Внутри нас встретила приятная прохлада. Данный коттедж состоял из главного зала с высоким потолком, где находились диван, телевизор и камин, и нескольких спален на втором этаже. Именно в них, по словам дворецкого, нам «разрешалось» положить наши вещи.

Наконец дворецкий заявил, что обед нам доставят в районе шести часов, и вышел.

Комната притихла.

Только вентилятор шумел на потолке.

Мы переглянулись.

— …Она… Серьёзно не собирается нас видеть? — спросил Кирияма скорее удивлённым, чем рассерженном голосом.

Мацуя тоже казался растерянным. Немудрено. Такое поведение со стороны Мурасаки вводило в некоторый ступор… С другой стороны, зачем ей встречаться с людьми, пускай даже своими одноклассниками, которых в ближайшие двадцать четыре часа разнесёт, с её разрешения, на кровавые ошмётки?..

Я вздохнул, свалился в мягкую прохладу кожаного кресла и, разглядывая свои тонкие белые кисти, в очередной раз воспроизвёл в голове ночной разговор с Мицубиси.

Его культ заметил семейство Мурасаки довольно давно. Они были важные, богемные люди. Когда же их дочь оказалась Стражем, — трагедия для родителей, — Рьюсей усилил напор и завершил вербовку. После этого уже сами родители провели с дочерью несколько воспитательных бесед и убедили её в своей вере…

Или нет.

Я откинул свою розовую макушку и посмотрел на вентилятор на деревянном, испещрённом чёрными точками потолке.

— Жух-жух…

Мне было сложно представить себе Мурасаки безумной культисткой. Она всегда казалась мне в меру циничной. Немного проще было поверить, что она собирается нас всех убить, но даже это было ненормально. С самого начала она держалась нелюдимой, даже враждебной… Но ведь всему есть пределы, правда?

— Ха-х… Нужно с ней поговорить, — цокнул я языком и приподнялся, покидая глубокую прохладу своего кресла. — Кто со мной?..

Кирияма щёлкал каналы по телевизору. Мацуя спускался со второго этажа. Они оба посмотрели на меня.

— Ага! — сказал Кирияма и вскочил с дивана. — А то что она вообще…

Мацуя помялся, но то же кивнул.

— Пошли, а то эти… Сколько там? Два дня? Будут полной тратой времени. Мы же должны наладить товарищество, или как оно называется…

Хоть убей, не помню.

Мы оставили коттедж и вернулись в пронизанный лучами палящего солнца сад.

— И где она? — щурясь, спросил Кирияма.

— У себя дома, наверное, в главном крыле.

Мы ступили на тропинку и вскоре вернулись к яблоне. Затем повернули направо, прошли по каменной тропике, накрытой подвижной тенью молодых деревьев и сделанной нарочито небрежно, так, чтобы в прорезях между плитами пробивались пучки травы, и оказались перед высокой лакированной дверью. Вместо ручки у неё было кольцо, которое сжимал в своей пасти золотистый лев. Я схватил за него и потянул. Дверь дёрнулась, но не открылась. Тогда я нащупал маленькую кнопочку на рукоятке и без труда открыл проход в прихожую. Мы разулись и пошли дальше, ступая носками по мраморному (имитация, зуб даю) паркету.

На выходе из прихожей перед нами протянулось сразу три… Нет, четыре дороги. Одна дверь, соединённая с лестницей, находилась справа, другая — слева. За ещё одним широким арочным проходом спереди стоял высокий аквариум. Лестница уходила на второй этаж. Вдоль неё в стене находились углубления, в которых стояли, освещённые маленькими лампочками, всевозможные безделушки.

— Кирияма — направо. Мацуя — наверх. Я проверю слева. Если что-нибудь заметите, кричите во всё горло, — сказал я хриплым голосом.

Кирияма серьёзно кивнул.

Мацуя спросил:

— Зачем?

Я пожал плечами и стал тихо пробираться налево. Дверь оказалась открытой. Стоило потянуть за ручку, как в нос мне ударил знакомый запах…

Стоило мне потянуть за ручку, как в нос ударил знакомый запах… Что это? Я уже собирался зайти в помещение, увидел кафельный пол, когда за спиной у меня раздался мелодичный голос:

— Ох, а вот и вы!

Я немедленно прикрыл дверь, с грохотом, как это делают герои кино, когда смотрят на что-нибудь запретное, и их на этом ловят, — и повернулся. Посреди мраморного пола, который немедленно превратился в подобие бального зала, стояла роскошная, уже немолодая, но красивая женщина в длинном, совершенно неподходящем для домашнего ношения чёрном платье. Её волосы, тоже чёрные, были заплетены на затылке. Губы — не накрашенные, странная оплошность в этом торжественном образе, — изогнуты в улыбке.

— А вы… — я выдавил улыбка, сложив руки у себя за спиной.

Проклятые зеркальные нейроны. Теперь я буквально пародирую подозрительную позу героя, которого застукали.

— Немного бестактный вопрос, моя дорогая. Это мой дом, — улыбаясь яркой улыбкой ответила женщина. — Ох, не извиняйся, — добавила она затем.

Я не собирался.

— Ты… Одноклассница Юки, так?.. Она сказала нам, что вы сегодня должны прийти, но не сообщила точное время. Она такая нерасторопная, — женщина наигранно закатила глаза. Мне вспомнился Мицубиси. Все члены его культа обладали страстью к переигрыванию? Прямо театральный кружок какой-то.

— Верно, я… Ямато, Ямато Надесико. Здравствуйте, — я сделал несколько шагов вперёд и протянул руку. Женщина усмехнулась и пожала её. Когда она отводила свою ладонь, я заметил на тыльной ей стороне след от ожога… Перед моими глазами немедленно мелькнула женщина в чёрном колпаке, которая кланялась Мицубиси во время ночной церемонии…

— А мальчик, который крадётся в кухне тоже, я полагаю, один из вас?.. Сперва я подумала, что он вор, и уже собиралась позвать Генри — так зовут нашего дворецкого — но потом увидела тебя в твоей одежде. Школьная форма, прямо как у Юки, милейший наряд, и догадалась, кто вы такие.

— Да, прошу прощения. Мы хотели поговорить с Мисура… С Юки. Но не знали, когда она будет.

— Ох, она сейчас занята. Но не волнуйтесь, она освободится в ближайшее время. А до тех пор… Почему бы нам не собраться на кухне? Я и мой муж с большим удовольствием поговорил бы с одноклассниками Юки.

Я согласился, но сперва отпросился позвать Мацуя. Делать этого не пришлось, ибо несколько секунд спустя он сам показался на лестнице в компании мужчины в очках, одетого в чёрный жилет на белую рубашку.

Волосы этого человека были цвета сирени. Спустившись на первую ступеньку, он озарил нас тусклой и скромной улыбкой. Отец Мурасаки явно был заботливым человеком, ибо первым делом, когда мы уселись за лакированным столом, с узорчатыми, будто бы ряжеными в манжеты и делающими реверанс ножками в сопряжённой с кухней столовой, он поинтересовался, нравятся ли нам наши апартамент и нет ли у нас какой-либо нужды.

— Мы всё найдём, — заверил он мягким голосом.

Я ответил, что всё в порядке. Мацуя кивнул. Кирияма захлопнул уже наполовину открывшийся рот. Затем женщина в чёрном платье, Мурасаки Мария, стала задавать все самые заурядные вопросы, которые полагается спрашивать родителю при встрече с одноклассниками своей дочери. Мы отвечали. Вернее, я отвечал. Мальчишки хранили смущённое молчание. Молчал даже отец Мурасаки, Мурасаки Дзюн, время от времени поправляя свои очки в серебристой оправе, протирая их шёлковым платочком и смущённо улыбаясь.

Сцена была ненормальной.

Слишком наигранной.

Впрочем, возможно, если бы я не знал, что эти люди уже завтра собираются устроить теракт и убить нас, у меня бы не возникало такого ощущения. В любом случае мать Мурасаки явно была театральной, нежели киноактрисой. Им полагается немного переигрывать. Им и ещё реслерам, но мне было сложно представить её в стразах и кожаной маске.

Мурасаки присоединилась к нам примерно через десять минут. Она сперва поморщилась, когда заметила меня и остальных, но затем произошла удивительная вещь: в мгновение ока её белое личико обратилось фарфоровой маской, не выражавшей ни единого чувства.

— Юки, наконец! Сядь, пожалуйста. Мы как раз обсуждали с твоими одноклассниками вашу учёбу. Скажи, это правда, что ты — первая девочка в своём классе по всем спортивным дисциплинам? Почему же ты нам ничего не говорила?.. — наигранно продекламировала мать.