Я томно выдыхаю. Нужно поставить на этом точку. Мой любимейший учитель должен забыть о том, что такое «Милдред и праздники».

— Если только ненадолго, — соглашаюсь я.

Найджел сдержанно улыбается. Я прошу ждать меня в коридоре.

Надеваю чёрные кожаные штаны и белую рубашку с рукавами-буфами, на талии завязываю короткий корсет. Я прибрала хорошие сапоги на складе: они не натирают, хорошо пропускают воздух и выглядят отменно. Вряд ли я скоро с ними расстанусь.

Место, в которое меня привёл покровитель похоже на мини оранжерею. Это небольшая комнатка с куполообразным прозрачным потолком, пропускающим серо-синие лучи, которые знаменуют о наступлении вечера. Решётка, свисающая под куполом — его точный скелет. Она обросла вьющимся плющом. Длинные серьги опускаются наполовину каморки, пара таких «украшений» вьётся на молочном кафеле, а одна оплетает ножку стула.

Помимо купола освещение приносит большое окно, завешенное салатовой занавеской и стеклянная дверь.

Сплошная стена, идущая кругом, обрастает кудрявой листвой. А возле окна и двери располагаются подставки для цветов. В одной растёт пышная астра лавандово-синего окраса, а в другой — куст сказочно идеальных крупных ромашек.

Круглый стол застелен прозрачной скатертью с выгравированными узорами. «Прямо как у моей бабушки». Семь деревянных стульев. Как много!

В центре столика меня привлекает немалый хрустальный графин с красным вином. Рядом с ним — блюдце с нарезанным грейпфрутом, глиняная чашка с оливками, коробка с горьким шоколадом, керамическая баночка с мёдом, в которой стоит жёлтая лилия. Основное блюдо находится под металлической крышкой. Семь тарелок, стаканов, вилка и нож для каждого.

— Здесь красиво, — очарованно говорю я.

Гальтон молчит. Только когда я оборачиваюсь, вижу его, стоящего на улице. Он здоровается со своими друзьями, которые с минуты на минуту войдут внутрь.

Друзья Найджела гусеницей продвигаются в это укромное помещение. Они почти не замечают меня и занимают свои места. Найджел отодвигает для меня стул и садится рядом.

Я осматриваю своих сегодняшних собутыльников. Напротив сидят двое длинноволосых мужчин. Один из них блондин, — другой — брюнет. Глаза одного цвета, острый нос, форма бровей — одинаковые. Они братья. Женщина рядом со мной поправляет рыжие кудри. Она не пытается скрыть свою огромную грудь — на ней утягивающий белый топ без бюстгальтера. Девушка с мальчишеской стрижкой закинула руку на плечо Найджела сразу же, как он опустился. Она отталкивается ногой от пола, качаясь на стуле, при этом успевая проесть меня хищным взглядом. Но я недолго являюсь её визуальной добычей. Им оказывается парень с длинными чёрным волосами, заплетёнными в две толстые косы. Его пальцы тонкие, как палочки для еды, острота плеч видна даже через рубашку с высоким горлом. Подсохшие губы покровителя плотно сжаты, глаза светятся, как чистое утреннее небо.

— Это Милдред. Я говорил вам о ней, помните? — в тишину вмешивается Гальтон.

— Это не та Милдред, который ты хотел отрубить голову перед Джюель и предложить поиграть ею в волейбол? — хрипит девушка с мальчишеской стрижкой. Она виртуозно крутит между пальцев свободной руки золотую монетку.

— К счастью, это уже не так, Габи, — говорит Найджел и неодобрительно улыбается. Габи фыркает и опускает глаза на свой фокус. Она не кажется враждебно настроенной. Ей забавно от того, насколько быстро поменялось отношение к дочери убийцы его родителей. Я бы и сама посмеялась.

— Я Нанна, — полногрудая протягивает ладонь, чтобы я её пожала и оголяет в улыбке свои кривые зубы. Я отвечаю на её жест и копирую её улыбку.

— Приятно быть знакомыми. Хороший… топ, — говорю я. Нанна застенчиво смеётся:

— Спасибочки.

— Сколько ты уже покровитель? — интересуюсь я, разглаживая несколько неловкую обстановку. Стоит графину склониться над хрустальными бокалами, формальности испарятся, как бисеринка воды на пекле.

— Ой, наверное, лет двадцать пять или… тридцать, может быть, — она задумывается.

— Прекращай, — отрезает брат-брюнет. — У нас тут гость, а ты его своей болтовнёй утруждаешь.

— Всё в порядке, — говорю я.

— Не в порядке. Давай, сейчас мы накормим тебя, а то выглядишь, как наш Густавчик.

Худой парень злобно косится в сторону друга, поднимается, берёт ёмкость, а затем разливает каждому вино.

— Мне много не лей, — просит Нанна Густава, нелепо махнув рукой, украшенной массивными красными и зелёными кольцами.

— Будет сделано. — Его речь чёткая и отточенная, как покровительский меч. — Милдред, тебе наливать?

Я киваю.

— Я знаю, чем всё это закончится! Я вообще предлагаю сгонять в город, поиграть, — нелепо бросает брат-блондин. — И ещё… Знаете, сейчас вспомню.

— Так что, Тонни? — спрашивает Найджел. Он хватает со стола кубик шоколада, подкидывает его и ловит ртом.

— Ох, забыл, — он чешет затылок и неловко запивает вином.

— Идиот, ну! — его брат даёт ему подзатыльник и стискивает зубы от раздражения. — За твой мозг и цента не отдадут на рынке органов.

Я пропускаю его слова мимо ушей: постараюсь не верить, что такое существует.

Я внимательно слушаю покровителей, чтобы узнать их лучше, найти общие темы для разговоров.

Глупый брат — блондин Тонни не может даже предложение связать. И с каждой его путаницы все смеются. Он не может успокоиться размахивать руками.

Брюнет Тим, конечно за всё это время около десяти раз врезал ему по голове. Никого это не смутило. Даже самого Тонни. Как только Тим открывает рот, оттуда вываливается поток слов. Его открытая забота бешено удручает. За эти пару часов он тринадцать раз предложил мне съесть сочное мясо, выпить ещё вина, спеть песню вместе с ними. Везение это или нет, но среди мешанины голосов я так и не расслышала «мелодичность» пьяного воя Найджела.

Нанна напоминает мою назойливую соседку на Земле, которая часто упрекала нас с Айком за высокую траву под домом. Голос у них такой же писклявый, даже смех почти одинаковый. К тому же у этих особ я видела самую пышную грудь за всё своё существование. Соседка чаще жаловалась, а вот Нанна шутит на весьма «деликатные» темы: смерть, кишки, насилие и тому подобное. А когда она оголяет кривые зубы, её речь куда более ужасающая.

Габи прямолинейная, слишком открытая для этого мира. Если бы сама Владычица стояла перед её лицом, она бы твёрдо, даже с насмешкой выдержала её строгий взгляд. Эта девица подмигивает мне и поедает индейку, намекая на что-то развратное. Истинный покровитель сферы Голубой Бирюзы. В ней смешалась и дерзость, и похоть, и смелость, и, конечно же, лицемерие.

— Цвет глаз твоих прелестен, — расхваливал Густав, аристократично склонив голову. — Я никогда не видывал девушек с таким естественным снежным цветом волос как у тебя, Милдред.

И вот тогда Габи одаривала меня и своего «друга» гневным взглядом. Он, в отличие от неё, держался.

— Любовь и прикосновения находятся за гранью реальности, — говорил Густав. — Я хотел бы, что ты, Милдред, коснулась меня.

— Смею отказать, — подражала ему я, хотя понимала, что он говорит на полном серьёзе.

Кажется, я впервые выпила так много. Если моим фаворитом был крепкий виски, то он заслуживал буквально несколько глотков. На вечерах с друзьями Айка я позволяла себе стаканчик пива, рюмку вина или оставалась алкогольно голодной и смело пробовала, что предлагали поесть. Я едва сдерживаю слёзы, когда вспоминаю о тех безмятежных днях.

Найджел превращается в настойчивого Тима и своеобразно предлагает:

— Ну что за жизнь без хмеля и веселья,

Без флейт и домры тоже не сладка,

Не будь совой в дремучем подземелье,

Возьми кувшин и выпей два глотка!

— Звучит заманчиво, — громко посмеялась я.

— Тогда послушай не меня, а персидского философа! Он дело говорит.

Купол уже не светится так, как прежде. Через него видны звёзды и тонкий месяц, прикрытый серыми облаками.