Больше всего Астрид боялась, что сейчас прибежит мама. Надо как угодно разобраться с проблемой самим, а то их опять накажут. Веронику, возможно, снова закуют в кандалы, а ее запрут или напорют.

Жуткий циклоп легко поднялся над полом и осмотрел комнату, причем голова у него вращалась, как на шарнире. Он остановил взгляд на Астрид, опустил глаз к выглядывающей из-под кровати Веронике, и у них в головах прозвучал мелодичный голос:

Остерегайтесь шарить в безднах сущего, малыши.

А в следующую секунду этот суперкайтинк исчез. Астрид выдохнула, почесала обожженные места и уселась. Вероника высунулась из-под кровати, а потом вылезла целиком, жуя сорок третий пирожок.

— Мы не прекратим эксперименты, — решительно заявила Астрид, беря сорок четвертый пирожок. — Просто теперь будем осторожнее. Немножко. Ты со мной?

— Дя, — кивнула Вероника.

Сестры стукнулись кулачками. Астрид сбегала в аптечку за мазью от ожогов чистым Светом, которую мама держала на всякий случай, как следует намазалась, слопала сорок пятый пирожок (с морковью и черносливом) и сказала:

— Продолжаем. Давай проверять границы твоих возможностей. Призови что-нибудь… чего не бывает.

— Пьизываю… вар-ренье из тар-раканов! — как можно отчетливей выговорила Вероника.

На полу возникла баночка чего-то коричневого.

— Чо, реально где-то есть?! — изумилась Астрид.

Она схватила баночку и попыталась прочесть надпись, но та была не парифатской. Какие-то сложные буковки, похожие на чинские иероглифы. И картинка с веселым тараканом, гладящим себя по животику.

А приглядевшись, Астрид увидела тараканов и внутри. Засахаренных.

Конечно, она сразу открыла баночку и зачерпнула немного серебряной ложечкой.

— М-м-м, как вкусно! — обрадовалась она. — Вероника, попробуй!

Вероника схватилась за живот и поспешно отвернулась. На этот раз ее не вырвало, но она удержалась с трудом.

— Да ладно тебе! — дернула ее за плечо Астрид. — Не презирай мои вкусы!

— Я… не… пьез… през… пьиятного!.. апп!.. буэ-э!..

— Ты малахольная, — сказала Астрид, облизывая ложку. — Ладно, я уберу банку. Это будет моя банка вкуснятины.

— Хватит…

Вероника немного умерла внутри. А Астрид с сожалением подумала, что заставить ее призвать еще вареньица не получится. А жаль, такого в лавках Радужниц не продают.

— Да это вкуснятина! — сказала она. — Я завтра Зубрилу угощу, он по-любому подтвердит!

— Он гоблин! — выпалила Вероника.

— Ну да. И что? Я и Копченого угощу. Намажу на хлеб, а сверху другим хлебом накрою. Будет ему сюрприз.

Вероника засмеялась, и Астрид тоже. Шутка обещала выйти на славу.

— Я посмотъю на это! — загорелись глаза Вероники.

— Конечно, — разрешила Астрид. — Можешь даже сама угостить. Так даже лучше — от тебя он не будет ждать… вкуснятины.

— Нет, я не буду это тъёгать…

Астрид съела сорок шестой пирожок и сказала:

— Ладно, варенье из тараканов есть. Призови что-нибудь еще небывалистей.

— Пьизываю… ттыолмтыол! — выпалила Вероника.

Девочки подождали. Ничего не происходило. Вообще ничего. В комнате не появился никакой тысячерукий урод с воплем: «Я великий и ужасный Ттыолмтыол, буа-ха-ха!!!»

— Так, этого нет, — подытожила Астрид. — Призови еще что-нибудь.

— Пр-ризываю… что-нибудь!

В воздухе сверкнул и стал медленно падать лист дерева. Сестры Дегатти проводили его внимательными взглядами.

— Призываю что-нибудь другое! — попробовала еще раз Вероника.

Перед ней появился камень. Самый обычный, припорошенный пылью.

— Призываю что-нибудь другое!

Появился какой-то мокрый мусор. Горсть песка и грязи пополам с тиной.

— Не тупи, — сказала Астрид. — Почти все в мире — бесполезная дрянь. Ты так ничего хорошего не призовешь.

— Астить, вот ты вправду демон все-таки, — обиделась Вероника. — Призываю то, чего не мозет быть!

Ничего не произошло. Ничего не появилось. Астрид постучала Веронике по лбу и наставительно сказала, вспомнив вчерашний урок про Воизамона:

— Ты не сможешь сломать парадокс. Если чего-то не может быть, то его нет. А если оно есть — значит, оно может быть.

— Хаёсь умничать! — начала сердиться Вероника. — Я все могу!

— Не можешь, — противно улыбнулась ей Астрид.

— Я-я-я!..

Вероника возмущенно затопала ногами.

— Пьизываю… то, тего не мозет быть!!!

Что-то как будто вздрогнуло. По-прежнему ничего не случилось, ничего не призвалось, но Астрид вдруг стало не по себе.

— Не надо, — поспешила сказать она. — Ты сейчас сломаешь… чо-та. Призови чо попроще. Корову с крыльями призови.

— А такие бывают?

— Ну щас узнаем.

— Призываю корову с крыльями!

Астрид тут же пожалела о своей просьбе, потому что не все продумала. Корова возникла из ниоткуда и сразу заняла половину комнаты. Она тревожно замычала и сзади из нее полилось…

— Фу, она какает!.. — замахала рукой Вероника. — Убери ее!

— Как я ее уберу, она в дверь не пролезет! — рассердилась Астрид, снова залезая на кровать с ногами. — Но ты молодец, сегодня мама сделает шашлыки.

Корова и вправду оказалась крылатая. Огромная и жирная, но крылья у нее были. Очень маленькие, правда, и прозрачные, как у стрекозы. Астрид подумала, что летать эта туша, наверное, не может, это у нее просто для красоты.

А потом она вспомнила, что эта туша стоит в ее, Астрид, комнате. Гадит на ее, Астрид, ковер. Веронике-то что — выйди за дверь, да живи спокойно. А вот ей теперь будет тяжело.

Корова снова замычала, теперь громче. Вероника принялась растерянно грызть ногти.

— Пр-ри… пр-ризываю маму!.. — пискнула она, не придумав ничего получше.

Мама возникла в дымном клубе и сначала вроде как испугалась, но тут же сообразила, что это просто детская, а на нее таращатся ее дочки… и крылатая корова.

— Так, я понимаю, что происходит… — медленно произнесла она. — Хотя нет, не понимаю.

Почти сразу после мамы дверь распахнулась, и в детскую вошел папа. Еще на пороге он сказал:

— Кромка ослабла, что-то странное происходит… а, ну да. Почему я не удивлен?

Следом вошел Снежок, а через пару секунд ворвался Ихалайнен. Он уставился на изгвазданный ковер, ахнул и схватился за сердце.

— Душа… душа болит… — простонал енот-фамиллиар. — Я почуял нарушения в балансе чистоты, но…

— Я тоже, только не чистоты, — проворчал папа, таращась куда-то в пустоту.

Он смотрел на точечный микроразрыв. Шириной со срез ногтя, почти невидимый, но опытный волшебник, конечно, заприметил его сразу.

— Так, засранки, пошли вон отсюда, — хмуро сказал Майно Дегатти. — Я буду заделывать прореху в ткани мироздания.

— Она призывала то, чего не может быть, а я ей говорила! — вопила Астрид, пока мама тащила их с Вероникой за шкирки.

— Ты сама попьясила!!! — пыталась лягнуть старшую сестру младшая.

— Вы обе будете выпороты, а затем поставлены на колья, — спокойно пообещала мама.

Майно со Снежком зашивали Кромку часа три. Дырочку Вероника проколупала крошечную, но устойчивую, причем склонную к расползанию. Пришлось накладывать кучу стежков, иначе через несколько дней могла образоваться воронка или даже стихийный канал… в неизвестность.

Пока они чинили ткань реальности, Ихалайнен вычищал грязь обычную, материальную. Чтобы убрать из дома алатусскую корову, пришлось поглотить ее кошелем-фамиллиаром, а потом выпустить снаружи — ни в дверь, ни в окно она не пролезала.

Лахджа, слушала сбивчивые объяснения дочерей, машинально лопая пирожки Вероники. С картошкой, капустой, рыбой, вишней, яблоками, мясом… вкусный попался пирожок, хотя все-таки не стоило пихать туда столько всего одновременно.

— Ну и срань, — наконец сказала она. — И это я не про пирожки. Дочери мои, вы же так Армагеддон начнете. Сраный Рагнарёк устроите.

— Чоита?.. — надулась Астрид, пристально глядя на розгу, которую мама пока не пускала в ход, но демонстративно держала под рукой. — Мы просто пирожков хотели.