Принцип, и только принцип ведет вперед Астрид Несокрушимую. Она принесет в этот мир правосудие, как бы ни обливалось сердце кровью. Этот человек не чужой ей, он ее отец, и оттого вдвойне больнее, что придется закидать его…

— Не шали, — приоткрыл один глаз папа.

Залезшая на дерево Астрид испуганно замерла. Снаряд выпал из руки, Совершенная Меткость не пригодилась. Бедная, ни в чем не повинная девочка втянула голову в плечи… но, к счастью, злой папа не успел свершить несправедливую кару. От ворот раздался оклик:

— Майно, ты дома?

Гости. Слава Древнейшему и Кому-То-Там, Астрид спасли вовремя явившиеся гости. По аллее шагали два волшебника — один был дядей Пордалли, а второго Астрид не знала.

Следом за волшебниками ехала нарядная двуколка, а запряжены в нее были… козлы. Деревянные козлы для распилки дров, только с гибкими ногами и почти лошадиной, хотя и тоже деревянной мордой. А рядом шли еще два оживших предмета — переступала тонкими ногами угрюмая рогатина и клацал челюстями огромный дорожный чемодан с сотней маленьких ножек.

Енот Ихалайнен, как образцовый дворецкий, уже стоял у распахнутой двери. Но хозяин усадьбы только махнул ему — погода стояла чудесная, в воздухе веяло весной, а откуда-то из-под гамака появилась бутылка с выдержанным гномьим виски.

— Очень вовремя, коллеги, — ухмыльнулся Майно, наполняя стопки. Енот поставил рядом поднос с сэндвичами. — Я как раз размышлял, что не худо бы позеркалить тебе, Варкундр, и тебе… гм, мы незнакомы, кажется. Майно Дегатти, профессор Униониса.

— Эсверд Анколатти, магистр Нигилиума, — поклонился волшебник, принюхиваясь к сэндвичам. — Рад, очень рад.

— Взаимно, — кивнул хозяин усадьбы. — В манору играете, коллега?

Выпили за знакомство. День-то праздничный, фестиваль Бриара. Майно громко порадовался, что имеет честь принимать у себя таких замечательных чародеев, а они громко порадовались, что их принимает такой радушный хозяин.

Потом они закусили. Майно посетовал, что не может познакомить почтенного Анколатти с супругой, поскольку та — вот незадача! — ровно сегодня отлучилась к родителям. Зато он с удовольствием познакомил его с дочерьми.

Анколатти не знал, что хозяин поместья женат на демонице, так что немного удивился крылатой девочке. Но вслух ничего не сказал и только восхитился ведьминым носиком Вероники.

— А это кто? — застенчиво спросила та, показывая на живые рогатину и чемодан.

— Объектали, — ответил папа. — Пробудившиеся души вещей.

Вероника очень заинтересовалась. Она обошла вокруг рогатины, попыталась залезть верхом на козлы и открыть чемодан. Астрид снисходительно взирала на эту малявку, хотя ей до дрожи хотелось сделать то же самое.

— А зачем они? — спросила Вероника. — Зачем вы?

— Охочусь, охочусь, убиваю, — немного агрессивно сказала рогатина.

— Стевегу вефи, — пробубнил чемодан, не раскрывая рта. — Нофу фозяйфвкфое баваффо.

Разомлевший от виски Анколатти с удовольствием объяснил Веронике, что он закончил Нигилиум — институт, в котором учат оживлять неодушевленное. Больше всего там некромантов и элементаристов, но есть и волшебники вроде него — мастера объекталей.

— Объектали, юная мэтресс, бывают самые разные, — говорил он, жестикулируя стопкой. — Разумные и дикие, искусственные и стихийные. Обретя душу, они, как видишь, видоизменяются, становятся подвижными, обретают некоторый антропоморфизм, а могут обрести и магические свойства. При этом, заметь, объекталь если ожил, то необязательно как слуга волшебника. Он хочет… то есть может служить волшебнику, а может и не служить, это уж как хочет.

Он явно сел на любимого конька. Папе и дяде Пордалли сразу стало скучно, а вот Вероника внимательно слушала, что лучшие объектали получаются из старых вещей, с историей и памятью, что их разумность и способности зависят от того, что предметы пережили за время существования…

Но в конце концов утомилась и Вероника. Она только попросила подарить ей одного объекталя. Ей ужасно захотелось живую игрушку.

— Объектали — не игрушки, — покачал головой папа. — В Парифатской империи они вообще были запрещены.

— Патиму?

— Не помню, честно говоря… Матти, почему?

— Кр-ра-а!.. — тут же захлопал крыльями попугай. — Начиная с Пар-рифатской р-республики объектали считались нецелевым р-расходом маны! К тому же они слишком сильно загр-рязняли эфир-р и часто становились неподконтр-рольны своим создателям!

— Бе, какая чепуха, — фыркнул Анколатти. — Нецелевое расходование маны! Ба-а!.. Да объектали лучше любых артефактов! Их нужно только раз создать, а дальше они обо всем заботятся сами! Они полны магии и желания выполнять свои задачи! Главное — не превращать в объекталей оружие, это опасно.

— Рогатина, — указал пальцем Майно.

— Это не оружие, а охотничий инструмент, — возразил Анколатти.

— А кухонный нож — это…

— Кухонная утварь. Главное — не делать объекталем то, что создавалось как средство убийства разумного индивида. Меч там, арбалет, жахатель…

— Хозяин, когда мы пойдем на охоту? — процедила рогатина, переступая с ножки на ножку. — Мы… мне не терпится… хочу напиться крови!.. убить, убить!.. убить мантикору!..

— Аха-ха-ха!.. — неестественно рассмеялся Анколатти. — Пожалуй, мы и впрямь засиделись. Мы же не чай пить зашли. Коллега, что скажете, составите компанию?

— Куда? — не понял Майно.

— А, мы ж тебе не сказали, — вспомнил Пордалли. — Мы заехали пригласить тебя на охоту. Тебя и твою жену… ну или только тебя.

— Ага, на охоту… — кивнул Майно, нашаривая в кошеле фляжку. — А на кого?.. на мантикору?..

— Да-а-а… — почесал в затылке Пордалли. — Тут в лесах мантикора завелась… у Эсверда, вот, объекталя утащила…

— Рукомойник, — кивнул Анколатти. — Бронзовый.

Майно разлил по стопкам протрезвляющий эликсир. Волшебники разом их опорожнили, и в глазах начало проясняться.

Потом они выпили еще немного. Они протрезвели слишком сильно, пожалуй. Надо было достигнуть некой точки оптимума между абсолютной трезвостью и тем состоянием, когда ноги подкашиваются, а перед глазами скачут бушуки.

— Зачем ей рукомойник? — задумался Майно, наливая друзьям еще. — Ей негде в лесу мыть руки?

— Блестящий был, — поморщился Анколатти, вынимая из сэндвича ломтик огурца и брезгливо отбрасывая. — Очень. Блестящий, волшебный… что еще надо проклятой твари?

— Я с вами! — выбежала из дверей Астрид.

Она подготовилась на славу. На поясе висели кухонные ножи, в левой руке был дровяной топорик, а в правой — мясницкий тесак. Глядя на дочь, Майно подумал, что лет через десять это будет довольно кошмарный демон.

Но пока что это просто семилетняя девочка, которая хочет на охоту.

— Нет, — отказал он.

— ЧТОООО?!

— Астрид, подумай. Если я возьму и тебя — с кем останется Вероника?

— С фамиллиарами.

— Их я тоже оставлю. Всех, кроме коня… и попугая.

— Это тупо! — топнула ножкой Астрид. — Я защищу Веронику от мантикоры!

— Астрид, давай в следующий раз, — попросил папа, поднимаясь из-за стола. — Когда подучишься. Ты даже блок сделать не можешь, какие тебе мантикоры?

— У меня Совершенная Меткость! — в отчаянии напомнила Астрид. — И Луч Солары!

— Он бесполезен против земных чудовищ.

— Ну почему?! Почему?!

— Честно?.. Ты плохо себя ведешь в последнее время. Я не хочу тебя брать с собой на охоту. Охота — для девочек с хорошими оценками и прилежным поведением.

— Я исправлюсь! — взмолилась Астрид.

Но сколько она ни упрашивала, папа отказался ее брать. Он даже заставил дать слово, что она не покинет усадьбу до его возвращения.

— А за старшего останется енот, — нанес папа добивающий удар, вешая на пояс меч.

— Почему он?! — надулась Астрид.

— Дя!.. — сердито посмотрела Вероника.

— Кстати, хороший вопрос, — заметил Снежок.

Пордалли и Анколатти уже ждали у ворот. Майно оседлал Сервелата, ему на плечо сел Матти, и три волшебника поехали на розыски мантикоры.