Анна поднимает руку и прерывает ее.

— Достаточно. Уходи. И никогда не приходи сюда снова. Хватит унижать себя и нас.

Леди Стаффорд еще несколько секунд молча смотрит в глаза Анне, а потом разворачивается и уходит, не удостоив сестру ни реверансом, ни даже коротким кивком головы.

*

— Изгнала собственную сестру? Чокнутая! — кричит Шелти, пока мы идем ко мне.

Я прошу ее выражать свое мнение потише. Хэмптон-Корт кишит придворными. Их так много, что в определенный момент подруга отстает и теряется между двумя толстыми баронам. Ей приходится меня догонять.

Я решила рассказать ей обо всем увиденном и услышанном сама, потому что она все равно об этом узнает. Здесь все всё про всех знают. Лучше уж от меня, чем от третьих лиц.

Рядом с моими покоями нас уже ждет Маргарет. В ее руках — моя книга.

— Мэгет, ты слышала? — продолжает возмущаться Шелти. — Немыслимо! Выгнать родную сестру! Беременную, на грани нищеты! Разве так поступают в семье?

Мы входим в мои покои, где служанка уже убралась и зажгла свечи.

— При дворе есть правила, которые все обязаны соблюдать, — говорю я, подходя к окну, чтобы вдохнуть немного морозного воздуха. — Это касается даже сестры королевы.

— Это лицемерно, — говорит Маргарет. — Анна сама когда-нибудь соблюдала правила?

— Вот именно, — вторит ей Шелти. — Все знают, что она вышла за короля уже будучи беременной. Ей значит можно, а ее сестре замуж по любви нельзя?

Мне хочется возразить, но я понимаю, что они правы. Анна Болейн стала королевой, потому что пошла против правил.

— Это так… так хладнокровно, поступить так с родной сестрой, — продолжает Шелти. — Будто кровь не имеет значения.

— Видимо, кровь Анны не имеет, — отвечает ей Маргарет.

— А если бы Мэри пошла и забеременела от Фицроя, она бы тоже ее выгнала?

Меня бьет озноб, когда я слышу его имя. И про изгнание со двора. Ни Маргарет, ни Шелти не знают замысла моего отца. Надеюсь, что нет. Я каждый день жду, что он позовет меня к себе и спросит, как у меня успехи по соблазнению мужа, хотя он должен понимать, что трудно соблазнить того, кого не видишь.

— Королева была рада, что я выбрала семью, в отличии от моей матери, — говорю я. — Она сказала это на моей свадьбе. Семья важна для нее. Но если член семьи нарушает правила, значит он сам же и отрекается от родных.

— Не согласна с тобой, — отвечает Шелти. — Ее сестра пришла просить помощи!

— Ладно, — вздыхаю я. — Мы всё равно ничего не можем сделать.

— Ты так любишь это заклинание, Мэри, — говорит Маргарет. — «Мы ничего не можем сделать». Дурные слова. В наших силах сделать многое.

— И невозможно всегда следовать правилам, особенно когда речь о любви, — добавляет Шелти.

Маргарет едва заметно улыбается. Она и мой дядя до сих пор каким-то чудом сохраняют свои чувства в тайне от короля. Мы никогда не говорили об этом специально, но мы все прекрасно понимаем, что должны молчать. Десятый сын покойного герцога лучше, чем второй сын простого землевладельца, но всё еще недостаточно для такой, как Маргарет.

— А что бы ты выбрала, Мэгет? — спрашивает Шелти. — Любовь или семья?

Маргарет задумалась. Мне показалось, что в ее глазах промелькнуло сомнение.

— Тюдоры выбирают любовь, — отвечает она. — Это семейная черта. Если я выберу любовь, это только подчеркнет мою принадлежность к моей семье.

Да, Маргарет гораздо больше Тюдор, чем Дуглас, с этим не поспоришь.

— А ты, Мэри? Что бы выбрала ты?

Я разворачиваюсь и прислоняю лоб к холодному стеклу.

— Я не знаю, Шелт. Не знаю.

Сегодня я постаралась одеться наряднее, чем обычно. Выбрала платье из зеленого бархата, которое мне пошили совсем недавно. Украсила шею жемчужной нитью. Отец тратит на мои наряды и мое место при дворе всё наше состояние.

Мы с Шелти выбираемся наружу и тут же покрываемся гусиной кожей из-за холодного ветра, который пронзает нас. Но скоро мы надеемся согреться в самом жарком месте Хэмптон-корта — на теннисном дворе.

Генри приехал три дня назад. Сегодня он снова играет. Если мы увидимся, воспоминаний о поцелуе не избежать. Я не хотела идти, но Шелти настаивает.

За то время, что Генри здесь, он не приходил ко мне, и мне стало немного обидно. В конце концов, никто не запрещает нам просто общаться и видеться, так что мог бы и поприветствовать свою жену. Или он ждал этого от меня? Или ему вовсе до меня нет дела?

Подруга ведет меня через двухэтажные ворота и через мост над рвом. Внешний двор занят рабочими, посыльными и слугами, завален кирпичами и бревнами. Король продолжает улучшать и расширять дворец, так что стройка здесь не прекращается ни на минуту.

Мы проходим мимо широкого поля, где мужчины и мальчишки упражняются в стрельбе из лука и сражениях на мечах. И делают ставки, конечно же. Кто точнее выстрелит, и кто кого поборет.

Шелти пришла в голову очередная забава.

— А ну-ка!

Она тащит меня на поле, исчезает за деревянной постройкой и через мгновение возвращается обратно с двумя деревянными детскими мечами. Они все в каких-то пятнах — надеюсь, что от грязи.

— Лови!

Она кидает мне меч, и мне ничего не остается, кроме как поймать его за рукоятку. Он тяжелее, чем кажется, и больно ударяет по моей ладони.

— Ай!

— Защищайся! — весело бросает мне вызов Шелти и начинает фехтовать.

Я смеюсь и соглашаюсь на игру, и мы скрещиваем деревянные мечи. У подруги неплохо получается, а я больше пыхчу, чем сражаюсь. Шелти резко выбивает мой меч вправо, и он падает, а меня разворачивает вслед за ним.

— Ты повержена! — радостно кричит Шелти и кружится на месте.

Я пытаюсь отдышаться, выпрямляюсь и делаю шаг назад. Отступая, я в кого-то упираюсь спиной и едва не теряю равновесие от неожиданности. Я поворачиваюсь и вижу «славного мистера Норриса», который придерживает меня, чтобы я не упала, и одаривает улыбкой.

— Ваша Светлость.

Его лицо так близко, что мой взгляд упирается прямо в его сухие от ветра губы. Я стараюсь отойти, но он всё еще держит меня.

— Добрый день, сэр Норрис.

— Кажется, вам нужна помощь?

Он продолжает улыбаться и заглядывать мне в глаза.

— Нет, мы просто играли, — говорю я.

— Вам не следует играть в войну, равно как и в любовь, Ваша Светлость.

Шелти хихикает. Норрис что, флиртует со мной? Он отпускает меня, берет меч, который я так и не подняла с земли, и вкладывает его в мою руку. Его пальцы большие и шершавые, но удивительно легко касаются моих.

— Но, если вам будут нужны уроки, я всегда к вашим услугам, — говорит он, и его улыбка становится еще шире.

— Уроки любви или войны? — спрашиваю я неожиданно для самой себя.

— А это уже как вы решите, госпожа.

Норрис хотел сказать что-то еще, но учтивая улыбка медленно сползла с его лица, когда он увидел что-то позади меня. Точнее кого-то.

К нам идут Гарри и Генри, разгоряченные после игры, на которую мы, по всей видимости, опоздали. Брат кланяется мне издалека и сразу подбегает к Шелти, хватая ее сзади и заключая в объятия.

Генри подходит к нам с Норрисом. Он тяжело дышит и выглядит очень серьезным. За эти долгие месяцы, что мы не виделись, он стал еще выше. Плечи стали шире, ноги крепче. Уже больше мужчина, чем мальчик.

— Норрис, — говорит Генри. — Рад, что вы составили моей герцогине компанию в моё отсутствие.

Его холодный тон говорит об обратном. Едва ли он этому рад.

— Я как раз шел на корт, чтобы присоединиться Его Величеству, когда увидел, как ваша супруга играет в войну, — отвечает Норрис. — Женщинам не обойтись без помощи в этом деле.

Они смотрят друг на друга без малейшего признака симпатии.

— Отец ждет вас, — говорит Генри после короткой паузы.

Норрис откланивается и уходит, оставляя нас вдвоем. Я смотрю ему вслед. Мне страшно поднять глаза на мужа, хотя я, кажется, не сделала ничего дурного.

— Значит, тебе интересно играть в войну? — спрашивает Генри, и я вздрагиваю.