«Ну как, кресты свои Георгиевские сохранил?» — спросил Берзин, когда Путко уже готовился к заданию. «Чего мне стыдиться их? — ответил стажер. — Не в лейб-гвардейских свитах получал». — «Вот и доставай, и надраивай. Последнее твое звание в старой армии — поручик? Теперь, с выслугой лет, произведем в подполковники, хватит с тебя?..» Так «подполковник», зачисленный в вывезенные Врангелем из Крыма формулярные и иные списки одной из частей, «участник в боях и походах против неприятеля», оказался в Париже.

Несколько лет работы в среде белой эмиграции… Надо было разобраться, что за люди объединены в беженские «союзы» и «комитеты», установить цели этих групп, направленные против Советской Республики; оценить каждого более-менее видного деятеля, определить, кто непримиримый враг, а кто введен в заблуждение или покинул родину, повинуясь приказу, а теперь готов вернуться и искупить свою вину. Что ж, сделано немало. Хотя сколько еще предстоит… Потрошить таких, как Мульча… Находить таких, как Никита…

Сейчас, докладывая начальнику управления о сделанном и незавершенном, Антон терялся в догадках: зачем так срочно вызвали его в Москву? Отчитаться? Может быть, его командировка завершена? Или, по крайней мере, — отпуск?..

Эх, хорошо, наверное, сейчас в Крыму или на Кавказе! Бархатный сезон… Еще теплое море… Он представил Ольгу, входящую в воду. Какой бы ни была теплой вода, она всегда трусит подступиться к ней. Подойдет, попробует пальцами ноги. Потом шагнет по щиколотку. Выбежит… И наконец, будто отчаявшись, прянет, плюхнется всем телом в волну.

— Ты чего улыбаешься? — удивился Старик.

— Извините… — Он отогнал мысли об Ольге и о море.

— Что нового в настроениях беляков после англо-советского разрыва?

— Опять разговоры и надежды на интервенцию. Старые генералы ратуют за нее, даже если иностранцы захотят делить отечество на куски. Очередной склеротический бред. Но и по существу: неужели Англия снова отважится высадить экспедиционный корпус в Мурманске?

— Ну, интервенции бывают не только военные. Экономические тоже. Под нажимом Великобритании и другие государства Европы начали ужесточать свою политику по отношению к нам. А какой отклик находят китайские дела, особенно после переворота Чан Кайши и недавних событий в Маньчжурии?

— Офицерство приняло с энтузиазмом. Ожидают вербовки для отрядов в Китае и опять же для участия в походе против СССР, — в прежнем, ироническом тоне ответил Путко. — Как я сообщал, недавно в Париж пожаловал Спиридон Меркулов. Агитировал за соглашение с Чжан Сюэляном, который обещал помочь русским белогвардейцам в создании «буферного» государства на Дальнем Востоке, если за это ему будет уплачено Китайско-Восточной железной дорогой. Тоже бред.

Берзин вышел из-за стола:

— Н-да… Что до Мурманска — действительно… А вот белогвардейские формирования в Китае — это, к сожалению, не бред, а вполне реальные и достаточно серьезные намерения. — Он остановился у карты. — Не знаю, удастся ли Чан Кайши захватить власть над всем Китаем, подмять под себя и Чжан Сюэляна, да это и не имеет решающего значения: что Чан, что Чжан — один гусь стоит другого… Главное — в Китае победила махровая реакция. А здесь, в северо-восточных провинциях, непосредственно граничащих с нами, в Маньчжурии кашу варит Япония. Японские же милитаристы никогда не оставляли надежд на захват нашего Дальнего Востока.

— Я не придавал большого значения событиям в том регионе. Но, как вы помните, я сообщал о совещаниях высшего офицерства у Николая Николаевича.

— Помню… И знаю, что в Китае более ста двадцати тысяч белоэмигрантов. — Берзин подошел к окну и теперь говорил, стоя вполоборота к Путко, глуховатым голосом, будто размышляя вслух, в обычной своей манере. — Это не только люди без отечества. Это, в основном, офицерские и унтер-офицерские кадры. Причем не только имеющие боевой опыт мировой и гражданской войн, но и участвовавшие в междоусобицах в Китае. Из их среды и вербуют диверсантов для засылки в Советский Союз, вербуют охотников до любых антисоветских провокаций. Теперь же к ним присоединятся еще и наемники из Европы. Набирается немалая военная сила. Вот тебе и бред… Согласен?

— Пожалуй, в нынешней ситуации…

— А коль согласен, Антон Владимирович, не торопись сбрасывать со счетов военную эмиграцию. И… — Берзин сделал паузу и усмехнулся. — И настраивать себя на безмятежный отдых после трудов праведных.

— Не понимаю.

— Чего уж тут не понять? Надумали мы направить тебя теперь в Китай. Погулял по Елисейским полям — погуляй по шанхайскому Банду.

Путко оторопело посмотрел на Старика. Он ожидал чего угодно, только не этого. После разговора с Ольгой сам он принял твердое решение… Подобравшись, выпрямившись на стуле, с твердостью начал:

— Я — строевой командир. Кадровый военный. Я хочу в армию.

Павел Иванович вернулся к столу, сел в кресло. Уже не насмешливо, а с сочувствием поглядел на Антона:

— Мы не с бухты-барахты решали. И пришли к выводу, что выполнить задание ты сможешь лучше, чем кто-либо другой. Задание чрезвычайно важное. Дело идет к войне…

Он ссутулился за столом, будто явная тяжесть легла на его плечи. И Путко тоже словно бы ощутил гнет этой тяжести. Он и Ольга, их личные планы — какая малость…

— Понятно, Павел Иванович.

Берзин, дав возможность товарищу свыкнуться с неожиданным предложением, продолжил:

— Роль прежняя. Та же «легенда». Ты говорил, что Милюков нынче в дружбе с Деникиным. Очень хорошо. Лучшей рекомендации, чем от бывшего верховного, для беляков в Шанхае — Харбине не сыскать. Посему постарайся, чтобы профессор представил тебя генералу. Ты же в свою очередь должен заполучить уже от Деникина письма кому-нибудь из главарей эмиграции. Письма станут твоими верительными грамотами.

— Постараюсь.

— Не удастся с Деникиным, заручись рекомендациями от Кутепова или Лукомского, на крайний случай — от генерала Миллера. Но такие письма хуже, они связаны с конкретными заданиями парижского военного центра, РОВС и могут связать тебе руки. Твоя же главная роль — наблюдатель, прибывший из Франции с неким секретным поручением. Не ты их, а пусть они тебя обхаживают. Так больше узнаешь. — Он снова подошел к карте. — Поначалу обоснуешься в Шанхае. Акклиматизируешься. Затем придется перебраться сюда, — он постучал пальцем по листу, — в Северную Маньчжурию, в Харбин — «русскую белоэмигрантскую столицу», одновременно и центр управления КВЖД. — Посмотрел на разведчика. — Смысл нового задания: держать нас в курсе планов белогвардейщины, направленных против советского Дальнего Востока, Сибири и Забайкалья. Задача ясна?

— Так точно, товарищ начальник управления.

Берзин дружелюбно улыбнулся:

— Даю две недели отпуска. После подготовки. Перед отъездом.

Антон просиял. В нынешних условиях — щедрый подарок.

Прежде чем выйти из кабинета, спросил:

— Павел Иванович, а как с Никитой? С Никитой Треповым?

— Надеюсь, все будет в порядке. Он хорошо помог нашим товарищам. — Берзин твердо посмотрел на Путко. — Будет в порядке.

Генералу Чан Кайши предстояла встреча с полномочным представителем английских финансовых и политических кругов.

С персонами такого рода ему еще не доводилось общаться: с «янгуйцзы»[11] он поддерживал контакты через посредников. Единственный раз встречался с западными «чертями», да и то с корреспондентами, накануне отъезда из Кантона вдогонку наступавшей на север Национально-революционной армии. Тогда репортеры наседали, добиваясь, чтобы он, новый главнокомандующий, подробно рассказал им свою биографию. Чан Кайши отделался общими фразами. Представители прессы остались обескураженными: главком показался им чересчур молодым и непредставительным. Почему-то их заинтриговала золотая серьга в его ухе. Они к тому же решили, что Чан — горький пьяница. Это он-то!..