в нартское село помчались,
В дороге пели песни и смеялись.
Когда добрались до ныхаса нартов,
Сказали старцам много слов приятных.
«Добро пожаловать! — им отвечали. —
Откуда гости? Видно, вы устали?
С какою новостью пришли вы к нам?»
Посланники сказали старикам:
«Мы посланы к вам от царя маликов,
У нас в плену ваш Урызмаг великий.
Вы выполнить должны беспрекословно
Царя маликов скромные условья:
Есть однорогие волы у вас,
Их сотню сотен дайте нам сейчас.
Двурогих нам две сотни отсчитайте,
Трехрогих тысячу вы пригоняйте,
Четырехрогих — восемьсот в дорогу,
Два раза девять сотен пятирогих».
Добавили потом: «Коль этот скот
К царю маликов тотчас не пойдет,
То обезглавьте черного вола,
И на виду у нартского села
Вы голову его скорей повесьте
На шею рыжего. Вот наши вести».
Тогда народ заговорил в тревоге:
«Достать, конечно, можно однорогих,
Двурогих нам не трудно отобрать,
Но где же нам трехрогих отыскать?
Четырехрогих, пятирогих нет».
Решили, что Сатана даст ответ.
Сатана рассмеялась и сказала:
«Я поняла все с самого начала.
Пусть здравствует храбрейший наш старик!
Ужель никто из нартов не проник
В смысл слов иносказательных его?
Вам Урызмаг готовит торжество.
Нашел он где-то, гласу сердца внемля,
Богатые, нетронутые земли.
Когда он говорил об однорогих,
Сзывайте, значит, пеших вы в дорогу.
Двурогие — то конных войск колонны.
Трехрогие — стрелки на горных склонах.
Четырехрогие — то щитоносцы,
Как зеркала, блестят щиты на солнце.
А пятирогие — в вооруженье
Все войско в целом, что пойдет в сраженье.
Лишь только войско вестники узреют,
То указать дороги не посмеют
И остановятся на полпути.
Тогда вам надо черного схватить
И, обезглавив, голову повесить
На шею рыжего. Укажет вестник
Тогда к царю маликов путь прямой,
Чтоб не расстаться с рыжей головой».
Вот войско нартов собираться стало.
От топота коней земля дрожала.
Увидя это, вестники в волненье
Бежать хотели тайно из селенья,
Но беглецов поймали нарты вскоре,
Себе на радость, а врагам на горе.
Булатный меч успел сверкнуть едва,
Как черная скатилась голова.
И рыжему гонцу ее на шею
Повесили, чтоб шел он веселее.
И бедный вестник, ужасом объятый,
Путь указал врагам своим заклятым.
А в это время старый Урызмаг
Жене малика, как почтенья знак,
Дугу поднес из золота литого,
Но в тайне добивался он другого:
Узнать, какие клады есть у них
И где хранят их от врагов лихих.
Дугою золотой восхищена,
Клад указала царская жена
И, словно опьяневшая от хмеля,
Открыла вход заветный в подземелье.
Запомнив это, нарт, как часовой,
Тогда на башне стал сторожевой.
Заметив войско на большой дороге,
Вошел он смело в царские чертоги
И так сказал: «Уже идет мой скот,
Своим стрелкам вели идти вперед.
Но пусть возьмут они лишь хворостинки,
Чтоб на пути не вышло бы заминки.
Ведь если кто оружие возьмет,
То в страхе разбежится весь мой скот».
И царь решил, что слушать нарта нужно,
Велел стрелкам он выйти без оружья,
А сам взошел на башню, и с тревогой
Стал наблюдать он с нартом за дорогой.
Лишь к войску нартов подошли малики,
До них мгновенно донеслись их крики.
Земля тряслась от топота копыт.
Отряд маликов сразу был разбит.
Царь молвил: «Нарт, звездой своей хранимый,
Скажи, откуда в поле столько дыма?»
«Животные идут без понуканья,
То пыль от ног и пар от их дыханья».
Но царь сказал: «Я слышу шум и крики,
Что это значит? Где мои малики?»
«Прислали скот нам нартовские села,
Доносит ветер шум копыт тяжелых».
Но вот примчались нарты, наконец,
И окружили крепость и дворец.
Тут Урызмаг достал свое оружье,
Сказав царю: «Нам рассчитаться нужно.
Взгляни скорей на этот скот рогатый.
Прими же выкуп достославных нартов».
И он взмахнул мечом своим точеным,
И царь упал, ударом пораженный.
А Урызмаг богатство все связал
В тюки большие и с собою взял.
И войско нартов с радости великой
Весь тучный скот забрало у маликов.
И, торжествуя, в нартские селенья,
В свои дома вернулось войско с пеньем.
Там стали отдыхать и пировать,
Свою добычу бедным раздавать.
И чествовали долго Урызмага
За светлый ум и нартскую отвагу.
