— Потому что плохая.

— Кали, у тебя очень плохие коммуникативные навыки. Тебе говорили?

— Плохие коммуникативные навыки. — передразнила я, сложила руки на груди и скуксившись, уставилась на вереницу домов.

Они мельчали беспрерывным потоком, то справа, то слева, и вносили хоть какие-то краски в серую дорожную путь.

Еще утром, меня волновало лишь то, что в лесу обитает что — то, способное вырубить дриаду одним движением, а сейчас, я думаю, что говорить королю Леодору и королеве Еве.

Я восхищалась ими, той любовью, положила конец тирании Сиринги и позволила народу жить спокойно. Да, я так не жила, но у меня и ситуация не простая. Да и, привыкшей вести одиночную жизнь тяжело ужиться среди толпы. Так было всегда.

— Говори!

Я подняла голову и наткнулась на проницательный зеленый взгляд. Он часто так делал. Пока мысли затягивали в плен воспоминания, старик следил за моими жестами, а затем вел длительные поучительные беседы, или заставлял рассказывать о таких вещах, которых я не говорила никому.

Например о том, как мать, била розгами, когда видела в моих глазах жалость. “Эта слабость. Дриада, не может быть слабой” — говорила она. Или о том, как Сирена, привязывала меня лианами к дереву, и заставляла выбираться, зная, что единственный посильный мне способ, это вытягивание магия. Подчистую. Она заставляла убивать растения, только чтобы доказать свое превосходство.

Вот и сейчас, я готова ВСЕ ему рассказать.

— Я не хочу оправдываться.

— А ты сделала что-то, за что придется оправдываться?

Сделала, я сделала. Голова опустилась к груди, и я тяжело вздохнула, прежде чем начать.

— Моя мать была правой рукой королевы, ее личная охрана. Если бы она и Сиринга знали что такое любовь, думаю, их можно было назвать подругами. В тот день, когда дерево поглотило королеву, признавая силу в другой, моя мать была там. Она и еще несколько приближенных лиц, сбежали, как только поняли, что проиграли десятилетиями планируемую войну.

— Ты была с ними?

Я подняла глаза, чтобы увидеть в них осуждение. Но его не было. О начищал свою трость, льняной тряпицей, что всегда носил с собой. Он часто, на закате, садился у дерева, и выполнял эту процедуру, ожидая, пока небо осветит последний луч. Лишь после этого, мы могли поужинать.

Привычка, ставшая такой привычной, меньше чем за месяц, что я пользуюсь их гостеприимством. Стоит уже и честь знать, наверное. От одной мысли, что покину старика и малыша — Левака, на глаза навернулись слезы. Я быстро опустила голову, чтобы скрыть их. “Слезы-это слабость”. И когда только ее голос перестанет звучать в голове.

— Нет. — тихо ответила я. — в то время, моим домом, были казематы ее Величества.

— Бунтарка, значит. Что натворила?

Красное яблоко, натертое, все тем же льняным платком, переливалось в лучах заходящего солнца. В ту ночь же, в еде отсвечивало пламя костра, вокруг которого собрались приближенные Сиринги. Я слышала их разговор, в котором обсуждался план захвата драконов и дальнейшее их использование. Уничтожение невинных людей, ради собственной прихоти и какой-то забытой всеми легенды. Я тяжело вздохнула прежде чем ответить.

— Я стала случайным свидетелем их плана по захвату королевства. И попыталась остановить гонца с резной шкатулкой для принцессы.

— Ааа, знаменитая шкатулка, на красном бархате которой покоилась сухая ветка.

— Ты знаешь?

— А я что, недостаточно стар для того, чтобы собирать слухи?

Мои губы дрогнули в улыбке. Я не хочу покидать его. Не хочу покидать Левака. Не хочу уходить из леса.

— Все это хорошо. Предыстория ты рассказала, когда начнется то, что заставит оправдываться?

Еще один тяжелый вздох.

— В тот день, мать с приспешниками, спешно, покинула столицу. Они вернулись в лес, забрали свои вещи, оружие, припасы, и сбежали. На прощанье, мне оставили это.

Я приспустила левый угол платья, наполовину оголяя грудь. Там красовался огромный рваный шрам. Дерево в руках старика хрустнуло. На душе стало тепло. Эгоистично, конечно. Я же знаю, что мой рассказ не оставляет его равнодушным. Но как же приятно, когда, хоть кому-то, в этом мире, не безразлична твоя боль.

— Я выжила, потому что смогла выбраться на поверхность. Ну, а там… — Что говорить, я пиявка, что высасывает жизнь из леса. — Лес спас. С тех пор, я искала их, чтобы предать правосудию правителей. Таких как моя мать, не остановить. Рано или поздно, она нанесет удар.

— Давно ты знаешь где они?

Старик умен. Пожалуй, даже, слишком умен.

— Давно…

— Хорошей дороги, путники!

К нашему костру шел человек завернутый в темный плащ. В безлунную ночь, лишь пламя костра служило светом. Пока неизвестный не ступил в круг этого света, он так и продолжал оставаться темной фигурой, возле старой телеги, служившей нам: и каретой, и обеденным столом, и кроватью целый день.

— В ногах правды нет, странник! — ответил ему старик, стандартное приветствие. — Присаживайся, выпей воды из чаши, надкуси хлеб, да поведай свою историю.

Я разинула рот, стоило ему подойти поближе, и снять с головы капюшон. Это был эльф.

Синий эльф, с длинными серебряными волосами и, казалось, лазурными озерами, вместо глаз. Одним из которых он подмигнул мне, прежде чем ехидно улыбнуться и переключить свое внимание на старика.

— О, ты ли это?

— Синий?!

Дед нехотя встал, и поприветствовал подошедшего. Он доходил эльфу лишь до середины широких плеч. Но по какой-то неведомой мне причине, странник, казался менее внушительным, рядом со стариком. Интересно, почему? Уверена, что спросив о возрасте, получу цифру, значительно превосходящую человеческий возраст О.

— Что, Богиня-матерь, заставило тебя, покинуть твое убежище и выбиться в люди? И кто, эта юная красавица, что составила тебе компанию?

Я тряхнула головой, отгоняя странные мысли. Красавец-мужчина повернулся ко мне и принялся пристально изучать.

— Калипсо, — я поежилась от своего полного имени. Так меня называла только мама. — это мой старый знакомый, Таурендил. Таурендил, эта Калипсо.

— Ммм, Калипсо, “сокрытая”, значит. — Мужчина опустился на одно колено, взял мою руку и, нежно, прикоснулся к ней губами. — Рад знакомству. Для друзей, я просто Рэн.

Я почувствовала, как мои щеки залились румянцев. Сердце бешено колотилось, а в ушах стоял звон сотни колоколов, звонящих в честь этих лазурный глаз.

— Синий, губу закатал! — рявкнул старик. Рэн, явно, хорошо знал нашего О. Потому как вместо испуга, на его лице отразилась ехидная усмешка, а в глазах блеснул азарт.

— Ну, чего ты сразу в бой-то, старик. Я же, просто, проявил галантность.

Он медленно встал, отряхнул плащ, и сел справа от меня, напротив О. Мой взгляд тоже переключился на дедушку.

Вот чего он включит строгого отца?! Лично я, не имею ничего против красивых, синих эльфов. Да еще и воспитанных. Мы, дриады, вообще любим эльфов. По крайней мере об этом говорит статистика. Среди дочерей леса многих, являются дочерьми этого народа. Может и мне суждено найти среди них, отца моей будущей дочери.

Неожиданно захотелось посмотреть на свое отражение. Старик купил хорошее, но простое платье. Серый лиф, скрывающий грудь, панталоны, до колен, две нижние юбки, и синий верх, скрывающий ноги, до самых щиколоток. То ли дело моя боевая одежда: топ, идеально поддерживающий и подчеркивающий грудь, да короткая зеленая юбка, до середины бедра. Ну и, высокие сапоги, с недавних пор, на устойчивом каблуке, что так удачно подчеркивают стройные ноги. В таком наряде и воевать удобно, и “завоевывать”, так сказать. От этих мыслей, снова бросило в жар. Нашла когда задумываться о продолжении рода.

— Ты свою галантность, знаешь куда засунь…

— Все-все — шутливо поднимая руки вверх, и заливисто смеясь, ответил Рэн. “До чего ж красивое имя”. — Я больше не буду. — но затем подмигнул мне и добавил, — Сегодня.