Первые несколько попыток перезарядить силовую защиту закончились неудачей.

Самая большая проблема заключалась в том, что я не мог заставить себя перемещать

ману разума. Скорее всего, потому, что даже идея использования маны из мозга

приводила меня в ужас. Какой-то подсознательный барьер не давал как следует сосредоточится, чтобы отщипнуть «кусочек» разума.

Могло ли это навсегда повредить мозг? Стереть воспоминания? Привести к смерти?

Все вышеперечисленное было возможно, если бы я израсходовал слишком много своей ментальной маны.

Это знали все первокурсники, как знали и то, что другие люди все еще используют свои

ментальные способности без каких-либо трудностей.

Я также знал, что, как только сделаю первый шаг, дальше будет становиться все легче и легче. Но решиться на него было чертовски трудно. Все время возвращались мысли о том, что случилось с прадедушкой.

Александр Вышнецкий, гордость семьи. Он был героем войны, прославившимся тем, что на дуэли положил конец шестилетней битве между городами. Тогдашний глава рода был тем, кто возвысил нашу семью из солдатской в “Благородную", получив дворянство в награду за вклад в сохранение территориальной целостности государства.

Он был причиной того, что отец и мой дядя стали дуэлянтами. Они слишком долго жили в

тени могущественного предка, точно так же, как всегда жила бы я. А в итоге Александр Вышнецкий умер, так и не узнав лица своего собственного сына. Ему было всего сорок лет, когда это случилось. Ни один герой не был застрахован от издержек войны.

В случае с прадедушкой цена поначалу казалась пустячной. Он бы рассмеялся

из-за того, что забыл куда положил шляпу или повесил плащ. Рассеянность, от которой любой мог бы легко отмахнуться.

Забыть несколько лиц людей, которых он не видел годами? Без проблем. К тому времени, когда стало очевидно, что он злоупотребляет своей ментальной маной, он едва мог позаботиться о себе. Наша семья использовала все имеющиеся в их распоряжении ресурсы в поисках ответов, но это было бесполезно. Ни один ущерб, причиненный чрезмерным использованием маны разума, так и не был излечен полностью.

Я никогда не встречался с этим человеком, но знал его историю. Видел, как это было написано в лице моего деда, каждый раз, когда он смотрел на портрет Александра. Знал

это по тому, как дрожали руки отца, когда он готовился к очередной дуэли.

На самом деле эту историю мне рассказала мама. Возможно, отец

в конце концов тоже рассказал бы. Или, возможно, он слишком боялся, что его собственная

жизнь закончится таким же образом.

Дедушка вспомнил меня, когда я разговаривал с ним в последний раз, но я всегда беспокоился, что настанет время, когда это закончится. Страх, который внушила эта история, был частью семьи, чем-то глубоко внутри, что никакой уровень рационального мышления не мог бы просто рассеять это. И хотя я говорил своему разуму, что не позволю страху сломить меня, это было бесполезно.

Все, что нужно было сделать, это один раз отступить на пол шага — и страх побеждал снова.

Страх всегда побеждал.

В конечном счете, сначала я успешно перезарядил часть барьера нейтральной маной. Именно в этом процессе я понял, что у медальона не было руны, ограничивающей способность заряжаться, как у тех, о которых мы узнали на моем постоянном занятии по зачаровыванию. Теоретически это означало, что я мог бы перезарядить его до тех пор, пока он не взорвется.

Ничего хорошего.

К счастью, теперь можно было сравнить силу ауры с тем, какой она была, когда Лефт наполнял ее перед боем, и легко довести ее до аналогичного уровня. Я не знал, погрешность, которая допускалась при заправке артефакта, но я полагал, что крошечная порция дополнительной маны не заставила бы его взорваться и уничтожить меня.

Однако я все еще ошибался в соотношениях.

После дня отдыха, который, честно говоря был больше, чем требовалось, я попытался

преобразовать часть нейтральной маны из правой руки в ментальную энергию, для подзарядки и других заклинаний.

Это могло закрыть вопрос с использованием энергии головного мозга. и связанной с этим

опасности.

Однако успешное начинание сработало не сразу. До конца недели у меня ничего не получалось. За это время я немного больше привык снова разговаривать со светой и

Петром. Роман оставался неразговорчивым, но я тоже время от времени виделся с ним. Зато почти не виделся с Джином.

На следующей неделе я надеялся получить немного больше информации о моей

проблеме преобразования маны на занятиях по зачарованию. В теоретических лекциях

много говорили об идеях, лежащих в основе навыков, но только на занятиях по чародейству практический опыт.

Преобразование маны из одного типа в другой — это то, что рано или поздно должен был сделать каждый обладатель навыка, так что это было основным упражнением, на котором делался значительный упор.

Сегодня на нашем уроке присутствовал господин Кай — джентльмен с рыжей бородкой, одетый в твидовый костюм, и полностью поглощенный любимым делом. Когда материал, который нам зачитывал преподаватель начал обретать какие — то логически формы в голове, я позволил себе отвлечься от записывания лекции и прислушаться.

— Термин "заклинание" может ввести в заблуждение, поскольку он подразумевает использование слов. Однако только получившие символ навыка в области легких могут использовать слова для своей магии, — вещал профессор. — В остальных случаях, это лишь попытка обмануть разум, создав для него шаблон манипуляции силой.

Все внимательно слушали, поскрипывая шариковыми ручками по тетрадям. Некстати вспомнился кристалл, записывающий память. Вот бы разрешали не тратить время на бесконечное переписывание, а смотреть лекции через магически кристаллы. Интересно, почему эту технологию до сих пор не внедрили для обучения.

— Когда воин фокусирует свою энергию вокруг руки перед

тем, как ударить кого-то, он использует ману, и, таким образом, мы классифицируем это

как заклинание. Хотя на лицо чисто боевой навык, — продолжил преподаватель.

Его оживленность подкупала, пробуждая любознательность даже у самых скептично настроенных студентов. Господин Кай подчеркивал каждый важный термин, например “заклинание”, и сопровождал его жестикуляцией.

— Некоторые академические учреждения за пределами нашей го горожа начали

использовать различные терминологии для обозначения способностей, основанных на навыках, активируемых другими способами. Другие просто заменили слово "заклинания" чем-то более

общим по своей природе. Например, в Питере используют местное слово, которое переводится

как ”техника".

Несколько студентов начали увлеченно перешептываться, и преподаватель сделал паузу, чтобы восстановить тишину. Как только у него это получилось, он продолжил как ни в чем не бывало.

— Теперь вам, вероятно, интересно, на что способна каждая из этих меток, а?

По классу пронесся одобрительный ропот в ответ на то, что я истолковал как риторический вопрос.

— Превосходно, превосходно. На сегодняшнем занятии мы рассмотрим основы каждого

из местных навыков. На последующих занятиях мы более подробно рассмотрим возможности каждого из них, а также взаимодействие с другими умениями. У нас также будет обзор умений в других регионах, но вам придется подождать следующего года, чтобы узнать подробности об этом.

Преподаватель подошел к доске с мелом в дальнем конце классной комнаты и начал рисовать схемы. Я сидел довольно близко к переднему ряду, но мне все равно потребовалась секунда, чтобы узнать, что рисовал профессор Кай — символ навыка воина. Он закончил чертить мгновение спустя, продолжая держать кусочек мела.

— Начать стоит с самого простого — воин. В старые

времена мы вообще не думали, что они обладает магическими способностями, и

название является наследием этого заблуждения. Сначала мы полагали, что главное — это пассивное повышение физических сил и возможностей организма.