Мальтус, конечно же, узнал о том, насколько далеко продвинулся Скай. Лицо старика расплывалось в довольной улыбке, глядя на возрождение книги, но для юного Фолганда не находилось тёплых слов. Мальтус торопил и обещал вскоре новые страницы. Изо дня в день Скай слышал одно и тоже:

— Работай, мальчик, и будешь вознаграждён.

И Скайгард продолжал изучать таинственную книгу, полностью поглотившую его сознание. Он перестал вспоминать о родных и думать о магии. На время всё сделалось далёким воспоминанием, похожим на сон. Клубок змей в груди, заставивший его уйти из дома, растворился, и не получалось вспомнить, почему он переступил порог дома антиквара. Только книга, она одна находилась в центре его существования. Вскоре он дошёл почти до края и видел страницы во сне.

Один из самых ярких и страшных снов заставил пробудиться Ская среди ночи. Он никак не мог восстановить дыхание, а сердце с болью билось сразу во всём теле. Глядя на изрезанные пальцы, снова в деталях увидел образы сна.

Он сидел за маленьким столиком в библиотеке, и раскрытая книга лежала перед ним, призывая, маня. Помнил, как положил ладонь на страницу, на ровные аккуратные строчки, которые стали меняться, поднимаясь из пространства листа, становясь объёмными и тяжёлыми. Буквы впивались в руку колючками, опутывали нитями строк, пытаясь притянуть к себе, как желанного любовника. Книга ждала и жаждала именно его — Скайгарда Фолганда. Она впитывала кровь из ран, наполняясь силой, обновляясь из праха древности, тянулась за ладонью черными нитями чернил. Скай ощущал, что книга хочет забрать его, увести за пределы мира, и ужас сковал тело. Усилием воли вырвался из цепкой хватки строк, очнулся от сна. Во рту пересохло.

Отдышавшись, Скай решил спуститься на кухню, чтобы выпить воды. Приоткрыл дверь коморки и сразу услышал тихие голоса внизу. Ступая так осторожно, как мог, он занял удобную позицию в полутьме верхних ступеней лестницы, прижался к стене, заглядывая в пространство холла. Говорили двое.

— Вы, дорогой мой, мало заплатили, — прошелестел Мальтус и в его тоне явственно послышался осторожный напор, словно он боялся упустить прибыль, но опасался и собеседника.

Его гостя Скай рассмотреть не смог, лишь часть простой чёрной накидки.

— Напоминаю, что в деле есть и твой интерес, — молодой вкрадчивый голос ответил невежливым холодом. — Тебе мало книги? Кстати, где он?

— Давно спит наверху, — досадливо отмахнулся Мальтус. — Хотите пройдём в кабинет?

— Терпеть не могу твою роскошь.

— Я поиздержался по вашей прихоти, между прочим, — жалобно пискнул старик. — Мальчишка слишком много ест. Он ленивый и прожорливый. Скоро сведёт меня в могилу. Мне надоело выдумывать сказки про дар и магию. Поверил, что его бездарность можно излечить, — шелестящий смех змеёй заполз в душу. — Не знаю, чем и занять его.

— У него есть занятие, — так же холодно заметил гость. — И не ври, что он много ест. Мне хорошо известны твои привычки. Смотри, не замори его совсем. Слабость будет нам на руку, но ничто не должно помешать работать с книгой.

— Слава ликам! Теперь, с новыми страницами он успокоится на время. Книга хорошеет с каждым днём. Прекрасный переплёт! А мальчишка не помрёт. Крепкая порода. Только глуп. Один фокус с шаром, благодаря вам, он и поплыл.

Сцепив зубы, Скай заставлял себя слушать, не пропуская ни одного слова. Хотелось сбежать вниз, наброситься на старика, вцепиться в горло в слепой ярости, но он обхватил себя руками, не давая свободы. Тело било крупной дрожью.

— Магия сработала хорошо. Сейчас, когда схема разрушена, ты должен быть очень осторожен. Не вспугни его. Я надеюсь, что его воля достаточно подавлена, — гость говорил отстранённо, словно размышлял. — К тому же голод. Всё, как ты любишь, старик.

— Не до конца. Нетерпеливый упрямец. Я занимаюсь дрессировкой каждый день. Успехи есть, но тяжёлый материал.

— Ничего, — в словах незнакомца почудилась усмешка. — К концу он обретёт смирение, зная твои способы.

— Скорее бы, — тон Мальтуса сменился на ворчливый. — Надоела его кислая мина. Выпорхнул птенчик из-под крыла мамочки с папочкой. Одни сопли, да страдания. Фу, как я этого не люблю!

— Я помню, — мрачно бросил молодой. — Повезло юнцу, что он Фолганд, и родился там, где не рыскают палачи тени. Повезло, что не маг. Редкостное везение. И рядом нет твоих богатых дружков. Или ты не удержался, вспомнил старые привычки? Впрочем, мне все равно, что случится с телом и душой мальчишки — развлекайся. Главное, чтобы работа была исполнена.

Смешок Мальтуса прозвучал в ответ многозначительно и ехидно.

— Знатно повеселились палачи в своё время. И нашему маленькому обществу кое-что перепало, — противный смешок повторился. — Что до Фолганда — вы же знаете, что меня это не интересует. Я люблю другие развлечения, — слова потекли патокой. —  А вы были забавный красивый мальчик. И такой же плакса, как молодой Фолганд. Но у нас нашлись и для вас средства.

— Можешь не напоминать! Держи деньги, старик, — прошипел незнакомец с надрывом. — И не зли меня! Ты забылся!

— Благодарю, — Мальтус сказал короткое слово так, что Скай, стоя наверху, почти увидел широкую улыбку на его правильном морщинистом лице. — И я рассчитываю заполучить книгу.

— Получишь, когда она станет мне не нужна, — незнакомец собрался уходить, но внезапно остановился. — Давно хотел тебе сказать, — его голос резко изменился от холодности к злой насмешке. — Ваше маленькое тайное общество изуверов больше не существует — я нашёл и уничтожил каждого. Ты последний, старик. Помни об этом.

Скай не помнил, как вернулся в маленькую комнату в башенке, как сел на узкую кровать, похожую скорее на деревянную лавку. Очнулся он, когда фонари погасли, а за окнами начинался хмурый дождливый рассвет. Рядом с ним в комнате были безумие и отчаянье. Руки, сжимавшие край постели, затекли.

Скай неожиданно вспомнил истории отца про белую пустыню мира Кукловода, где нет места надежде или теплу, и в эту ночь сам словно оказался там. Душа, проколотая сотнями ледяных игл, истекала кровью и слезами. Так вот, как оно бывает на самом деле, когда ничего нет и самого тебя больше не существует.

Первый порыв — бежать прочь из дома Мальтуса — прошёл. Злость на старика, на себя — глупого наивного мальчишку — затопила, и Скай начал задыхаться, заливаясь слезами. Каждое слово врезалось в память. Многое осталось тайной. Намёки и недомолвки, за которыми стояло нечто настолько ужасное и омерзительное, что он не мог об этом размышлять. Опасный незнакомец, несомненно, маг. Маргарита оказалась права.

Обманули и использовали. Как же он запутался и остался один на один с врагом в центре искусно сплетённой паутины. Жалкая мушка, а не Фолганд. Наваждение, дурной сон, полностью сломавший привычный мир, снова. Перед глазами плыли лица отца, мамы, сестёр. Что же он натворил? Для чего? Ради какой магии он порвал с семьёй? Издевательский тон старика звучал в ушах.

— Бездарность, — шептали искусанные в кровь губы Ская.

Проклятый старик! Обманул, что маг и может научить чувствовать стихии. Сплёл кокон из лжи и сказок. Можно не сомневаться — на отца и сестру наговорил, оклеветал. Следом пришёл стыд от осознания, что окажись Мальтус действительно магом, то Скай так и не осознал бы, какую боль причинил родным. А если бы и понял, то поздно. Да и теперь поздно. Предательство нельзя прощать. Он вспомнил лицо отца в день, когда ушёл из дома. Обхватил себя руками, вцепился пальцами до физической боли. Оскорбил отца обвинениями, позволил мерзкому старику унизить Стефана Фолганда. Презренный предатель собственной крови. Нельзя прощать. Сам себя приговорил. Домой дороги нет. Никаких надежд. Кому он нужен без магии, да ещё предатель недостойный доверия.

Упрямо сжал губы, подражая отцу. Есть только один путь. Он заслужит прощение семьи. Выпутается сам, разгадает загадку книги и победит врага, желающего использовать глупого мальчишку. Пусть ценой крови и жизни, но покажет, кто он есть.