Этная, земля населенная отдельными племенами и разделенная на небольшие королевства, претерпела изменения за какие-то двести лет.

Объединившиеся эльфы, люди и гномы, объявили себя истинно светлыми и чистыми. Создания Света сотворили свою империю, огнем и мечом очищая земли от темных существ. Разделили кусок суши на три части: светлую империю, темные земли и дикие земли, те, что лежат за Болотами: гиблый, мрачный, бедный мир, владения оборотней, их охотничьи угодья.

Темными могли объявить любых существ не угодивших имперским видом, взглядами на жизнь или поведением. Гонимые отовсюду, они уходили на полночь, за древний лес и находили убежище там, рядом с населявшими эти земли демонами, астоми, убаргами и скрыгами. Вскоре к ним стали присоединяться люди, чьи умения имели темную суть: общаешься с мертвыми — темный, тебя слушает нечисть — темный, повелеваешь огнем — темный, охотился без разрешения в лесу населенном эльфами — всем понятно — темный.

Те, кто успел перебраться через вечный лес и не стал трофеем «очистителей» — специально созданных светлыми отрядов для уничтожения темных тварей — на какое-то время почувствовали себя в относительной безопасности. Успели обустроить жилища. Поверили, что уж теперь-то все будет намного лучше, несмотря на свирепствующие с этой стороны леса кровожадные расы и разумных хищников. Лучше не вышло.

Очистив свои земли от тьмы и оставшись без работы, воинственные очистители стали проблемой Светлой империи. Не имея возможности добраться до темных, они находили врагов в светлых селениях. Пресветлому Императору надоели жалобы на бесчинствующих воинов, и очистители получили разрешение на расширение границ. Но если первые нападения прошли, как и раньше, без особых проблем. Следующие, неожиданно, принесли свету серьезные потери. Только-только пришедшие в себя, прозванные темными, осознали, что уходить больше некуда. На полночи и на восходе горы, населенные хищными тварями, а за ними Ледяной океан и Болота, что одинаково означало смерть. Светлых, посмевших выйти на темные земли, уничтожали без жалости, объединяясь с теми, кто до этого и сам был не прочь вырезать деревню другую.

Это можно было бы назвать войной, если бы не одно но — свету противостояли все еще разрозненные племена, объединявшиеся для битвы, но затем с такой же легкостью бросавшиеся друг на друга.

Пока не пришел Он.

Кто он и откуда появился, никто не знал. Он пришел в сопровождении четырех Всадников. Безликие, одетые в черные хламиды с закрывающими лицо капюшонами, неизвестные объединили разбросанные по темной территории племена. Заставили жить хищников и жертв под одной крышей и идти против врага плечом к плечу. Построили новую империю — Темную.

Четверо безликих Всадников, выполнив свою миссию, вернулись в камень — в Сердце Тьмы. Уступили место другим, выбранным Его рукой и ставшим теми, кто нес Его волю, выполнял Его приказы: без обсуждений, без сомнений, без колебаний.

Много времени с тех пор прошло, каждый из Всадников сменился уже не раз: кто, проиграв; кто, заработав покой. Но Темная империя до сих пор оставалась сильной — под Его руководством.

Темный, Великий, Император — так его называют.

***

Вокруг полыхало. Огонь, разрастаясь, поглощал один дом за другим. Не замечая препятствий, полз по заваленным трупами улицам.

Нет, это не эльфы жгли деревню, скорее кто-то из погибших, пронзенный светлым мечом потерял контроль над проклятьем и попал куда не следует. Отбиваясь от врага, вместо эльфийской хари угодил огнем в стог сена, а дальше ветер разнес. Раздул пламя, оранжевыми всполохами осветившее небо, вернувшее ускользнувший незамеченным день.

Кричали женщины, громко, отчаянно, пытаясь криком своим остановить налетчиков, спасти жизнь детям и мужьям. Не получалось. Светлые приходили сюда не ради добычи, они приходили убивать, уничтожать порождения тьмы. Стереть из воспоминаний любые намеки на темных тварей, одним своим существованием бросавших вызов Первородному Свету.

Проносились конные, на ходу разя мечом разбегавшихся людей: женщин, детей. Шли за лошадьми пешие отряды, добивая раненых, уничтожая очаги сопротивления. Убивали воинов, что посмели противостоять свету… посмели защищать свой дом.

Анвар едва сдерживал слезы, стоя на коленях перед распластанными на земле телами.

Мать, его мать, прекрасная веселая Фирая, лежала лицом вниз, во вздыбленную копытами чужих коней землю, прикрывая собой маленькую Лин. Они лежали недалеко от порога своей хатки — возвращались от бабули, грозной старушки Арифы, когда светлый конник заметил их. Меч пронзил обеих сразу.

Арифы тоже нет. Анвар видел, как занимается ее хатка: старая серая, но еще крепкая, как и сама бабушка. Отца мальчик еще не видел, и лучше бы тот вернулся, когда Анвара не станет. Он должен был следить, должен был защитить женщин, своих, родных. Не смог, не успел. Поддавшись глупому порыву, убежал играть с соседским мальчишкой, Алимом.

Алим его друг, Анвар видел и его возвращение. Видел, как тот пытался защитить свою мать, став за спиной отца, и как не стало всей его семьи.

Теперь пришла очередь Анвара. Светлые, довольно смеясь и переговариваясь на непонятном наречии, проезжали по центральной улице, когда заметили мальчишку. Он стоял, опустившись на колени рядом с распластанными на земле фигурами. Воины развернули коней, направляя к застывшему ребенку. Эльфы. Анвар разобрал певучую речь, заметил острые уши снявшего шлем светлого, указавшего на него мечом. Поднялся медленно и, опустив голову, стиснул в ярости зубы. Проводил ненавидящим взглядом верховых.

Последний день? Пускай. Анвар не посрамит предков, примет бой и умрет, забрав с собой как можно больше светлых ублюдков.

— Смотри, какой смелый щенок, — отчетливо сказал подъехавший в числе первых остроухий. Он обращался к товарищу, но использовал общее наречие, чтобы жертва поняла: говорят о нем.

Тонкий и красивый, как и все эльфы. Вот только, давно уже эльфийская красота у темных не вызывала ничего кроме гнева и страха.

Его собеседник лишь ухмыльнулся презрительно. Слез с коня и слегка покрутил рукой с мечом разминая. Еще двое даже не подумали шевелиться, застыли на лошадях и глядели на приятелей с легким неодобрением. В их глазах отчетливо читалась мысль: «И охота вам размениваться на щенка?»

— Эй, пес, ты меня вообще понимаешь? — махнул первый рукой, пытаясь привлечь внимание Анвара.

— Кончай с ним, — устало буркнул один из верховых. Он все время поглядывал по сторонам в поисках более интересных мишеней или подступающей опасности.

— Ладно, — с глубоким вздохом разочарования произнес снявший шлем и, больше не играя, пошел к Анвару.

Эльф походя наступил на выпростанную из-под тела матери маленькую ручку и даже не взглянул, что это было. Это стало последней каплей. Анвар, вскинув полный ненависти взгляд на подходившего остроухого, потянул с пояса нож, подаренный отцом. Тяжелый и длинный, без всяких украшений, он был создан не для детской руки. Отец всегда говорил — нужно учиться обращаться со взрослым оружием, не делая скидок на возраст — и учил. Сам учил сына обращаться с этим ножом и со своим мечом, и еще много с чем. Отец был хорошим воином.

Эльф невольно застыл, наткнувшись на холодный расчетливый взгляд ребенка. Хмыкнул зло, сам себя упрекая в трусости.

Подобравшись достаточно близко, остроухий, не особо заморачиваясь, рубанул мечом справа, сверху вниз. Он вложил в удар всю свою силу — даже если мальчишка удумает парировать, его снесет напором, но сопротивления не встретил и зашипел, зло и удивленно. Щенок, без страха ждал движение меча, проскользнул под ним и, походя, воткнул нож в бок нападавшего. Не медля выдернул оружие и метнулся к ограде.

Анвар старался отдалиться от оставшихся, недовольных прыткостью жертвы, светлых.

— Улундо, — зло выругался раненый на своем наречии и зажал рану рукой. Зашипел и бросился за мальчишкой, пригнувшись в сторону порезанного бока.