— …Может справиться кошмар, — прошептал я тихим голосом и почувствовал, как на мои губы крадётся бессовестная улыбка.

Ну и да, с носителем тоже нужно что-нибудь придумать. Я ещё пока не знаю, с какой периодичностью смогу захаживать в этот мир. Вполне может статься, что, стоит мне только покинуть его тело, и Натаниэль уничтожит все плоды моей кропотливой работы.

Ямато обладала пассивным характером, и навещал я её довольно регулярно. Между моими визитами проходили два или три дня. Благодаря этому я мог в определённой степени её контролировать.

С Натаниэлем было непонятно. Вполне может быть, что мне придётся оставить его на месяц, два… Может быть на целый гол. Возможно мне придётся оставить его на сто лет, и когда я в следующий раз сюда вернусь, его скелет давно уже будет покоиться на дне морском, а вместе с ним и весь мир…

Впрочем, данный вариант рассматривать не имеет смысла хотя бы потому, что повлиять на него я был не в состоянии. Что же касается характера Натаниэля… Об этом я ещё подумаю.

Ха… Жалко, конечно, что в этом мире не работает магия. Иначе я просто призвал бы скелет или другое существо и сделал бы его капитаном данного судна. Тогда и флаг с черепом смотрелся бы органично. А Натаниэля можно было бы пристроить в качестве якоря, например…

Впрочем, неважно. Прямо сейчас у меня было немного более срочное дело на повестке.

Я посмотрел на стеклянный сосуд. В данный момент его нижний ярус был заполнен примерно на одну пятую. Я прикинул, сколько потребуется времени, чтобы заполнить его целиком, затем подвинул стул и, пошатываясь, стал на ноги. Мне пришлось схватиться за краешек стола, чтобы не упасть, и последний протяжно заскрипел.

С великим трудом я добрался до двери и открыл её. Матрос с другой стороны окинул меня скучающим и несколько презрительным взглядом. Чувствуя, как по моему лицу стекают обильные горошины пота, я сказал, чтобы он позвал Дэвида, а затем, не дожидаясь ответа, захлопнул дверь и побрёл назад.

Теоретически, я мог прокричать приказ, но у меня было стойкое ощущение, что с той репутацией, которая была у Натаниэля среди матросов, часовой мог сделать вид, что попросту меня не слышит… Учитывая, насколько крепкой была дверь и насколько широкой эта проклятая капитанская каюта…

Фух, — я свалился на стул.

…Его ложь была бы вполне правдоподобной.

Через несколько минут пришёл Дэвид. Я отметил встревоженное выражение у него лице. Неужели он действительно волнуется за Натаниэля? Странно.

— С вами всё в порядке, ваше благородие? — спросил Дэвид.

— Если не считать отверстия в плече — вполне.

— Тогда…

— Дэвид.

— Слушаю! — парень немедленно выпрямил спину.

— Есть ли в данный момент матросы, которые не находятся на корабле?

— Нет, ваше благородие. По вашему приказу все вернулись на Тиберий.

— Хорошо, — кивнул я, упираясь подбородком в собственные жировые складки. — В таком случае передай приказ: чтобы в ближайшее время никто не покидал пределы судна. Если, конечно, они не хотят навсегда остаться в этой проклятой ледяной пустыне.

— Ваше благородие? — удивился Дэвид. — Я не вполне понимаю, что…

— Мы отсюда выберемся. Ещё до наступления вечера. Передай мои слова матросам: Тиберий вернётся в открытые воды ещё раньше, чем солнце опустится за горизонт, или я снимаю свои капитанские обязанности.

Дэвид уставился на меня удивленными глазами.

— Ты меня понял?

— Ах… Да, ваше благородие. Будет исполнено, — сказал Дэвид и на деревянных ногах вышел за дверь. На его лице читалось выражение человека, которого попросили, между прочим, купить мыло и верёвку.

Сперва я даже опасался, что он не станет выполнять мой приказ, но вместо этого принесёт вина с разбавленным внутри него снотворным, но затем мне вспомнилось то отчаянное смирение, с которым он выполнял даже самые безумные приказы Натаниэля, и я немного расслабился.

И действительно, спустя всего несколько минут Дэвид вернулся и сообщил, с обречённым выражением на лице, что приказ исполнен. Я кивнул. Тогда он помялся и заметил:

— Ваше благородие… — в его глазах появился прищур. — Я видел, как Хризантема прячет в своей каюте ваш пистолет. Возможно…

— Не обращая внимания. Это — мой подарок.

Дэвид удивлённо посмотрел на меня, кивнул и медленно вышел за дверь.

Меж тем я снова вернулся к своим книгам. У меня уже было примерное представление о том, что представляет собой этот мир и местная культура, но многие подробности его устройства оставались покрыты завесой тайны. Сейчас было идеально время, чтобы заполнить все эти пробелы.

Я читал на протяжении нескольких часов, время от времени поглядывая на часы. Библиотеку Натаниэля нельзя было назвать особенно обширной, и тем не менее она была чрезвычайно разношёрстной. Среди сочинений по географии и истории мне попался учебник простейшей алгебры, сборник стихов и даже увесистый роман под названием «Тайна Пирата». Я открыл его на середине, прочитал случайную фразу: «его грубые руки сминали мои груди, а стержень впивался в моё естество; от него разило ромом и…» и закрыл.

Роман был женским.

…Кстати говоря, листая книгу, я обнаружил на её страницах отпечатки больших сальных пальцев, а значит её Натаниэль, в отличие от всех остальных сочинений в своей коллекции, по меньшей мере пролистывал…

Наконец наступил вечер. К этому времени пламенная буря в моём плече немного притихла, превратилась в обжигающий бриз. Я поднялся и приказал матросу, который караулил возле моей каюты, чтобы он передал капитанский приказ — всем немедленно собраться на главной мачте, по исполнении доложить. Мужчина кивнул, разглядывая меня с некоторым любопытством…

Через десять минут он вернулся. Я кивнул и молча посмотрел на стеклянный прибор.

И так, начинаем…

Я набрал подольше воздуха в лёгкие, посмотрел на ёмкость, полную изумрудного песочка, а затем осторожно взял маленький кораблик своими пухлыми пальцами и понёс его в сторону открытого моря с тем трепетом, с которым неопытные шахматисты обращаются с антикварными фигурами.

Стоило кораблю приподняться, как всё вокруг заскрипело и задрожало. Я перевёл дух и стал предельно осторожным. Деревянные балки скрипели у меня под ногами; за слоем плотного дерева свистел бешеный ветер; совсем неподалёку, как бы на фоне, раздавались испуганные крики матросов. В моих руках была немыслимая власть. Мельчайшие колебания моих пальцев вызывали сильнейший отклик окружающего пространства. Точно я шептал в микрофон, и динамики разносили мой голос на многие километры.

Работа была ювелирная. Любой промах — и всё, конец. Именно поэтому меня схватила лёгкая дрожь, когда я понял, что одну ошибку уже совершил — я совершенно забыл про дырку у себя в плече.

Иной раз раны затихают только для того, чтобы дать о себе знать в самый неподходящий момент; море было уже совсем рядом, когда резкая боль вонзилась в мои плечи. Ударила она левую руку, но некоторые её отголоски затронули и правую, и толстые пальцы, которыми я удерживал кораблик, задрожали — вместе с ними затрепетал весь мир. Я стиснул зубы, быстрым движением поставил корабль на воду и свалился на кресло. Меня перекосило. Дважды. Второй раз перерос в сильное покачивание, которое, со скрипом, напоминающим стон, накренило всю комнату.

С трепетом на сердце я наблюдал, как маленький корабль качается среди тёмного моря. Но вот, постепенно, фигурка успокоилась. Я вздохнул и сглотнул вязкую, как цемент, слюну, которая переполняла мой рот.

Получилось… Вышло, выгорело, сработало, преуспело…

Кораблик всё ещё немного покачивался, но это была нормальная качка, присущая судну, которое находится посреди моря. Ничего необычного… Необычайной была морская болезнь, которой, судя по лёгкой тошноте, которая подступила к моему горлу, страдал Натаниэль. Впрочем, ничего удивительного. И так понятно, что пират из него как…

— Ваше благородие!.. — резко открылась дверь, и в комнату ворвался Дэвид. Его лицо было бледным, но губы дрожали от радостного волнения.