— Грандиозный успех, — кивнул Майно. — Я даже не почувствовал твоих мыслей.

— А я просто не думала. Я дерево. Дерево не думает, дурак! Та-а-тарата-та-та-та!..

Лахджа хлопнула в ладоши и убежала, подтанцовывая. Дегатти ухмыльнулся в усы и погнался за ней.

— От меня не спрячешься! — весело крикнул он.

Зима в этом году наступила раньше обычного. Снега навалило столько, что скрылись даже вечные дороги. Астрид, уже четвертую луну ходящая в школу, не могла дождаться дня Оловянного Ястреба, чтобы передохнуть от этой муки на зимних каникулах.

Но сегодня еще только Шелковый Ястреб. До Оловянного целых пять дней. Пять невыносимо долгих, скучных противных дней… кроме Костяного. Костяной Ястреб — это праздник, Мортудис. В праздники никто не учится.

Начав ходить в школу, Астрид выучила календарь, как свои пять пальцев. Потому что учиться приходится во все дни, кроме праздников и каникул.

— Мама, там все тупые и сопливые! — крикнула она, с яростью хлопая дверью.

Мама ничего не ответила. Папа тоже не отозвался. Астрид подумала, что они, наверное, ушли гулять без нее по зимнему лесу или кататься на санках, и преисполнилась праведной злости. Она давно и твердо уверилась, что взрослые придумали школу, чтобы сплавлять куда-то детей, пока сами занимаются интересными вещами.

Но хотя бы Вероника и все фамиллиары были дома. Матти вообще вернулся вместе с Астрид — он ее часто сопровождал, потому что ему в школе нравилось. Только учительница запрещала ему раскрывать клюв, потому что он знал ответы на все вопросы и все время пытался подсказывать.

Енот гремел посудой на кухне, Снежок сладко дрых в гостиной, а сестру Астрид нашла на чердаке, где та притащила табуреточку и через окошко кидала Волосне крекеры.

— Кусяй, — приговаривала она. — Кусяй.

Астрид аккуратно помогла Веронике спуститься и сама залезла на табуреточку. Волосня сидела там, запертая в комнатушке. Крекеры валялись вокруг нее.

Она их не ела.

— Ей, наверное, мяса надо, — деловито сказала Астрид. — У мамы в подвале есть свиная голова. Я видела, она сказала папе не говорить.

Волосня за лето и осень здорово подросла. Теперь у нее уже были нормальные ноги, почти что руки и вообще она походила на маленькую и очень волосатую девочку. Папа с мамой еще две луны назад переселили ее на чердак, в одну из каморок. Теперь она тут сидела, пока взрослые решали, что с ней делать.

Решение немножко затянулось.

Снизу донеслись приглушенное хихиканье и топот. Ага! Они все-таки дома! Еще и играют во что-то, а детей не позвали! Астрид яростно скатилась по лестнице и заорала:

— Я вернулась домой и хочу КУШАТЬ!!!

— …проси у енота, он на кухне! — донесся папин голос откуда-то.

— А он мне НЕ ПРЕДЛАГАЛ!!! — заорала еще громче Астрид. — А я, значит, в школу ходить должна, а вы, а вы!.. ВЫ ИГРАЕТЕ!!!

Она распахнула дверь кабинета. Там никого не было. Ворвалась в библиотеку — тоже пусто.

— Да где вы все?!

Ей больше не отвечали. Прячутся. Наверное, еще и лопали всякое вкусное. А в школе-то еда сотворенная!

Астрид уже знала, что сотворенная еда — это для чечпоков всяких.

Это слово она в школе узнала. Образование — это важно.

Астрид так и не нашла родителей. Только в одной комнате у кровати валялся папин кошель. А кровать была еще и не застелена — енот совсем обленился!..

Сосредоточенно пыхтя, по лестнице наконец-то спустилась Вероника. Ей было непросто, с ее коротенькими кривыми ножками.

Астрид посмотрела на нее с покровительственной жалостью. Вот, и такая она ведь будет всегда. Она ведь полудемон… да вырастет ли она вообще? Может, карликом и останется?

— Вероника, кажется, ты останешься карликом, — сказала Астрид.

— Патиму? — задрожала губа Вероники.

— Ты очень медленно растешь. Ты живешь уже много лет, почти два, и до сих пор маленькая. Боюсь, это навсегда. Пойдем кушать.

Помогая Веронике преодолевать ступеньки, Астрид спустилась вниз, где енот уже подал обед.

— Я капусту не хочу, — сказала она, забираясь на стул. — Мне только сардельки.

Енот упер лапки в бока и плюхнул ей двойную порцию капусты.

— А я съем, — стоически воззрилась на этот кошмар Астрид. — Я съем. Ты не добьешься моих слез.

Нет уж. Бесстрашная Астрид не плакала никогда в жизни, и никогда не заплачет. Даже из-за горы капусты после тяжелого учебного дня. При плохой погоде. По уши в снегу… да, она ехала в карете, но это было грустно. К тому же от ворот она шла пешком… а потом оказалось, что родители предали ее. Послали в школу, чтобы играть без нее.

В капусту капнула слезинка.

Астрид громко шмыгнула носом и съела вилку. Она уже давно не ела столовых приборов, но сейчас почему-то захотелось.

Енот сунул ей миску, полную сарделек. Ладно, может, он не такой уж и злой.

Вероника чинно жевала свою сардельку, прыская горячим мясным соком.

А через час, когда Астрид с Вероникой смотрели мультики, откуда-то сверху спустились родители.

— Явились, не запылились! — бросила заранее заготовленную фразу Астрид. — А сардельки АСТЫЫЫЛИ!!! И никто вас не ждал, играйте хоть весь день, а потом ГОЛОДАЙТЕ!!!

В эти слова Астрид вложила всю свою обиду. Взлелеянную, вскормленную, напитанную гневом и разочарованием.

— Не куксись. Как дела в школе? — безмятежно спросила мама.

— Плохо, там все тупые чечпоки. И свиньи.

Свиньи. Астрид вдруг вспомнила, что забыла покормить Волосню! А она же обещала!

И пока родители сначала спрашивали у Вероники, кто это тут такой хороший, а потом лопали остывшие сардельки с капустой, Астрид незаметно спустилась в подвал.

Та часть, где мама режет трупы, всегда заперта, хотя тоже тайна нашлась, Астрид давно знает, что там происходит. Она не маленькая, она давно разгадала все взрослые секреты. Там и нет ничего интересного, в этой резекторской, только столы и простыни.

А вот где мама хранит всяких гомункулов в банках, вот там интересно! Мама после Волосни всякое стала делать с жучками, паучками, таракашками… они умирали, в основном, но мама говорила, что это просто неудачные бразцы и надо дальше.

Свиную голову Астрид нашла на леднике. Там, где мясо и рыба. Тут очень холодно, поэтому Астрид демонстративно задрожала и подула на пальцы. Она даже сумела сделать, чтобы изо рта пошел пар, как у смертных детей.

Правила. Надо соблюдать правила. Может, ей и не нужно дышать, но она будет дышать, потому что иначе она как немтырь какой-то, а немтыри ненастоящие, Астрид это в школе узнала.

Она бы не обиделась так на маму с папой, если бы ее сегодня не обидели в школе, а мама с папой не занимались бы чем-то своим, хотя им надо было утешать единственную дочь!.. ладно, не единственную. Старшую и любимую!

Просто сегодня они на переменке бегали во дворе, и Астрид ненадолго забыла дышать. И Уберта заметила, что у нее на морозе не идет пар, а у остальных идет. А Освельдек начал дразниться и называть ее немтырем, и Астрид хотела выцарапать ему глаза, но не выцарапала, потому что она хорошая девочка.

Она просто толкнула Освельдека в сугроб и не давала вылезти, пока он не заревел. Но обида в душе Астрид от этого никуда не делась.

Она вспомнила, как Освельдек вопил и звал своего немтыря, который провожает его в школу, а немтырь пытался помочь, но не имел права, потому что немтырям запрещено причинять вред живым, а Астрид живая, вот! Это было ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ!

А потом еще в школе. Кланос и другие старшие дети стали задавать ей вопросы всякие, а она отвечала честно, а потом увидела, что они над ней смеются. Им почему-то было смешно, что мама — фамиллиар папы. Они фукали и делали вид, что сейчас сблюют. Особенно Пирилла, у которой мама тоже фамиллиарщица, но у нее только собака.

А еще они смеялись, что Астрид вообще на папу не похожа, и называли ее котомкой, а это тоже обидное слово. Астрид спросила, почему Кланос смеется со всеми, он же ее друг, а Кланос ответил, что ничего он ей и не друг, с чего это вдруг. Тогда Астрид сказала, что тогда ничего страшного, если она сломает ему ноги, и пошла ломать, а Кланос испугался и убежал жаловаться мэтресс классной наставнице. Ему хоть и десять лет, а Астрид шесть, но они ее все равно боятся.