В общем, размышления я решила отложить и действовать по ситуации. В конце концов, сейчас важнее всего было, чтобы Элвису понравилась еда, а не вся эта муть с инопланетянами-кровопийцами. Чтобы точно не ошибиться, я погрела не два, а три кусочка мясного рулета, налила два стакана корневого пива, запустив туда по шарику мороженого; ещё на всякий случай захватила в холодильнике бутылку пепси-колы.

Принесла это всё в тики-комнату. Составила на столик перед Элвисом. А потом спросила:

— Так вы, что же, не летите на гастроли на Луну, выходит, всё-таки?

Он опять посмотрел на меня как на глупую. Но всё-таки ответа удостоил:

— Ничего-то ты не поняла! Это не сказка. Нет никаких гастролей, понимаешь? Они запустили слух о том, что Сталин умер, для меня. Чтобы я подумал, что он сдался, и тоже согласился улететь. На Нибиру — под видом гастролей…

— А люди на Луне… Он же ждут вас?

— Да нету там никаких людей! Там только перегрузочные базы аннунаков есть! И всё! АМЕРИКАНЦЫ НИКОГДА НЕ БЫЛИ НА ЛУНЕ, неужели это не ясно?!

Я поёжилась. Спорить не стала. Зачем его злить?..

— А можно еще вас другое спросить? Вы и Сталин… Почему вы не стареете?

— А зачем? — пожал плечами Элвис.

— Ну как… Ведь все стареют… Вот вам уже сорок два года… А выглядите всё ещё на двадцать…

— Плохо, что ли? Кому бы я был нужен в виде потасканного сорокалетнего мужика с круглым пузом и почти негнущимися ногами! Не вижу никакого смысла менять программу, чтобы ухудшить свой внешний вид. Вы же все меня за молодость и любите.

-— А Сталин? Ему скоро сто, а ведь он такой бодрый и моложавый…

Элвис взглянул мне в глаза, покачал головой и сказал:

— Что, никак, да?

— Что — никак?

— Не врубаешься, детка? Ну, слушай внимательно! СТАЛИН УМЕР В МАРТЕ ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕГО ГОДА!

— Это звучит, если честно, бредово, — ответила я.

Больше в тот вечер про инопланетян мы с Элвисом не говорили. Беседа зашла о том, какой он замечательный и прекрасный. Я сообщила, какие его песни — мои любимые; какие в этих песнях любимые строчки; какие в этих строчках любимые слова; а в словах — звуки. Также я поведала ему о том, какой из его фильмов сколько раз смотрела и какая из пластинок в моём доме была самая заезженная до того, как предки их поразбивали. Благодаря мне Элвис узнал и о том, что лавандовый пиджак идёт ему больше, чем бежевый клетчатый, чёрно-белые туфли из кожи предпочтительнее синих замшевых, ну а если он в фуражке капитана, то я просто вся пищу. Тем, что самый мой любимый момент изо всех его фильмов это тот, где он говорит "Это зверь во мне" в "Тюремном роке" тоже нельзя было не поделиться. Затем мне пришло в голову спросить, почему всё-таки он носил свитер в сцене у бассейна и какого цвета был тот свитер… Но ответа я не получила: оказалось, что мой собеседник уже уснул. Честно говоря, не знаю, в какой момент это произошло и сколько из моих признаний он успел услышать… Но спал он ужасно красиво!

Хотя время было уже далеко за полночь, я ещё около получаса полюбовалась на эту картину. Подумала, повздыхала, понюхала… Прошлась взад-вперед и решилась: потрогала руку. Кстати, в этот раз бородавка на правом запястье была на месте. Стало быть, Элвис был настоящий. Ну, насколько он вообще мог быть таким, учитывая увиденные мною сегодня его превращения…

Потом я легла тут же, рядом. Зелёный пушистый ковёр был достаточно мягким, чтобы устроиться прямо на полу. Сразу уснуть у меня не вышло. Но, впрочем, я и не торопилась. Слушать дыхание принца, испытывать восхищение от того, что я нахожусь у него в гостях, и лениво отгонять мутные мысли про аннунаков и рептилоидов, было даже интереснее, чем спать. А ещё я думала про то, что можно было бы поцеловать его без разрешения, прямо сейчас, пока спит. С одной стороны, мысль о его губах, приоткрытых во сне, словно пара пышных булочек для гамбургера со сладостной котлетой-языком, запрятанной между ними, не давала мне покою… С другой же, я была приличной девушкой. Ну, и всё-таки, вы сами понимаете: первый поцелуй хотелось бы иметь с парнем, который находится в сознании…

Часам к пяти утра я вспомнила сказку про Белоснежку и решила, что поцеловать всё-таки надо. Но не успела: уснула. А когда проснулась, обнаружила, что Элвиса уже нет. Видимо, он проснулся и ушёл в спальню, оставив меня дрыхнуть под диваном. За окном едва брезжил рассвет, и торопиться было некуда, так что я залезла на диван и снова вырубилась.

Снился мне огромный крокодил, пивший кровь из шеи моей матери.

Проснулась я около полудня. Нашла гостевой санузел, где более-менее привела себя в порядок. Съела один из вчерашних кусочков мясного рулета. Обошла знакомые комнаты первого этажа, никого там не встретила, но на второй идти не решилась. Вместо этого вышла на улицу.

Там, с обратной стороны «нотных» ворот, опять уже стояла и галдела куча девушек. С этой стороны напротив них стоял охранник в форме с рацией и пререкался о чём-то с толпою поклонниц. Я подошла чуть поближе. Услышала:

— Брюнетки-девственницы ростом не более пяти футов!— Крикнул охранник.— Тут есть такие?

— Есть, есть!— зашумели из толпы.

— Таких полно!

— Мы все почти такие!

— Заткнитесь!

— Ой, только меня не забудьте!

Следом двери отворились. Охранник жестом велел толпе расступиться и пропустить вперёд десяток девушек. Четырёх из них он тут же развернул. Остальным шести велел располагаться вокруг бассейна.

— А Элвис скоро выйдет?— спросила, светясь от счастья, одна из гостий.

— Как закончит туалет.

— А долго он там будет наряжаться?— поинтересовалась вторая.

— Не могу знать. Как получится.

— А что мы будем делать с ним?— пролепетала третья, захлопав ресницами.

— Мистер Пресли почитает вам Священное Писание, побеседует о Боге и о вреде английских рок-групп,— отозвался охранник. В этот момент он увидел меня.— Ой, ты, что, еще здесь?

— Ээ… Я вчера прибыла сэр,— сказала я, раздумывая о том, что спросить сначала: где хозяин или почему этот тип разговаривает со мной так, словно давно знаком.

— Знаю, знаю, что вчера,— ответил тот.— За коробку, которую ты привезла мне, ещё раз спасибо. Пошли в дом… ТАК, ДЕВЧОНКИ, К БАССЕЙНУ — И ЖДАТЬ!

В доме «охранник» пожаловался на то, что теперь ему самому приходится изображать всех своих бывших свитских и слуг. Потом он ушёл и вернулся в привычном мне облике, заявив, что эта внешность ему всё-таки больше по нраву.

— Понятия не имею, как Джо там годами живёт в теле этого нудного старикана,— произнёс он, любуясь на себя в зеркало и укладывая выбившиеся прядки полос в «утиную задницу».— А я ничего такой, да?

— Не то слово!

— Что, нравлюсь тебе?

— Ещё как!

— А знаешь, что? И ты мне тоже нравишься,— сказал Элвис, повернувшись ко мне лицом и метнув свой особенный взгляд.

Я мгновенно покраснела и зависла от счастья и ужаса. Руки-ноги стали словно ватные. Язык смог шевельнуться только для того, чтобы сказать:

— О…

— Ага, — сказал Элвис.— Ты мне нравишься тем, что не лезешь. Не кидаешься, не требуешь поцелуев… От тебя не надо убегать, тебя не надо снимать с шеи… С тобой можно даже разговаривать! Ну так… Если недолго.

— А… — Ещё раз шевельнулся мой язык.

— Ну, что, поехали?

— Куда? — От удивления и расстройства язык снова заработал как положено.

— Ну в аэропорт, куда ж ещё. Через ворота тебе лучше не ходить, девчонки порвут. Так что вылетим по воздуху в машине. За то, что ты доставила мне посылку Джо так чётко и быстро, я довезу тебя до аэропорта Мемфиса и куплю билет куда захочешь.

— Это тот розовый кадиллак, который превращается в самолёт? — задала я тот же вопрос, который когда-то уже задавала, да не тому человеку.

— Да, детка, он самый.

Когда машина цвета Барби выехала из гаража, а потом расправила плавники в крылья и взмыла в небо, я не знала, что и думать, что и чувствовать. Через минуту особняк со множеством пристроек, участок, шесть чернявых голов у бассейна, ворота, девчонки, палатки — всё это стало выглядеть словно игрушечное, а потом вовсе скрылось из виду. С одной стороны, я не верила своему счастью: быть здесь, в этом атомобиле, с этим водителем!.. Уверена, что даже те, кто смотрит на увлечение артистами свысока, не отказались бы побыть на моём месте. С другой же стороны, меня везли не в гости, а из гостей. Визит туда, куда я мечтала попасть всю жизнь, уже закончился, а до расставания с хозяином оставались, наверное, считанные минуты. Я гнала заранее начавшие преследовать меня грустные мысли и судорожно думала о том, как не профукать последние доставшиеся мне мгновения счастья.