Я чувствовала, как пот заливает спину и сбегает по вискам. Жара стояла невыносимая, но самым тяжелым неудобством оказался лицевой платок, из-за которого было тяжело дышать. Нэссиль, сидевший рядом, давно снял куртку и остался только в обтягивающей белоснежной футболке, не скрывающей его рельефных мышц. Капитан Бриггс, управляющий джипом, избавился только от каски, Стив Фарелло, развалившийся на переднем сидении около капитана, натужно дышал и периодически подкашливал, наглотавшись противного мелкого песка…

Нэссиль косил на меня взглядом. Я это чувствовала всем нутром, но делала вид, что пялюсь в окно, разглядывая однообразный пейзаж.

Кожа на лице уже не зудела и не болела: мазь успокоила воспаление, но отчего-то начала сильнее отниматься рука. По пальцам всё время пробегали противные мурашки онемения, поэтому конечность безвольно свисала вдоль тела, как не родная.

Это обстоятельство напрягало еще сильнее неприятности с лицом. Его-то я сумела спрятать, а вот корявые движения руки я была не в состоянии скрыть.

Когда джип подбросило на очередной кочке, возникшей на дороге, я неудачно дернулась, а рука качнулась вдоль тела, как изломанный протез. В тот же миг Нэссиль схватил меня за локоть и резко наклонился ближе.

- Юлия… - голос его звучал тревожно, но достаточно тихо, чтобы не услышали впереди. – Что с рукой? Я наблюдаю уже больше часа, и всё вижу. Ты ранена? Больна???

Я резво развернулась и… едва не коснулась своей лицевой повязкой его носа. От такой близости на меня накатил неожиданный испуг, сердце подскочило до самого горла, и я мигом позабыла достойный ответ на его настойчивые вопросы. Несколько мгновений мы пялились друг на друга, а потом я очнулась и попыталась отстраниться, но Нэссиль не отпустил моей руки.

Постаралась выдернуть ее из захвата, но конечность действительно сегодня ни на что не годилась. Если бы я до сих пор была на базе, на задание меня никто бы не отпустил…

- Старые... раны барахлят… - пришлось признаться мне, хотя говорила я холодно. – Ничего особенного. Когда-то эта рука была почти полностью оторвана, поэтому сейчас не всегда готова работать как положено…

Большие синие глаза Нэссиля широко распахнулись. О-о, какие интересные у него радужки! С вкраплениями белых и черных капелек. Словно вглядываешься в прозрачное озеро…

Как-то испуганно отпустив мой локоть, парень нахмурился, а потом испытующе пробежался по моему закутанному в военную форму телу. Переоценка? И как тебе я теперь?

- Мне жаль… - выдавил из себя Нэссиль. – Но… почему ты до сих пор в армии? После… тяжелых ранений нужно жить другой жизнью…

Говорил он с запинками, словно волнуясь или смущаясь, и меня это немного удивило.

- Да? – я саркастически выгнула бровь. – И какой же это другой? Жить спокойной жизнью инвалида, занимаясь цветочками или искусством?

Я напомнила его слова намеренно, и парень вдруг как-то побледнел. Кажется, смутился еще больше. Меня же его реакция несколько позабавила.

- Я не хочу чувствовать себя бесполезной... – добавила в конце концов. – Иначе… зачем жить?

И отвернулась, чувствуя странное внутреннее удовлетворение, что смогла это сказать. Да, я признала свою неполноценность, но не постыдилась её. Просто сообщила факты, что служба в отряде — это мой единственный шанс на полноценную жизнь.

Интересно, он проникся? Понял меня? Хотя… вряд ли.

Страшно хотелось обернуться и снова посмотреть в эти завораживающе синие глаза - озёра с прозрачной водой, в которых сейчас что-то точно плескалось. Удивление? Понимание? Или же то самое презрение, которого я постоянно боялась увидеть в нём?

Но я так не смогла перебороть страх и продолжила пялиться в окно.

Больше Нэссиль меня не трогал, хотя я периодически продолжала чувствовать на себе его взгляд…

Когда же капитан сообщил, что мы подъезжаем к нужному поселку, я уже чувствовала себя значительно лучше. Кажется, стало даже не так жарко. И рука немного окрепла.

Странно всё это, но разговор с Нэссилем каким-то образом меня укрепил…

Нэссиль

Даже когда я осматривал безлюдную местность заброшенного поселка, взгляд так или иначе натыкался на НЕЁ. Юлия с грацией опасной кошки скользила поодаль, держа оружие наготове. Правда, стрелять собиралась явно левой рукой, потому что правая…

Зубы отчего-то сжались до скрежета, хотя причин злиться у меня не было.

Сперва жуткий шрам на лице, теперь «почти оторванная» рука. Как всё это понимать? У иширцев не нашлось нормальной восстановительной камеры для девушки, что ли?

А она сама…

После таких увечий уже должна была бы понять, что в армии ей не место. Правда… горечь, проскользнувшая в её словах, заставляла задуматься.

«Я не хочу чувствовать себя бесполезной. Зачем тогда жить?».

Честно говоря, до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке. Наверное, потому что впервые посчитал свои прошлые проблемы довольно-таки ничтожными по сравнению с несчастьями ее уровня. Неужели ей нет, ради кого и чего жить? Родители? Возлюбленный, в конце концов?

Впрочем… с такими увечьями последнего могло и не остаться, если он и был.

Картина жизни иширки просто не помещаясь в мою голову. Ну не привык я видеть женщину в таком качестве!

И почему-то чувствовал себя виновным.

Бред, конечно! Я ведь не при чем…

Устал от самого себя и разозлился. Еще раз мазнул по напряженному профилю напарницы. Лицо скрыто, одни прищуренные глаза сверкают на лице. От Юлии веяло удивительной решительностью. Но… стоило ли верить глазам? В безопасности и кот может прикинуться тигром…

- Сюда! – окрик капитана заставил сорваться с места, но побрели мы к нему осторожно, внимательно оглядываясь.

Обломки.

Они лежали в небольшом кратере с оплавленными краями. Черный металл превратился в бесформенное нечто, распознать изначальное предназначение которого казалось невозможным. Судя по всему, это что-то упало на землю с определенной высоты. Но не из космоса: кратер был бы больше.

Тим Гроуч – молодой подтянутый парень, который иногда бросал на меня нечитаемые взгляды, вынул из кармана какой-то небольшой прибор и прикрепил его к обломкам. Прибор затрещал и через несколько мгновений выдал результат.

Глаза парня изумлённо расширились.

- Кэп, определитель выдает, что сплав в составе имеет высокоуглеродистую сталь, но остальные элементы распознать не может…

Ребята подтягиваются вперед, словно им мало слов: хотят рассмотреть сами. Я оглядываюсь еще раз.

Строения посёлка стоят одинокими коробками чуть в стороне, потому что мы на окраине. Низкие заборы нетронуты ни чьей-либо рукой, ни временем. Потому что мародёрствовать в опустевшем поселении было очевидно некому, а с момента исчезновения жителей прошло не так уж много дней.

В другую сторону убегает бесконечная полупустыня, посреди которой то там, то здесь торчат из земли низкорослые и уродливо скрюченные деревья. Враг, даже если захочет, незаметным не подберётся.

Только после этого я тоже подхожу ближе и прикасаюсь к металлу.

Несмотря на жару, он удивительно холодный, и что-то щелкает в моей голове.

Ну конечно! Саалон! Именно ящероподобные безумно гордятся своими маневренными кораблями, которые никогда не знают перегрева: при плавке металла они используют какой-то засекреченный элемент, придающий изделию такое уникальное свойство, как пониженная восприимчивость к температуре окружающей среды. Интересно, какой же должна была быть температура взрыва, что даже этот металл местами поправился. Но воронка слишком мала для выброса такой мощи… Что-то не состыкуется совсем…

— Это инопланетная техника, - говорю во всеуслышание. – Саалонцы…

Кто-то присвистнул. Капитан нахмурился.

Кто такие саалонцы, ребята, очевидно, знают. Но вряд ли осознают, насколько те жестоки, коварны и опасны. Будь сейчас на месте иширцев зоннёны, началась бы полномасштабная подготовка к военным действиям…