— Ричард, я не менталист! — Арету разозлила неохотность, с какой говорил король.

— Ты это к чему? — он, уже одетый, вышел из-за ширмы.

— В отличие от Шойна, я не могу покопаться в твоей голове и найти ответы на свои вопросы, — пояснила ведьма. — В чём дело? Я больше тебе не нужна?

Ричард сжал кулаки. Губы тоже возмущённо вытянулись в ниточку. В глазах горели злость и… неужели ревность?

— Вчера я пытался отправить тебе магический вестник.

— Доусон намекнул?

— Дело не в нём, — теперь выражение лица Ричарда идеально подходило, чтобы устроить бурную сцену ревности.

Арета усмехнулась и ответила:

— О, ну, конечно! Дин просто не мог не щегольнуть знанием о том, что Анна — не Анна, Забава — не Забава, а Ведьма — не Ведьма!

— Зачем ты назвалась чужим именем? — Ричард не скрывал, что данное обстоятельство обидело его, обмануло его доверие.

— Потому что… — говорить правду не хотелось, но ещё больше Арета боялась окончательно утратить взаимопонимание с этим человеком. — Потому что после перерождения богиня дала мне новое имя, но запретила называть его. Так как через меня враг заберёт и часть её силы. Поэтому я выбрала имя Анна и фамилию моей бабушки — Богуславска. Человек, которому я назову своё имя, будет иметь надо мной власть. Это моё уязвимое место. Прости, что не сказала сразу. Ты можешь быть спокоен: клятва, данная мной тебе, действительна.

Ричард мгновенно переменился в лице, резко вдохнул и выдохнул, быстро заморгал, как-то растерянно улыбнулся, а затем выдал:

— Кажется, я понял… Это очень странно, и я не могу объяснить словами, но… Когда прогремели взрывы, и я обернулся, чтобы окончательно поверить… У меня случилось видение или что-то типа того. Знаю, звучит глупо. Но я будто слышал твой голос и ощущал твоё присутствие. Тогда мне казалось, что ты пришла попрощаться и говоришь о том, что твоя душа жива.

Арете вспомнился тот странный сон, когда они с Дином ночевали в подпространстве. Значит, она и правда разговаривала с Ричардом. Нетрудно догадаться, что встречу организовала богиня. Только вот Арета вовсе не собиралась называть ему своё имя. Оно сорвалось с губ само. Интересно, почему?

— Я тогда назвал тебя Анной, а ты… ты ведь сказала мне своё настоящее имя. Правда, когда я пытаюсь вспомнить, как оно звучит, мысли словно заволакивает туманом. Так что тебе нечего бояться. Если я правильно понимаю, это такая защита, чтобы его никто не смог считать. Но когда мне действительно понадобится связаться с тобой, я смогу это сделать. Не знаю, как, но смогу.

— Я не собиралась называть своё имя ни тебе, ни кому-либо другому, — ответила она.

— Но назвала.

— Сейчас не время обсуждать личное, — напомнила ему. — Что удалось выудить из предателей?

— Брукс сливал информацию некому господину Тивальду. Причём всё это происходило здесь, у нас под носом. В реестре никакого Тивальда нет, а значит, он зарегистрирован под другим именем. Мои ищейки уже занимаются им. У нас есть слепок его ауры и общие характеристики: рост, телосложение. Его найдут. Но, подозреваю, что Ильхаз узнал о смерти Франчески гораздо раньше, чем я сообщил им. Плюс врагам известно всё: состояние казны, армии, магических сил.

— И про меня знают?

— К счастью, они думают, что ты всего лишь моя очередная фаворитка с приятным бонусом вроде природной магии.

— Как врагам удалось подловить Брукса? Зачем старику предавать родину?

— Его внучка вышла замуж за сегорца. Ею и шантажировали.

— Ясно… А второй старик? Тананд, кажется? Они же с Бруксом были друзья?

— Этот просто недоволен моей политикой и втихую желает смены власти. Его уже заключили под стражу.

— Дин хотел принести тебе клятву. Или он просил аудиенции не только для этого?

— Почему тебе это интересно?

Потому что Арете не хотелось бы, чтобы Дин проболтался об их поцелуе. Да, это было гораздо больше, чем невинный «чмок» в висок, но поцелуй помог ведьме, наконец, разобраться, что Дин — это не мужчина её жизни. И пусть он лучше молчит о том, что больше никогда не повторится.

Но вслух она ответила по-другому:

— В его поведении слишком много личных порывов. Я бы не подпускала его близко к секретным данным.

— Рад, что ты это понимаешь. Можешь быть спокойна: я не стану рассматривать его как кандидата в члены Королевского совета.

Арета кивнула.

— Какие планы на сегодня?

— У меня остались незавершённые дела в казематах. В шесть выслушаю доклады разведчиков. В восемь — завтрак. В девять — принимаю клятвы у магов. В час — обед, если успеем. В четыре часа — принимаю делегацию из Ильхаза. Сегодня ночью я получил магическое извещение от них. В семь вечера — собрание Королевского совета.

— Судя по тому, что ты пытался сбежать до моего пробуждения, меня ты в известность ставить не собирался… — сделала вывод она.

— Есть вещи, которых я не хочу, чтобы ты касалась, — уклончиво ответил он.

— Конкретнее?

Конкретнее — он бы запер её и никуда не выпускал, пока весь этот кошмар не кончится. Ему мучительно изображать холодность к ней при людях, но нельзя показывать акулам свои слабости. И Анне тоже нельзя. Сильной женщине никогда не понравится слабый мужчина. Поэтому Ричард намерен разобраться с проблемами сам, пусть это и идёт вразрез с их договорённостью.

Масла в огонь вчера подлил Каин, позволивший себе пошлое высказывание в адрес ведьмы, за что и поплатился. Раньше ему сходили с рук и более дерзкие выходки, но теперь нет.

Ричард заставил менталиста выложиться до последней капли. Признаться, он хотел, чтобы Шойн выгорел полностью, но за считанные мгновения до непоправимого передумал. Шойна полуживого, с едва тлеющей в теле искрой магии, унесли в лазарет.

Да, Ричард умеет быть жестоким. И ревнивым, как оказалось.

Но стоит рассказать обо всём этом — и Анна уйдёт туда, где её дар нужнее. Поэтому придётся привести другие аргументы.

Рассветное солнце осветило хрупкую женственную фигурку ведьмы и очертания соблазнительной, по-девичьи высокой упругой груди. И на это невозможно было спокойно смотреть. Ещё несколько мгновений — и он сорвётся, сгребёт в охапку эту безумно соблазнительную ведьмочку и окончательно лишится рассудка.

Всю комнату залило золотистым светом, и казалось, этот свет исходит от Анны, так и маня прикоснуться к ней.

Невыносимо.

Нет, не о политике сейчас хочется думать, не об окровавленной физиономии бывшего советника, которого сегодня придётся добить, перед этим выторговав у того признание в обмен на быструю смерть.

Мысли о пыточной камере помогли снять наваждение и ответить более-менее трезво:

— Нет ничего красивого в пытках бывшего королевского советника, главы одного из знатнейших родов Ригера. Живым из пыточной он уже не выйдет, — король повернулся лицом к окну, чтобы было легче контролировать свои разбушевавшиеся не к месту эмоции. — Маги сами добровольно придут приносить клятвы, поэтому таких сюрпризов, как с прислугой и советниками, я не жду. Ну и последнее: тебя опасно показывать послам из Ильхаза. Они едут отнюдь не с мирными предложениями, а, вероятно, чтобы отыскать причины для официального объявления войны. Я не намерен ставить тебя под удар. А на совет, если он сегодня состоится, тебя пригласят.

— Я поняла тебя, Ричард. Можешь идти, — она отбросила одеяло с колен, встала, сгребла с кресла одежду, в которой вчера пришла, и направилась к ширме, но была собственнически перехвачена королевскими руками.

— Ничего ты не поняла, — он уткнулся носом в её волосы. — Ты нужна мне. Нужна настолько, что я не готов понапрасну рисковать тобой. И даже не помышляй о побеге, — и припечатал своё наставление поцелуем ей в макушку.

— Ричард, мы же договаривались… — кожа на спине горела под его ладонями.

— Да-да, я помню: холодность, и чтобы никто не подумал о моей симпатии к тебе. При посторонних я холоднее льда. Разве нет? — Арета не видела его лица, но, судя по тону, Ричард улыбался.