— Спасибо, — выдыхает Эмбри. Он так сильно прижимается ко мне, что я чувствую жёсткие волоски его бедер. А затем тянется вниз, и со стоном, который я чувствую до самых пальчиков ног, направляет себя к моей киске, все двадцать прямых сантиметров скользят внутрь одним толчком.

Я тотчас же кончаю. Я так долго находилась на грани, была так возбуждена от последних несколько минут или часов их внимания, что в ту секунду, когда чувствую внутри себя Эмбри после всех этих лет, то тотчас же разлетаюсь на части.

— О, черт, Грир, — Эмбри стонет мне на ухо, пока я сжимаюсь вокруг него.

Эш хихикает себе под нос, целуя мое лицо и шею. Эмбри толкается еще глубже, моя задница врезается в его бедра, и он замирает, в таком положении, чувствуя каждое трепетание и каждый волновой импульс моих стенок.

— Я так долго ждал, — говорит он, задыхаясь. — Так долго хотел почувствовать, как ты снова кончишь вокруг моего члена. Так долго хотел тебя трахнуть. И, о, боже, это намного лучше, чем я помнил.

В конце концов, импульсы прекращаются, и тогда Эш целует меня в лоб.

— Я собираюсь проникнуть в тебя пальцем, пока Эмбри находится внутри тебя, хорошо?

— Ладно, — говорю я, настолько вялая и безвольная после кульминации, что согласилась бы на что угодно.

— Сначала будет неудобно, — предупреждает Эмбри, говоря мне на ухо. — Но мы будем действовать медленно и сделаем так, что тебе будет хорошо.

— Я буду за тобой следить, — говорит Эш. — Это… нечто новое. По крайней мере, для всех, кроме Эмбри.

Я чувствую пальцы Эша на моем клиторе, скользнувшие по слишком чувствительной плоти и заставляющие меня вздрагивать, когда он находит место, где плоть Эмбри соединяется с моей. Эмбри кряхтит, и я понимаю, что Эш делал с ним что-то такое, чего я не вижу, что-то, из-за чего мужчина позади меня напрягается и рычит.

— Если ты хочешь, чтобы я продолжал, — хрипит он, — то тебе следует прекратить это.

Эш издает тихий темный смешок и переводит все свое внимание на меня, протолкнув один палец.

— Это не так… ох, вот черт.

Эш добавляет еще два пальца в середине моего предложения, и теперь моя спина выгибается, тело инстинктивно противится, стремится избежать этого чуждого давления.

— Поговори со мной, ангел, — тихо говорит Эш. — Открой глаза и поговори со мной.

Я даже не осознаю, что мои глаза закрылись. Открываю их и пытаюсь найти дыхание, чтобы что-то сказать, пытаюсь преодолеть боль, которая закручивается у меня в груди.

— Мне неудобно, — выдавливаю я. — Эмбри был прав.

— Будет лучше, — уверяет меня Эмбри. — Но если тебе нужно остановиться или передохнуть, просто скажи.

Но мне не хочется ничего говорить. Я хочу, чтобы они оба были внутри меня, хочу помнить момент, когда мы втроем соединимся. Эш прижимается лбом к моему лбу, глядя на меня через длинные темные ресницы.

— Дыши вместе со мной, — тихо говорит он. — Дыши так же, как и я.

Это практически невозможно, но я справляюсь, мне удается глубоко вдохнуть всем животом и медленно выдохнуть, подражая преднамеренно глубоким вздохам Эша. И когда я дышу, боль постепенно превращается во что-то еще. Эш большим пальцем трет мой клитор, а его пальцы массируют упругую переднюю стенку моего канала.

— О, — выдыхаю я. — О, боже.

— Вот оно, — восклицает Эмбри. — Теперь все не так плохо, не так ли?

— Нет, — я качаю головой несколько раз, из-за чего оба мужчины смеются. — Совсем не плохо.

— А теперь я добавляю последний палец, — предупреждает Эш. — Продолжай дышать животом и постарайся лежать неподвижно.

Наступает момент, когда я уже не могу определить, где именно находятся пальцы, а где член, осталось лишь давление и боль, а оргазм скрылся из поля зрения, подпитав оба этих чувства. Но я продолжаю дышать и лежу неподвижно, и по мере того, как Эмбри тыкался лицом в мою шею, а Эш прижимался своим лбом к моему, острая боль исчезает, оставляя удовольствие. Удовольствие, которое сейчас намного сильнее, чем когда-либо.

Эмбри целует мое плечо.

— Грир, все будет намного плотнее, когда Эш проникнет в тебя своим членом, но не слишком туго. Это будет ощущаться именно так, как сейчас: боль будет чередоваться с удовольствием, но будет легче, если ты не будешь двигаться. Как думаешь, сможешь?

Я чувствую себя пьяной. Или под действием наркотиков. Или, возможно, именно так ощущался восторг: толстый член плюс четыре пальца.

— Я не знаю, — говорю я дрожащим голосом.

— Хорошо, — успокаивает Эмбри. — Все в порядке. Мы можем помочь тебе не двигаться. Хочешь?

— Я… думаю, да.

— Ладно, дорогая. Мы здесь, с тобой, хорошо? Просто продолжай разговаривать с нами и скажи, если тебе будет нужно на мгновение остановиться. Мы здесь с тобой и… — его голос становится резче, грубее. — И мы тебя любим. Мы позаботимся о тебе.

Я ошеломленно киваю, и они оба приходят в движение, обнимая меня руками. Эмбри крепко обхватывает меня за талию, а Эш обнимает за плечи Эмбри, крепко зажимая меня между ними. Мое лицо утыкается в шею Эша, и лицо Эмбри прижимается к задней части моей шеи. Мне некуда двигаться, некуда сбежать. Я извлекаю стоп-слово из глубины сознания, но не собираюсь его использовать. Боль не имела значения, потому что мне хотелось почувствовать эту боль.

Я бы умерла без нее.

— Дыши, Грир, — напоминает Эш, обхватывает свой член и подводит к моей киске. — Вот так. Именно так. Хорошая девочка.

— Первая часть — самая трудная, — сообщает Эмбри, касаясь ртом моей кожи. — Как только головка окажется внутри, оставшаяся часть проникнет легче.

Эмбри прав. Эш прижимается членом к члену Эмбри и к моему входу, и я ощущаю в это мгновение внезапный холодный страх, когда осознаю, что не будет никакого мягкого толчка и скольжения, присущего нормальному сексу; Эшу придется вклиниться в меня, Эшу придется сильно толкнуться, пробиться, действовать грубо.

Я перестаю дышать.

А затем в меня вонзаются с беспощадным рыком.

Думаю, я закричала. Знаю, что брыкалась и металась между мужчинами, мое тело пыталось избежать жестокого вторжения, но огромные руки были крепко сжаты вокруг меня, и мое тело оставалось неподвижным, пока их члены меня трахали.

— Грир, Грир, — успокаивает Эмбри, и Эш делает то же самое, его красивое лицо передо мной напевает бессмысленные слова, словно я пугливая лошадь: «замри», «хорошая девочка, вот так, хорошая девочка», «все закончится всего через минуту, всего лишь еще одну минуту, малышка».

Это невыносимо. Невозможно терпеть. Меня расщепляли, словно атом, и моя боль могла сжечь весь мир.

— Ты забываешь дышать, — мягко говорит Эш.

Я все еще пыталась убежать от боли, все еще напрягалась в железных руках, и мы были потными из-за усилий.

— Больно, — выдавливаю я. — Больно.

— Я знаю, детка, — с любовью произносит Эмбри из-за моей спины. — Я знаю, но через минуту ее не будет, обещаю.

— Дыши, — твердо говорит Эш, и его «президентский» голос дошел до меня в этих обстоятельствах, где нежный голос ничего не мог сделать.

Я резко глубоко вдыхаю, и поток кислорода прочищает мне голову.

Я начинаю плакать.

Мужчины целовали меня и что-то бормотали, их зубы, губы и слова, компенсировали боль, причиной которой были их тела, и я не знаю точно, как долго мы так пролежали (я — рыдающая и потная между ними, а они — твердые и жестокие внутри меня, повторяющие и повторяющие, как сильно любят, какая я красивая, как хорошо они заставят меня чувствовать).

Я капитулирую. Полностью. Теряю себя от боли, всхлипывая в плечо Эша. Я перестаю ей сопротивляться, перестаю бороться, и позволяю ей стать мной. Не для них, даже не для моего Господина, моего президента… не в этот раз.

В этот раз капитуляция была моей, была лишь для меня. Была моим выбором, моей потребностью. Моей судьбой.

— Дыши, — снова и снова напоминает мне Эш, и я снова и снова это делаю.

Каждый вздох был подарком, химическим, удивительным даром. Каждый вздох притягивал меня к самой себе, к этому моменту, к двум мужчинам, которых я любила, к одинаковому металлу на наших с Эшем пальцах, к дождю снаружи. Каждый вдох привязывал меня к боли, и в то мгновение, когда я позволила произойти этому слиянию, боль исчезла. Мало-помалу, словно растворялась в моей капитуляции, боль затягивалась разбуханием нарастающего удовольствия, словно простые капли дождя, проглоченные огромным и бесконечным морем.