Авось прохожий поможет мне. Добродушный, пахнущий духами господин с бархатными черными усиками охотно остановился, чтобы потолковать с иностранцем.

Что это за памятник? Позвольте, позвольте, мсье… Видите, наш девиз! Забавно, не правда ли? Попробуйте-ка остаться таким же, когда все в жизни меняется. А? Женщина, которая вам нравится, завтра уже не та… Ох, не та… Не правда ли, а? Ах, да, вы насчет обелиска! Очевидно, поставили в честь независимости или чего-нибудь в этом роде…

Он зашагал дальше, а я обратился к даме в пенсне.

— Право, не могу вам сказать, — сказала она, смерив меня внимательным взглядом.

Не мог ничего объяснить и подросток-старшеклассник в нейлоновой курточке, с непокрытой, коротко остриженной головой, Я остановил еще нескольких человек — и тот же плачевный результат. Выручил меня только седьмой прохожий — благообразный старец в длинном пальто, высокий, большелобый, с добрыми покорными голубыми глазами.

— Это памятник нашим классикам — Диксу и Ленцу. Дикс и Ленц, — повторил он отчетливее, — разрешите, я покажу вам, как пишется.

Он нежно взял у меня блокнот. Его явно обрадовала возможность сообщить приезжему эти имена.

Сейчас, когда я пишу эти строки, передо мной на столе лежит стопка книг, присланных люксембургскими друзьями. Эти книги рассказали мне о поре, которую можно назвать золотым веком в истории культуры страны, — середине и второй половине XIX века. Только что обретена независимость, бурно развивается национальное самосознание. Отпрыск зачахнувшего дворянского рода Эдмонд де Лафонтен — псевдоним Дикс — восхитил сограждан своими стихами о родной природе, о сельском быте. Дикс собирал пословицы, легенды. Его пьеса «Долговая квитанция» дала старт национальному театру. Артисты впервые обратились к зрителям на их родном языке.

Долговая квитанция — орудие шантажа в руках бесчестного богача. Напрасно доверилась ему бедная вдова: долг заплатила, а расписку взять постеснялась. Теперь богач требует красавицу — дочку вдовы. Он грозит разорить их вконец, если ему откажут. А девушка любит простого трубочиста…

Популярность завоевали и сборники стихов и песен Мишеля Ленца. Ему, скромному сыну булочника из переулка Трех Королей на окраине столицы, принадлежит честь создания люксембургского национального гимна «Онс Хемехт» — то есть «Наша родина». Многие песни Ленца звучат и поныне.

Дикс и Ленц — организаторы первых в стране литературных журналов. Оба вошли в историю как основоположники национальной литературы в независимом Люксембурге.

Золотая пора выдвинула множество одаренных людей. В сущности диалект заслужил тогда звание языка.

В 1872 году появился «Де Ренерт» — поэма техника-строителя Мишеля Роданжа. Со времени «Сказания о Иоланде» еще ни разу не выходило такого крупного поэтического творения люксембуржца.

«Ренерт» значит «лиса». В поэме действует Рейнеке Фукс, герой германского фольклора, не раз оживавший и под пером литераторов. Гениальнейшее воплощение хитрого, ловкого Рейнеке дал Гёте. Именно его поэма и повлияла больше всего на Роданжа. Однако Роданж удержался от простого пересказа. Его Ренерт, владыка Лев, волк Изегрим и другие участники символического действа стали жителями Арденн, люксембуржцами. Роданж по-своему изобразил их характеры, дополнил традиционный сюжет эпизодами, которые прямо перекликались с местной злобой дня.

Лира Роданжа гражданственна. В облике лесных животных грызутся между собой политические дельцы Люксембурга, поощряемые Германией, Францией или Бельгией.

Но расцвет национальной культуры длился недолго. Теперь книга на летцебургеш появляется очень редко. На летцебургеш можно встретить лишь статью в газете да рассказ или стихотворение в каком-нибудь журнале или альманахе.

Один знакомый, которому я поведал свои злоключения у обелиска Диксу и Ленцу, сказал:

— Ничего удивительного! Скоро вообще вся литература на нашем родном языке станет таким памятником, загадочным не только для приезжих, но и для нас…

В нашем столетии окрепла литература на государственных языках — немецком и французском. Немецкий понятнее народу, его лучше усваивают в школе. На нем печатают почти все газеты и большинство книг.

Однако люксембуржцам с давних пор больше по сердцу Франция, и интеллигенция тянется к культуре французской. Тут не мудрено растеряться.

В декларации Общества литераторов, пишущих по-французски, говорится, что употребление этого языка способно даже «оградить от исчезновения наши национальные особенности». Казалось бы, уж такой цели скорее отвечает летцебургеш. Но нет, он нынче не в чести. Раскрываю альманах общества. Он рассказывает о Лафонтене, о пребывании в Люксембурге Расина и Наполеона и меньше всего о самом Люксембурге и его особенностях.

Самым выдающимся люксембургским романистом считают Эрпельдинга. Выходец из деревни, он мечтал написать Книгу о родной земле, Книгу с большой буквы, о самом прекрасном, о самом дорогом. Лучший его роман — «Бернд Бихель» — вышел в 1917 году на немецком языке. Содержание книги трагическое; впечатление усиливается еще от того, что суровый быт людей дан на фоне подчеркнуто красивого ландшафта.

Церковь и земля — вот весь мир героя романа Берн» да Бихеля. Чтобы не дробить земельный надел Бихелей, он женит сына на дочери своего брата. Но семья вырождается без свежей крови, дети-близнецы родились слепыми. Старый Бернд начал пить, хозяйство рушится и наконец идет с молотка. В этот день Бернд как будто трезвеет, он даже пытается, собрав все свои деньги, купить землю, вернуть ее. Но денег не хватило. Бернд кончает с собой.

В отличие от Эрпельдинга Йозеф Функ — писатель-горожанин. Своего героя он увидел на окраине столицы. Это бедный мусорщик Штеллер. Штеллер заболевает туберкулезом и попадает в больницу. Врач Эммель пытается вылечить не только тело, но и озлобленную душу больного. Но напрасно! Штеллер убегает из больницы. Он умирает дома, на убогой постели, сожженный болезнью и яростью своего протеста.

«Судьба маленького человека» — так назван этот роман, завершенный незадолго до второй мировой войны.

После войны вышел сборник Функа «Бастилия». В своих рассказах писатель защищает человека от тирании в разных ее проявлениях, от ханжества. Мета, героиня рассказа «Недостойная», кончает с собой, потому что ее затравила клевета и даже ее любимый отвернулся от нее. Здесь бастилия ханжества. В рассказе «Грех Хильды Мюллер» описывается немецкий городок, отравленный ядом расизма, который губит все лучшее в человеке, делает его лжецом, хищником, убийцей.

После войны часто стали появляться книги об оккупации и борьбе против гитлеризма. В журнале «Раппель» — ежемесячнике Лиги заключенных и ссыльных антифашистов — недавно напечатан роман Эмиля Хеммена «Выбор». В нем рассказывается о всенародном Сопротивлении. Роман автобиографичен: Хеммен сам был в числе тех юношей, которые отказались служить в армии Гитлера и ушли в партизаны.

Под стать ли литература Люксембурга своему читателю, поспевает ли она за ним? Правда, страна развивалась с запозданием и ее миновали многие большие социальные потрясения.

И все-таки…

Уже почти полвека прошло со времени выхода «Бернда Бихеля» Эрпельдинга, а тема родной земли почти не имела продолжателей. Крестьянин фигурировал в сказках, в идиллиях, в юморесках, а социальный роман из быта деревни угас, едва обозначившись. Рабочий, если судить по книгам, и вовсе не существует как большая и растущая сила в стране. Подлинный Люксембург, плавящий сталь, рубящий лес, Люксембург — садовод и винодел, Люксембург, обеспокоенный проблемами защиты мира и суверенитета, предстает на печатных страницах смутно или отрывочно, как на осколках зеркала.

Впечатление кабинетности литературы, ее слабой связи с народом усиливается подчас «малокровным», выученным языком.

Недаром Аугуст Лиш, писавший и по-немецки, и по-французски, всегда переходил на родной летцебургеш, когда брался за сатирические стихотворения. Как остроумны его шаржи на тщеславных мещан, чиновников, заменяющих дело праздной болтовней, политических фразеров!