Я занял освободившееся место… Хотя вернее будет называть его площадкой или даже посадочной полосой… И стал всматриваться в морской горизонт.

Там ничего не было.

По крайней мере на первый взгляд всё было совершенно нормально.

Дэвид по всей видимости заметил хмурое выражение у меня на лице и сказал:

— Ваше благородие… Солнце…

— Что с ним?

— Его… Эмм… Нет.

Я сморгнул.

Затем прищурился, ещё раз посмотрел на горизонт, на небо, повернулся, глянул на другой борт… И стиснул свои тонкие губы.

Действительно, солнца… не было. Куда ни посмотри, вокруг простиралась плотная и светлая, и при этом лишённая осветительного элемента голубая эмаль.

Я сглотнул.

— Больше ничего странного… Нет?

— Нет, ваше благородие, — приглушённым голосом ответил Дэвид.

— Тогда пускай все возвращаются на свои места и берутся за работу. Главное, что светло, а без солнца… Обойдёмся, — я скорчил улыбку.

Потом развернулся и уверенной походной спустился на палубу.

Я старался казаться невозмутимым, хотя на самом деле по спине у меня бежала лёгкая дрожь. Люди редко понимают, насколько странным… и вообще «не таким» будет казаться мир, если убрать из него даже один такой, казалось бы, незначительный элемент, как огромный светлый шар.

С морем всё было в порядке.

И кораблём всё было в порядке.

Однако настроение у команды было тревожное, и матросы вздохнули с облегчением, когда через три дня солнце всё-таки вернулось. Все кроме меня, ибо я прекрасно понимал, что это был только первый звоночек:

Динь!

…Странности только начинаются.

А времени было всё меньше. На закате четвёртой недели я заметил за собой первые признаки сонливости.

Сперва меня вообще удивляло, почему я могу бодрствовать в теле Натаниэля настолько больше времени, чем, например, в Ямато, — неужели он тоже на самом деле был не человек, но гигантский ящер?.. — но потом я вспомнил, что на самом деле всё это работало наоборот. Мои носителя именно что спят, пока я повелеваю их телом. А сон бывает разным. Возможно прямо сейчас Натаниэль находился в глубокой коме.

К тому же в своё время, когда умер Икари, мне пришлось оставить Ямато не потому что последняя устала и заснула, но потому что я истратила всю свою ману или туманность. Так что время моего пребывания на материальном плане зависит от множества разнообразных факторов. Та же Стабильность Мира Ямато была намного выше, что тоже оказывало определённое влияние.

По моим собственным расчётам, у меня оставалось ещё примерно три недели в теле Натаниэля.

Мало.

Чрезвычайно мало.

За это время мне нужно было не только встать на ноги и поднять на них Натаниэля, что… Впрочем, хватит уже шуточек про лишний вес… но также оставить Тиберий и его команду в здравии и с потенциалом для дальнейшего развития.

С этой мыслью я расстелил карту на столе, немного помялся, а затем посмотрел на плеяду больших и маленьких клякс, которые находились на самой границе между пятым и четвёртым морем. Это был «Архипелаг Золотой Короны» — собственно, на карте острова действительно напоминали зубья короны.

Данный архипелаг был оплотом пиратства в пределах пятого моря, где каждый, кто ходит под чёрным флагом, может найти себе кружку рома, плотника для своего судна и — самое важное — безопасную бухту, где до него не доберутся хищные лапы конфедеральных ищеек.

Население архипелага превышало сотню тысяч человек — баснословная цифра. Примерно треть из них составляли рабы. Правительства не было, полная анархия, но был кодекс, который нужно соблюдать, если не хочешь, чтобы тебя выдворили вон, а то и вовсе бросили в море, а корабль разломали на брёвна.

В общем, это была идеальная база для начинающего пирата. Мы шли туда на всех парусах и должны были явиться всего через пару недель, если бы в один момент удача наконец не изменила Тиберию.

До архипелага оставалось всего три дня пути, когда на горизонте мы заметили другое судно. Не торговое — встречались нам и раньше, — но фрегат конфедерации.

Я догадался, что скорее всего это был один из кораблей, которые патрулируют приграничные с архипелагом воды и вылавливают пиратов, которые возвращаются с награбленным.

Всё же пятое море было спорным, и Конфедерация имела здесь немалую власть.

Через некоторое время судно приблизилось, и я смог разобрать его очертания.

— Ваше благородие, кажется это… — заговорил было Дэвид, но я прервал его:

— Патрульный фрегат третьего класса, тридцать орудий, команда в семьдесят человек, из которых примерно тридцать — морские пехотинцы. На вооружение сабли, мушкеты и дробовики.

Дэвид опешил, а затем посмотрел на меня с уважением и даже толикой отеческой гордости. Его примеру последовали остальные матросы, которые стояли на палубе и хмурыми беспокойными глазами разглядывали нашего неожиданного попутчика.

Всё же не зря я целую неделю зачитывался по ночам корабельными справочниками. Теперь мои знания могли произвести определённое впечатление.

Впрочем, сейчас не время хлопать себя по голове. В равном бою у Тиберия и тем более его команды не было не единого шанса против такого судна.

Мне вспомнилась стеклянная сфера, которая лежала в тайнике в моей каюте. На протяжении последний нескольких недель я старательно перерабатывал свою ману в песок лайму. Теперь его было более чем достаточно, чтобы, например, приподнять нашего преследователя в небо и перевернуть. Более того, враг был всего один, и, если мы от него избавимся, он не сможет сообщить остальным, что именно здесь произошло, и тогда никто не узнает про моё сокровище…

Тем не менее, была одна причина, почему мне не хотелось этого делать.

Жалость.

Странно прозвучит в устах «кровожадного пирата», но мне действительно не хотелось убивать команду этого корабля. Я решил сделаться пиратом только потому, что Натаниэль не оставил мне иного выбора. Сам же я не был сильно расположен к грабежу и убийствам. Конфедерация тоже была далеко не ангелом, но это вовсе не значит, что убивать невинных матросов было правильно. Мне хотелось сохранить нейтралитет в данном конфликте… Или по крайней мере не замарать свои руки.

В то же время, если я их просто припугну, используя для этого стеклянную сферу, они потом доложат, что у Натаниэля имеется сокровище, и награда за его голову немедленно прибавит тройку другую нулей.

Я вздохнул.

В очередной раз моя доброта ставит меня в чрезвычайно затруднительное положение.

Впрочем, был и другой вариант.

— Поднимайте зелёный флаг! — крикнул я.

— Вы уверены, ваше благородие? — удивился Дэвид. Остальные матросы замялись. Зелёный флаг поднимали торговые и прочие мирные суда, когда хотели показать патрулирующим кораблям Конфедерации, что готовы к проведению «инспекции».

Редко можно было выявить пиратский корабль с первого взгляда. Иной раз они умеют хорошо маскироваться. Единственным верным способом вычислить разбойников было спуститься прямо к ним на корабль и провести инспекцию. Судя по сигналам, которые подавал фрегат конфедерации, именно этого он от нас и требовал.

Что ж, пускай. Стоит рискнуть. На данный момент на Тиберии не было ни одной награбленной монетки. Чёрный флаг я приказал хорошенько спрятать. Большую часть времени конфедералы использовали собственную базу пиратских судов и команд для опознания, но единственным пятном на репутации Тиберия было нападение, которое тот совершил в самом начале своей карьеры.

Произошло это совсем недавно и в пределах другого моря. Вполне может быть, что патрульный фрегат, который несколько месяцев занимает свой пост, ещё не получил обновлённый список. Мы могли выйти сухими из…

Впрочем, это не самый подходящий оборот.

Если же нас обнаружат… У меня и на этот случай имелся план.

Хотя и рискованный.

Вскоре Тиберий пошёл на сближение. Времени потребовалось изрядно. Иной раз выровнять корабли посреди моря едва ли не труднее, чем космические станции на околоземной орбите. Между судами протянули мостик, после чего с команды фрегата на Тиберий спустилась следственная команда.