Колтон молчал, разрывая стерильную салфетку. Он подумал о поездке домой на вонючем заднем сиденье «Ровера» Микера, мчащегося по бостонским пробкам. Нейт Шиллер сжимал в руках малярное ведро, его лицо на семь с лишним оттенков изменило цвет.

– Все исчезло, – бормотал он, слезы текли по его лицу. – Все пропало. Ушло. Оно ушло.

Взяв ее открытую руку в свою, он прижал салфетку к ее ладони. Колтон услышал, как она тяжело вдохнула. Он опустил голову, сосредоточившись на своей задаче. Чистая, сухая салфетка. Стерильная полоска марли. Капля антисептика.

Он должен был ее выпроводить, когда она появилась в его доме. Таковы были его инструкции, высеченные в глубине души.

– Не открывай ей дверь, – сказал Апостол. – Не впускай ее внутрь. Ты потратил более чем достаточное количество нашего времени, играя в мальчика. Мы не можем позволить себе еще одну неудачу.

Он не открывал дверь, она открыла ее сама.

Он не впустил ее внутрь, она сама себя впустила. А теперь она была здесь, и он из кожи вон лез. Колтон чувствовал ее по всей длине своих костей, как будто он был ступой, а она – пестом. Она растирала его в порошок.

Не без труда она толкнула его ногой в бок.

– Колтон. – Его имя разлетелось по кафелю. Она толкнула снова, сильнее, чем раньше. – Ты меня слышал?

Он поймал ногу Делейн, прежде чем она успела толкнуть его в третий раз, и прижал ее лодыжку к своим ребрам.

– Я слышал тебя, – сказал он.

– И ты игнорируешь меня?

– Нет. – Он поднял глаза на нее.

То, что она увидела на его лице, смягчило углы ее хмурого лица. Дюйм за дюймом он провел рукой по нижней части ее икры, пока его пальцы не коснулись задней части ее колена.

– Не смотри на меня так, – сказала она, немного задыхаясь.

– Как я смотрю на тебя, Уэнздей? – вопрос прозвучал непринужденно. По-кавалерски. Его сердце громыхнуло.

– Как будто ты считаешь меня сумасшедшей.

– Нет. – Его рука скользила выше, по черным нейлоновым струнам. Над тонкими, сетчатыми звездами. – Я так не думаю.

Когда она замолчала, он провел пальцем по линии полумесяца на бедре. Она позволила ему сделать это, цвет ее глаз стал еще глубже, превратившись в чернильно-изумрудный. Нестерпимое желание овладеть ею заполнило его нутро.

– Колтон. – Кончик ее указательного пальца легко коснулся окровавленной звездочки на его виске. – Скажи мне, кто сделал это с тобой.

– Микер. – Ответ вырвался из него, как толчок сердца, непроизвольно и мгновенно.

По удивлению на ее лице он понял, что она не ожидала от него столь быстрого ответа. Она осторожно пощупала веко его глаза.

– Кто такой Микер?

На этот раз вопрос. Не приказ. К нему вернулась толика самообладания, и он стиснул зубы так сильно, что стало больно. Она нахмурилась на его молчание, продолжая свои осторожные движения. Ее руки скользили по его щеке, опускаясь к сердитому изгибу его рта.

– Не надо, – быстро, словно выстрел, схватил он ее за запястье.

Дыхание, вырвавшееся из нее, было зажженной спичкой, его вены запылали. Весь он сразу загорелся. Колтон так долго был холоден, что внезапно вспыхнувшая искра привела его в ярость. Пот выступил на коже. Зрение поплыло.

– Внутри меня что-то есть, – сказала Лейн. – Я чувствую, как оно трепещет в моей груди. Я вижу сны, всегда кошмары. Я просыпаюсь и не всегда нахожусь в том же месте, где засыпала. Я продолжаю говорить то, что не хотела говорить, и делать то, что не хотела делать.

Слишком поздно он начал понимать. Все части встали на свои места.

«Capax infiniti, – подумал он, крепко сжимая ее запястье. – Я держу бесконечность».

Что-то бессмертное, бьющееся под его пальцем. То, чего он ждал всю свою жизнь. Что-то, что несло божественность в ее груди, как фотографии в медальоне. Вся она была сплетена из костей, словно создана для бессмертия.

Все остальные умерли.

Все остальные сломались от напряжения, но не она.

Не Лейн.

– Оно говорит со мной. – Она зажмурила глаза, подавляя дрожь. – Оно шепчет мне по ночам, когда я пытаюсь заснуть. И я узнаю его. Это тот же голос, который говорил в моей голове тогда, в Чикаго.

Он наклонил свое лицо к ней, его грудь напряглась. Он разрывался между болезненной, жалкой эйфорией и медленно нарастающим ужасом. Колтон хотел подхватить ее на руки. Хотел закружить ее и осыпать поцелуями. Они сделали это. Она сделала это.

Виктор Мортис. Покоритель смерти.

Но в ее взгляде не было ничего эйфорического. Вместо этого ее взгляд был расфокусирован, зрачки – ровные черные круги.

Они были широко раскрыты, как в ту ночь в отеле, когда в комнате раздался звон гитары. Она сказала ему, что будильник, должно быть, был установлен заранее, но он лежал без сна как раз перед тем, как это произошло. Он видел, как она села и потянулась к радиоприемнику.

Уэнздей, – сказал он. – Делейн, посмотри на меня.

Она моргнула, ее глаза расфокусировались. Рука ослабла в его хватке.

Она не выглядела воодушевленной. Она выглядела только испуганной.

– Оно как будто борется за место в моей голове. – Ее шепот прозвучал напряженно, как будто она боялась, что оно может ее услышать. – Ты должен помочь мне. Ты должен помочь мне вытащить это.

Колтон проснулся от того, что руки обхватили его горло. Первоначально, в бреду между сном и бодрствованием, он подумал, что это Микер, который вернулся, чтобы закончить начатое.

Но потом руки оказались слишком маленькими, пальцы слишком тонкими, одна ладонь была покрыта марлей. Он просыпался медленно, а потом все сразу: осознание нахлынуло на него булавочными уколами. Ноги Лейн поверх его тела. Волосы Лейн щекотали его щеку. Руки Лейн обхватили его горло.

Он потянулся к ней, сжимая ее запястья. Ее кости впились в его ладонь.

– Лейн, – сказал он. – Лейн.

Черты ее лица освещали звезды, она выглядела дико. Делейн оскалилась. Она выглядела явно не по-человечески, хотя он чувствовал слабый запах лаванды от ее шампуня, мятный аромат ее дыхания.

«Лейн, – подумал он, напуганный чужеродным блеском ее взгляда. – Это Лейн. Лейн».

– Лейн, – сказал Колтон в третий раз. Он рявкнул это, как приказ: – Проснись.

На прикроватной тумбочке часы сменились с одиннадцати пятидесяти семи на одиннадцать пятьдесят восемь.

Лейн хищно вцепилась в его горло.

– Полукровка, – прошептала она, ее голос был абсолютно лишен всякого выражения. Он затих под ней. Неподвижный, как камень. Как смерть. Как мальчик, опускающийся слишком глубоко под запотевшими льдинами. Над ним возвышалась Лейн в лунном сиянии. Ее волосы переливались серебром. – О да. Я знаю, что ты такое, кто ты есть. И я знаю, кем ты станешь. Я знаю, что ты будешь носить тень смерти всю свою жизнь.

Его сердцебиение было неистовым.

– Лейн, – призывал он. – Посмотри на меня. Очнись.

– Это ты проснись. – Слова вырвались у нее с шипением. Низким и насмешливым. – СИ ДЖЕЙ.

Его дыхание прервалось, и он оттолкнул ее от себя, перевернув так, что их позиции поменялись местами. Прижатая к матрасу, она извивалась, как какая-то голодная тварь. Звук, который вырвался у нее, был наполовину смехом, наполовину поскуливанием.

– Маленький Си Джей убил своего брата, – пропела она. – Да, ты убил, да, ты убил. Позволил ему утонуть подо льдом, да, убил его.

– Прекрати. – Приказ прозвучал как выстрел. – Хватит.

Эти черные глаза сверлили его. Ее губы растянулись в широкую, блаженную улыбку. Ее сердце билось об его грудь с замедлением, словно она засыпала мертвым сном. В отчаянии он пришел к единственным словам, которые знал, зарытым глубоко внутри подсознания. Слова, которым он научился в Приорате, слова, которые были вбиты в его мозг. Он никогда не ожидал, что они понадобятся ему с ней.

– Astra inclinant, – прошептал он. Его голос дрожал. – Sed non obligant. – Пустота от пристального взгляда Лейн не ослабевала.