Именно - в общей сфере ума Плотин фиксирует сначала ум вне умной материи, то есть отвлеченный ум, или, можно сказать, умное бытие еще без всяких его внутренних расчленений, без всякой специальной структуры. Это - Кронос. Далее фиксируется антитезис к этому Кроносу-уму - материя, под которой, разумеется, конечно, только умная материя (об этом Плотин дает специальное разъяснение ниже, в III 5, 6). Материя - становление, стремление, бесформенность. Она, действующая в умной области, является жизненным принципом ума, его жизнью, душой. Это есть Афродита. Но раз есть противоположность, то диалектика требует и синтеза. Поэтому ум как бытие и ум как жизнь должны объединиться вместе. И поскольку всякий синтез бытия и инобытия дает прежде всего становление, то и получаемый синтез есть становление, умное становление. Это не просто становление как такое (которое дало нам Афродиту), но становление, в котором душа присутствует одинаково вместе с умом. Мифологически это значит, что Афродита взирает на Кроноса. Однако иначе и нельзя себе представить синтез души и ума. Поскольку душа есть некое самосознание, всякое проникновение ее чем бы то ни было неизбежно оказывается переустройством этого самосознания, то есть переменой предметов этого самосознания. Но переменить один предмет сознания на другой - это и значит перестать фиксировать одно и начать фиксировать другое. Итак, Афродита взирает на Кроноса. Но созерцать и творить в умном мире - одно и то же. Об этом у Плотина можно найти весьма выразительные рассуждения. Вот продуктом этого созерцания Кроноса Афродитой и является Эрос.
Таким образом, Эрос, по этой интерпретации, есть исключительно интеллигибельная, умная категория. Это жизнь внутри самого ума, еще до всякого перехода в чувственность. Если бытие есть объект, душа есть субъект, то Эрос есть сразу и объект и субъект, то есть такой объект, который дан субъекту так же интимно, как он, субъект, дан себе самому, и такой субъект, который существует так же реально и свободно, как и он, объект, существует сам по себе. Эрос и есть это интимное взаимопроникновение субъективно-напряженной души с объективно-выразительным умом, где всякое движение души умно и рисует образ и где всякое объективное оформление - интимнолично и волнует счастливой радостью.
Совпадение этого учения с тем, что мы раньше нашли у Плотина о софийно-умной сфере и далее о выразительном "внутреннем эйдосе", не требует никаких пояснений.
Таков Эрос как бог. Что же такое Эрос как гений?
4. Эрос как гений
а) Тут важна, прежде всего, глава III 5, 4.
III 5, 4. 1) Всеобщая душа, переходя в становление, дифференцируется на множество отдельных, индивидуальных душ. Параллельно с этим и общий интеллигибельный Эрос дифференцируется на множество индивидуальных Эросов, имманентных отдельным душам. Эти Эросы суть уже не бог, но гений (1-6). 2) Отношение Эроса-гения к Эросу-богу вполне совпадает с отношением индивидуальной души к универсальной (6-18). 3) Соответственно с этим необходимо допустить и множество Афродит, относящихся к универсальной интеллигибельной Афродите тоже так, как индивидуальная душа относится ко всеобщей (18-25).
Следующие две главы разъясняют это учение.
б) III 5, 5. 1) У Платона в "Пире" Эрос изображен именно гением, а не богом, так как он лишен всякого самодовления и есть, наоборот, только вечное стремление (1-10). 2) Не есть он и космос, так как, будь он душой космоса вообще, он был бы тождествен с Афродитой, а если бы он был отдельной душой, то прочие гении, имеющие то же происхождение, также оказались бы космосами (10-21).
в) III 5, 6. 1) В чем общее отличие богов и гениев? Бог суть бытие неаффицируемое, гением же свойственна аффекция, претерпевание извне (9-11). 2) Это не мешает им быть вечными, но вечность эта не сама по себе, но - в отношении нас, то есть посредине между бытием божественным и человеческим (11-14). 3) Другими словами, интеллигибельный мир есть мир богов, но не гениев, что, однако, не значит, что они есть бытие чувственное и имеют, например, огненные или воздушные тела (это, если и есть, не составляет их сущности) (19-27; 40-45). 4) Следовательно, бытие их становящееся и умно-смысловое одновременно. Можно сказать, употребляя термин не Плотина, что Эрос есть текучая сущность. 5) От прочих гениев Эрос отличается тем, что он есть становление специально прекрасного и благого, в то время как те выполняют разнообразные функции по осуществлению и становлению Космоса в целом и в частях (27-35).
г) Понятие гения в платонизме, да еще в такой четкой форме, как у Плотина, имеет огромный исторический интерес. На этом понятии, как нигде в другом месте, выявляется вся бездна, лежащая между антично-средневековым и новоевропейским мировоззрением. Известно, какое центральное место занимает учение о гении в немецкой классической эстетике. Замечательные и неувядаемые образцы его находим и у Канта, и у Шеллинга, и у Гегеля, и у Фр. Фишера и почти у каждого более или менее известного философа этой эпохи. Но вот почти никто не знает античного учения о гении. Сводя серьезнейшие рассуждения об этом предмете у Платона и Плотина к плоскому анекдоту, в лучшем случае, к красивой и никчемной сказке, историки эстетики и философии обычно только моргают глазами, когда заходит речь о сравнении новой эстетики с античной по существу. А между тем, игнорируя самую изюминку античной эстетики, мы, действительно, превращаем эту последнюю в набор недодуманных мыслей и даже беспомощно-детских представлений.
Если бегло сравнить античный гений с европейским, то сразу бросится в глаза и огромное различие и огромное сходство. Огромное различие в том, что у новых эстетиков гений есть субъективное устроение человеческого духа, в то время как в античности он - объективно-существующее живое существо. Даже у Шеллинга, который учением о гении увенчивает свою "философию тождества", этот гений есть все же только преображенный человеческий субъект. О прочих же философах, в особенности же о бесчисленных психологах и психологистах и говорить нечего. Античное учение в этом смысле диаметрально противоположно западноевропейскому. Однако, за исключением этого - правда, глубочайшего - различия, все остальное настолько близко сходится там и здесь, что в общем трудно, в конце концов, даже установить какое-нибудь расхождение вообще.
Однако к этому вопросу нам еще придется вернуться в конце анализа учения Плотина о гении.
5. Эрос как миф
То, что до сих пор мы читали о гении у Плотина в III 5, 1-6, есть только подготовка к окончательному раскрытию платоновского мифа об Эросе. Именно - возникает вопрос о происхождении Эроса от Пороса и Пении, когда Порос, отяжелевший от нектара, заснул в садах Зевса, а Пения легла с ним и зачала от него Эроса.
а) III 5, 7. 1) Кто такой Порос? а) Это есть разум, смысл (logos) бытия, который, однако, надо отличать от ума, интеллигенции (noys), потому что последний пребывает в себе и не переходит в становление, логос же возникает в стихии становления (9-15). б) Это значит, что он не есть момент самого Ума, Нуса, но момент души; истекание третьей ипостаси, мировой (15-19) души. в) Тем не менее он все же не есть сама чувственность, но смысл становящейся сущности. 2) С другой стороны, Пения а) не есть ни интеллигибельная душа, которую мы отождествили с Афродитой, ни чувственная материя, из которой состоит космос. б) Она - параллельно Поросу - есть эманация мировой души, которая не есть просто умная материя, но только участвует в ней и которая не есть чувственная материя, но только осмысливает ее как чувственную. в) Она есть уже смешение чисто умного эйдоса с неопределенностью материи, но не есть ни то, ни другое (4-9). 3) Отсюда и все качества Эроса, родившегося от такого отца и такой матери. Он - вечное стремление к прекрасному, никогда не насытимое, всегда возникающее снова в тот момент, в какой оно должно бы удовлетвориться (19-25). 4) Эросы различаются предметами, в отношении которых они являются стремлением. Бывает Эрос к чистому и простому, цельному, бывает к сложному и частичному, естественному и противоестественному. Чем сложнее, частичнее и темнее предмет становления, тем меньше под Эросом лежит сущности и ипостаси (39-58).
