– А чем она помочь сможет? – опасливо оглянулась Дарена на Жирослава. – Только расстроится.

– Вот чую, что карга старая за всем стоит, – сжала Устя кулаки.

– Ей-то зачем? Глупости. Сам он дурной.

– Вот завтра Дедята Ставрович явится, я ему нажалуюсь, он с охальника этого шкуру спустит.

– Устя, не вздумай! – вцепилась в руку челядинки Дарена.

– Да как такое оставить?! В своем ли уме ты, хозяйка?!

– Не надо Дедяты, беду на себя лишь накличет, я впредь осторожней буду, – Дарена прикусила губу, чтобы не расплакаться.

Сокольничий Ведан уже месяц не давал ей проходу. Добро, был бы холост, и то, уж больно дерзко обхаживал, так ведь красавчик этот давно был женат. Краса его точеная, статная, волосы льняные, резко очерченные брови, тонкий нос, светлая бородка, прячущая лукавую усмешку – все Дарену пугало, обдавало грехом, словно толкало в невидимую пропасть. Страшно до одури, а все ж заглянуть хочется. От того она терялась и не всегда могла дать отпор. А ему того и надобно, то за руку при всех в церкви схватит, то подстережет в закоулках теремных переходов, пытаясь приобнять. Вход на княжий двор у Ведана был свободным, расхаживал как у себя дома. Дарена пожаловалась было княгине Евфимии, к старой Евпраксии она и подходить не смела. Но убитая своим горем молодая княгиня ее просто не услышала, не до Дарены, оно и понятно. Только Дарена с тех пор стала носить с собой нож, прятать в складках запоны https:// /ebook/edit/dar-ushkuyniku#_ftn6. Нож ей вчера и помог, а еще горластая Устинья.

Отпросившись у старой княгини переночевать у тетки, Дарена неожиданно быстро получила добро и, прихватив как обычно Устю, выбежала за ворота. Теткины хоромы были за пределами детинцем, у торга. Устя тянула пройти через сворачивающий лабазы торг, но Дарене хотелось побыстрей добежать, и она выбрала узкий проулок, позволявший срезать путь. В том проулке Ведан с парой воев и перехватил ее. Сам сокольничий перегородил дорогу, неожиданно отделившись от темной стены забора, а его воины отрезали путь к отступлению, встав за спинами девиц.

– Чего тебе надобно? – испуганно пискнула Дарена, прижимаясь к Устинье.

– Тепла да ласки, – хмыкнул Ведан, делая шаг вперед. – Челядинку хватайте, – крикнул он воям.

– Помогите!!! – не своим голосом заорала Устинья, прежде чем ее повалили на землю, утыкая носом в рыхлый снег. – Помо… – и голос затих, огромная лапа легла на рот.

Ведан дернул Дарену за рукав, пытаясь затянуть в незнакомый двор. Та, дико испугавшись, выхватила нож, полоснув не глядя.

– Сука, – выругался Ведан, хватаясь за рассеченную щеку, и раскрытой пятерней опрокинул Дарену в проем распахнутой калитки.

Но Дарена, ужиком скользнув, быстро поднялась на ноги, выставляя свое малое оружие. Конечно, Ведан бы его выбил, где девке тягаться с воином, но тут Устинья прокусила палец обидчику и снова заорала:

– Помогите!!! – да так громко, что на торгу видно услыхали, и в проулок метнулся народ.

Ведан, кинув последний злобный взгляд на Дарену, бросился прочь вместе со своими людьми.

От пережитого страха Дарена долго не могла прийти в себя, ее узнали, стали бухаться на колени, она по привычке благословляла и шептала: «Благодарствую», просила никому не сказывать. Да слух-то все равно пойдет. Теперь, подходя к терему, Дарена начинала дрожать осиновым листом, ожидая объяснения с княгиней Евпраксией.

«С чего этот сокольничий вдруг так обнаглел? Ведь при князе был тише воды ниже травы, – размышляла она сама с собой. – Попытаться снасильничать сестру светлейшего, на такое можно решиться, если Бог разум отобрал, или будучи уверенным в своей безнаказанности… Ведан знает что-то про Ростислава, он уверен, что брат не вернется, и я не смогу пожаловаться. А для старухи только на руку, если меня обесчестят, тогда мне в монастырь прямая дорога, а все приданое мое у нее в руках останется… а что, если Устя права, и это княгиня сама его перехватить меня послала… нет, об этом и думать жутко. Скорей бы Дедята вернулся, хоть какая-то защита».

Напрасно Дарена тряслась, ступая на княжеский двор, всем было явно не до нее. Уличная суета перекинулась и сюда. Народ волновался, обсуждал, пытался предугадать, каким боком все выйдет.

Как обычно, при возвращении, Дарена на мягких ногах поплелась к княгине-матери, сказаться, что вернулась. Евпраксия, сухая до костлявости старуха, с острым подбородком и крючковатым носом, сгорбившись, сидела на небольшой лавочке, опираясь на посох. Полу-прикрыв глаза, она, казалось, дремала, источая спокойствие умиротворенной старости. Не изменяя себе, в скромном почти иноческом сером повое и таком же неприглядном навершнике смиренницы, но в накинутой на плечи длинной по самые пятки собольей шубе и в унизывающих пальцы крупных перстнях, Евпраксия казалась Дарене вороной, натаскавшей в гнездо самоцветов.

На тихое шуршание Дарененого подола старуха приоткрыла один глаз, равнодушно мазнула подслеповатыми сизыми оком по девушке и снова погрузилась в дрему. «Значит не знает ничего, – выдохнула Дарена, – может, и вправду люди смолчали». Встреча закончилась, можно и уходить.

На повороте Дарена столкнулась с княжичем Ярославом. У двенадцатилетнего мальчишки возбужденно горели глаза, а чувства перли через край. Какой контраст опытной старости и пылкой юности, не научившейся пока прятать потаенное в глубины души.

– Павлуша, что стряслось? – крестильным именем позвала мальчишку Дарена, призывая небесного покровителя уберечь неразумное дитя.

– Ушкуйники плывут, слыхала?! – радостно кинулся к ней княжич.

– Да, – пожала плечами Дарена.

– Как же это хорошо! Они нам помогут, на Муром попрем, батюшку освободим! Дарена, он вернется! Матушка перестанет плакать. Мы им всем покажем, – княжич в чувствах махнул руками. – Как думаешь, бабушка отпустит меня в поход на муромцев? Должна отпустить, я крепко проситься стану.

Дарена попыталась погладить племянника по голове, но тот скинул ее руку, мол, не маленький уже, чего ласкаешься.

– Ну, я побежал, там уж на дворе все сбираются ушкуйников встречать.

Мальчишка скрылся за поворотом. Дарена перекрестила вслед ему воздух и побрела дальше.

День выдался пасмурным, с монотонно-серым низким небом, и оттого в девичей горнице было сумрачно, как и на душе у хозяйки. Дарена уселась было у слюдяного оконца вышивать ширинку https:// /ebook/edit/dar-ushkuyniku#_ftn7 , засветив для подмоги бледному свету лучину, но не успела сделать и пары стежков, как в комнату ворвалась княжна Соломония.

– Ну, ты чего тут расселась?! Там такое, такое. Побежали с заборола https:// /ebook/edit/dar-ushkuyniku#_ftn8 смотреть.

– Чего ж там смотреть? – не поняла суеты племянницы Дарена.

– Ушкуйников, чего ж еще. Пойдем.

– Не хочу, видишь, уж вышивать села.

– Ну, пойдем, одной с холопками мне неловко, а так поглядеть охота, – Солоша нетерпеливо потянула Дарену за рукав. – Ну, чего тебе стоит рядом постоять, мы в уголок забьемся, нас никто и не увидит.

Ну, куда от этой настырной деваться? Дарена крикнула Устинье нести одежу, запахнула душегрею, обернула голову тонкой вязки пуховым убрусом https:// /ebook/edit/dar-ushkuyniku#_ftn9.

– Ну, пойдем, егоза. Только быстро, глянем да назад.

– Конечно быстро, Даренушка, только одним глазком, – обрадованно закивала Солоша, махнув челядинкам следовать за хозяйками.

Сравнивали ли в граде двух девиц из княжьего семейства? Конечно, еще бы, шептались за спинами, судачили, разносили далее. А чего ж не перекинуться словами, коли есть об чем?

Дарена была девкой видной, породистой – сероглазая чаровница, с коромыслами мягких бровей и опушкой длинных ресниц; одна богатая темно-русая коса чего стоила, парни шеи так и ломали вослед. Только вот слыла Дарена гордячкой, на людях ходила поступью царицы, не меньше, вздернув подбородок и плотно сжав пухленькие губки. А как в ее щекотливом положении по-другому, с детства тетка учила – себя уважать не станешь, так и другие не будут. Вот и приходилось себя нести, чтоб помнили да не забывали, кто ее отец, да кто деды. Никаких вольностей Дарена себе не позволяла, ни игривых взглядов с юнцами, ни легкомысленной трескотни с подругами во время службы.