В 1518 году появились индульгенции для продажи их христианским народам, отпускавшие все грехи; говорили, что средства нужны для организации нового крестового похода против турок, сделавшихся могущественными в царствование Селима III, но ничто не подтверждает этого предположения. Общее мнение сошлось на том, что индульгенции продаются с целью окончить собор Святого Петра; некоторые историки, впрочем, говорят, что Лев X ещё заранее обещал подарить своей любимой сестре часть суммы, вырученной от продажи индульгенций.

Словом, публикации были сделаны без каких бы то ни было побудительных причин. Альберт, майнцкий курфюрст, и архиепископ города Магдебурга были назначены для управления этим финансовым предприятием.

Продажа индульгенций в Саксонии была поручена доминиканскому монаху Тетцелю, человеку сомнительной нравственности, но обладающему деятельным умом и красноречием. Монах этот с успехом исполнял возложенное на него поручение. Он учредил повсюду конторы, в которых, не вдаваясь в подробности, продавали индульгенции всем, кто щедро платил за них. Продажа быстро подвигалась вперёд, все стремились запастись отпущением грехов, и торговля, распространяясь, становилась всё более и более выгодной.

Но Тетцель и его агенты так далеко зашли в своих дерзостях и бесстыдстве, проповеди их были так нелепы и поведение непристойно, что они возбудили вскоре против себя всеобщее негодование. Едва хватает духу передавать со слов очевидцев выражения, употребляемые ими при учении о благодати, с трудом верится в подобный пример развращённости.

«Покупающий индульгенции спасает свою душу, — говорили они, — души, заключённые в чистилище и для искупления которых вы покупаете индульгенции, избавляются от мучения и поднимаются на небо, как только деньги загремят в сундуке».

К этому присовокупляли они самые чудовищные вымыслы: по их словам, всеотпускающая сила индульгенции была так велика, что она прощала самые изощрённые преступления, даже изнасилование Пресвятой Богородицы, если бы только это было возможно.

Тут Лютер восстал.

Невежественные речи пьяных монахов возбудили негодование людей образованных, негодующих, кроме того, и на то, что большая часть денег, вырученных от священной торговли, уходит на пьянство и разврат.

Владетельные особы с прискорбием видели, как эти лихоимства разоряли их подданных, увеличивая наслаждения, изнеженность и роскошь первосвященников.

Истинные поклонники веры сокрушались о невежестве и суеверии народов, которые рассчитывали получить прощение через индульгенции и потому считали себя освобождёнными от всяких нравственных обязанностей и от исполнения христианских добродетелей. Люди прямые и честные опасались пагубного влияния этого учения, даже те, которые одобряли продажу индульгенции, были возмущены постыдным образом жизни духовенства, проматывающего вырученные от продажи деньги. Давно сбиравшаяся гроза разразилась при воззвании Лютера.

Из Германии реформа распространилась постепенно по всей Европе; с этих пор сопротивление догматам католической веры растёт с каждым днём, делая быстрые успехи; и единство римско-католического вероисповедания всё более и более уничтожается. Возрождение наук и просвещение умов способствовали реформе, которая в свою очередь содействовала интеллектуальному развитию, освободив мысль от стесняющих её оков.

Лютер оказал громадную услугу религии, напечатав на доступном народу языке перевод Библии, в которой римское духовенство сделало многие купюры и тем уловляло неверных, которым чтение Библии было воспрещено.

Невольно приходит на ум, что Рим опасался, как бы правда и мудрость Священного писания не разоблачили его обманов и заблуждений.

Реформация и науки, взаимно содействуя своему развитию, распространяли повсюду свои успехи и приобретения, изгоняя из многих стран поклонение римско-католическому вероисповеданию с его суеверием, лживостью и унизительным притеснением.

Адриан VI, бывший наставник Карла I, избранный в папы после Льва X, старался в 1524 году помешать развитию Реформации. Вместо одного монаха первосвященнику отвечал теперь германский сейм, собравшийся в Нюрнберге, знаменитым списком ста жалоб (Cents Griefs), в которых исчислялось сто причин неудовольствий против римского двора.

Восставали:

«Против громадных сумм, потребовавшихся для разрешения грехов и на индульгенции, против издержек, с которыми сопряжено было судопроизводство в Риме; против бесчисленного множества злоупотреблений в папских доходах; против привилегии духовенства, стоящего вне светских законов; против всех интриг, к которым прибегали духовные судьи с целью вмешаться в светские дела; против дурной нравственности большей части священников и против других частных беспорядков».

Мы приводим здесь эти вполне справедливые жалобы прошлого, так как они составляют отголосок теперешних неудовольствий; обогащение церковной казны, вероломство в судопроизводстве, корыстолюбие церкви, льготы, коварство, распущенность и растление нравов духовенства, таковы были причины, отделившие в XVI столетии Германию от римско-католического вероисповедания; те же самые обстоятельства в XIX веке способствовали к отложению от Рима всех честных и просвещённых умов.

«Список ста жалоб» был послан папе; высшее духовенство сейма объявляло в конце его, что если святейший престол не постарается как можно скорее избавить их от нестерпимых стеснений, то они решились уже более не подчиняться и употребить все меры для своего освобождения.

Незадолго до этого папа Адриан послал сейму грамоту, в которой восставал против учения Лютера и вместе с тем с удивительной откровенностью и в самых положительных выражениях сознавался, что все несчастья, постигающие Церковь, проистекают от беспорядков римского двора. Это простодушное сознание первосвященника сделалось сильным орудием в руках преобразователей. Нюрнбергский сейм состоял большей частию из кардиналов, архиепископов и епископов, оставшихся верными католическому вероисповеданию; но Лютер и его последователи требовали письменного удостоверения папы касательно «списка ста жалоб».

Карл V, с целью задержать ход Реформации, выпросил на Шпейерском сейме, 25 июня 1526 года, чтобы решение религиозных вопросов отложено было до будущего общего собора, о составлении которого он просил позволение у папы. Сейм согласился на отсрочку; но сам император так легко отнёсся к папской власти, что немцы, следуя его примеру, взаимно поддерживали друг друга в сопротивлении римско-католической Церкви.

Папа Климент VII послал грамоту Карлу V, пространный ответ которого вскоре распространился повсюду в большом количестве; по сильному способу выражений он не уступал языку Лютера. Это сочинение отняло у императора всякую возможность препятствовать распространению преобразования.

15 марта 1529 года в Шпейере составился новый сейм. Государствам приказано было именем Карла V строго исполнять постановления, изданные против Лютера, не делать никаких нововведений в католическом вероисповедании, а главное, не уничтожать обедни до составления общего собора. Указ этот был принят только после сильной оппозиции. Курфюрст Саксонский, маркиз Бранденбургский, ландграф Гессенский, герцог Люнебургский, принц Анхальтский и депутаты четырнадцати свободных императорских городов торжественно протестовали против этого отречения, отчего и получили название протестантов, название, распространившееся впоследствии на все секты, которые по преобразованию отлучились от Рима.

На следующий год в Аугсбурге 15 июня открылся сейм, на котором установлено было знаменитое аугсбургское вероисповедание, самое древнее из всех протестантских вероисповеданий.

Меланхтону поручено было составить его в выражениях по возможности менее оскорбительных для римских католиков.

Курфюрст Саксонский не позволил Лютеру присутствовать на сейме, опасаясь, чтобы Карл V не принял это за неуважение к себе. Аугсбургское вероисповедание было прочитано перед сеймом и возбудило прения между богословами обеих партий. Противные стороны не хотели уступить одна другой, и император, тщетно испробовав всевозможные средства, чтобы примирить их, прибегнул наконец к своей власти. По приказанию его сейм издал указ, в котором опровергалось учение протестантов, запрещалось способствовать его распространению и строго изгонялось всякое нововведение в будущем.