Летчик повел машину на посадку, «Вот они, новые скорости, — подумал Блюхер, — скорости будущего: пять минут — пятнадцать километров». Однако самолет снова начал забирать вверх. Пилот обернулся и, показывая на карту, что-то прокричал, сердито взмахнув кулаком. Из-за шума мотора Блюхер не расслышал. Расстегнул свой планшет, сориентировался. Здесь должен быть КП «зеленых», а вот тут — временный аэродром. Но внизу никаких знаков.

Летчик сделал новый заход на посадку, сбросил скорость. Удар. Подскок. Протрясло по комьям.

— Где, товарищ замкомандующего, аэродром? — военлет со злостью сдвинул очки на шлем. — Никакой увязки! Каждый раз вот так прилетаем: ни посадочной площадки, ни нагретой воды!

Блюхер сделал пометку в блокноте. Мелочь? Нет, целая цепь проблем.

Сам обратился к летчику:

— Видели, Климов, танки в поле и роще? Смогли бы разбомбить их с воздуха?

— Разделался бы, как повар с картошкой!

— Хорошо. Посажу к вам бомбометчика, прикажу дать пакеты с сухой краской. Будете с воздуха охотиться и за наступающими танками, и за обороняющимися. Дадим по пакету на танк. — Он глянул на циферблат. — Бой начнется примерно через три часа. Подготовьтесь.

О задуманном эксперименте Блюхер решил не предупреждать ни «синих», ни «зеленых».

Разбор военного учения проходил поздним вечером в расположении батальона «зеленых». Командиры собрались в самом большом классе сельской школы, втиснулись за столики.

Даже сквозь затворенные двери, сквозь стекла долетал с улицы гомон — бойцы двух батальонов еще не утихомирились после недавнего. Здесь же, в классе, командиры обоих батальонов докладывали о своих решениях, командиры рот и взводов — о своих действиях, комполка и комдив выслушивали мнения посредников и давали оценку работе каждого из подчиненных. «Грамотны. Толковы, — с удовлетворением думал Блюхер. — Но сколько предстоит им еще усваивать и осваивать».

— Согласен с выводами ваших командиров, — поднялся он из-за учительского стола. — Недочетов немало. Они отмечены. В целом же оба батальона действовали в наступлении и в обороне умело, инициативно, решительно. Сегодня такая подготовка нас может удовлетворить. Но завтра — нет. — Он посмотрел на комбата «зеленых»: — Что такое танк?

Комбат вскочил. Густо покраснел:

— Ну… Вездеходная броневая повозка. — И добавил: — С мотором.

По классу прошел смешок.

— Правильно, — оборвал шум Блюхер. — Можно назвать и так. Танк — это концентрированная мощь огня, брони и движения. Почему же вы поставили их в лесу и в поле на прикол?

— Я ж был в обороне… Использовал как пушки.

— Ошибка. Грубая ошибка. Вы не использовали самое ценное качество танка — подвижность. Неподвижный танк обречен на уничтожение. Тем более, если по нему наносят удар с воздуха. — Блюхер посмотрел на летчика: — Сколько танков «зеленых» было поражено с воздуха?

— Все, как один, товарищ заместитель командующего! — поднялся с места Климов.

— А у «синих»?

— Только один.

— Вот вам наглядный результат. Танкисты, находившиеся в движении, не растерялись при неожиданном нападении самолета, умело маневрировали на местности. А у «зеленых» стояли как мишени. Запомните на будущее: танки и в обороне следует использовать как мощную маневренную силу — для контратак и контрударов. — Василий Константинович поискал глазами мелок, вооружился им, начал чертить на доске поверх плохо стертых «ба-ба», «ры-ба». — Обороняемая высота… Ваши танки… Танки «синих»… Вы, «зеленые», должны были заблаговременно изучить местность, предусмотреть возможность внезапного нападения на противника в момент его атаки. Ваши танки должны были ударить во фланг «синим», отрезать их машины от пехоты. А вы, комбат, — поддержать контратакующих танкистов фронтальным артогнем. Учиться нужно, товарищи, — теперь он обращался уже не только к комбатам и танкистам, но и к другим командирам. — В грядущих боях нам предстоят не одни наступления… Самое важное для новой нашей армии — даже не освоение техники, а умение взаимодействовать. Пехоте с танками. Пехоте и танкам — с авиацией. Вот чему предстоит нам долго и упорно учиться. И всегда помните слова Суворова: «Войско необученное — что сабля неотточенная». — Он вытер пальцы еще сырой школьной тряпкой. — За умелые действия награждаю комбата и командира танковой роты «синих» биноклями, механиков-водителей — комплектами обмундирования.

По улице вихрил ветер. Деревня жила в отблесках костров, необычно ярко освещенных окон, в дымках и запахах походных кухонь.

Запевала, невидимый в шеренге марширующего взвода, красивым, литым голосом выводил:

И несколько десятков голосов на едином дыхании подхватывали:

Василий Константинович постоял на крыльце, пропуская взвод, с удовольствием вслушиваясь в давно знакомые слова. С этой песней его пятьдесят первая пробивалась к Севастополю, шла «по берегам широкошумным Крыма». Прижилась их песня. Приняло ее и новое поколение.

Среди бойцов, толпившихся перед школой, Блюхер узнал улыбчивого разведчика с ямочками на щеках. Устал, видно. Минувшую ночь провел в поиске, днем же, конечно, было не до отдыха.

— Как настроение, товарищ красноармеец?

— Отличное, товарищ командир! — паренек смутился, — Настроение как в настоящем бою!

Снова резко, отбросив к стене, ударила под лопатку боль.

— Что с вами? — метнулся к Блюхеру красноармеец.

— Ничего… Ничего… Помоги-ка сесть. Сейчас отпустит.

Неделю пожили молодые в доме Евсеевых. Побаивался Алексей этой недели, никогда не приходилось столоваться у чужих. Да гладко вышло. Отец Нюты, хоть и показал норов при сватовстве и прижимист был с приданым, в повседневности оказался добрым мужиком. За столом с усмешечкой-пересмешечкой, а так полный день занимается хозяйством. Зятя к своим делам не понуждал — он ему не батрак. А уж мать Нюты так ублажала-ухаживала: из пяти дочек Нюта старшая и первая выдана замуж; непривычно все, и радостно, и грустно — и так хочется, чтобы счастливо у нее сложилось-склеилось. В будни ладышевцы завтракали картошкой с грибами, обедали щами и крутой кашей из гороха или жита, ужинали тем же, вообще любили густую пищу, за то и дразнили их «гущеедами». Правда, когда работали в поле, в страду, обходились днем творогом, водой и квасом. У Евсеевых в эту неделю что ни день — ватрушки да кокорки. «Из печи — все на стол зятю мечи! — подмигивал тесть. — Тут и старику на ломаный зуб перепадет!..»

Алексей с отцом осмотрелись на своем наделе: где ставить новую избу. Отец вооружился огрызком карандаша и начал уже вычерчивать-вырисовывать. Днями, как и прежде, они стучали топорами на хуторе у Ярцева.

Федька — тот и вовсе жил своими заботами. Принес одним вечером бумагу, показал брату:

— Присоединишься? Алексей прочитал: