— Смелей, — шиплю я и сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в кожу.

— Ты передо мной на коленях. Не отдавай приказы из ямы — я и только я смогу подать тебя руку и вытащить из глубокой могилы. Как знаешь, я не сама душка и без колебаний пну землю тебя в лицо.

Алисия обхватывает руками мою шею и, повисая надо мной как голодный волк, некрепко сдавливает её. Она не хочет скорей прикончить меня, стерва хочет, чтобы я мучилась, хватала воздух всеми способами и надеялась на спасение. Она даёт понять: здесь целая толпа, никто не окажет помощь, а она без сожалений, подобно кровожадному вампиру, будет высасывать из меня жизнь.

Я задыхаюсь, воздух выходит из меня с каждой секундой. Десяток озлобленных грабителей выбивают из лёгких последние глоточки жизни. Время кажется тягучей вечностью. Я прилагаю все усилия, всевозможно сопротивляюсь: бью Алисию по рукам, бултыхаю ногами, как утопающий, обязательно нуждающийся в спасении. Покровители замерли, взор застелила пелена, поэтому я не в состоянии рассмотреть их физиономии — вдруг они равнодушно смеются и ждут трагического окончания кошмарной пьесы. Я озираюсь по сторонам… И пустота.

— Не убивай её, — взволнованно просит Яфы. Да кто тебя услышит?..

Это точно не конец. Не такой. Из меня уходит жизнь, я чувствую, как натянутая струна вот-вот оборвётся, отвратительно тренькнув.

— Лис! — выкрикивает её мать. Нападающая смягчает хватку.

— Мама, я всё объясню. Моей вины в этом нет, — с небывалой твердостью уверяет младшая Бодо.

Вдыхая грамм воздуха, моё тело инстинктивно вынуждает меня приподняться и громко закашляться. Я ощущаю прикосновение мягких пальцев Грэма на моих плечах. Покинутая надежда возвращается и врезается в меня с неимоверной скоростью. За его спиной я замечаю Владыку, черноволосую женщину и её крупного мужчину, по бокам отрешённо мнутся посыльные.

— Ты как? — шепча, спрашивает Коши.

— Нормально, — осипший и скребущий, как наждачная бумага, голос доказывает обратное. Учитель помогает мне подняться с тёплого пола, и я смело принимаю его помощь.

— Она мерзавка! — рычит Владыка. — Схватить и убить! — приказывает он своим посыльным. Я крепко сжимаю кожаный скрипучий рукав учителя, давая ему понять, что ни в коем случае не отпущу его, если ко мне дотронуться этих два олуха.

— Алисия отрицает свою вину, — начинает Грэм, осторожно убирая мою руку, и отец жестом останавливает посыльных. — Я достаточно знаю Милдред, чтобы убеждать вас в её невиновности. Действия этой девушки были бы нелогичны. Не исключаю возможность словесной перепалки, зачинщиком которой очевидно является Алисия. Она собиралась убить человека, — неожиданно Коши издаёт звериный рык. — А это непростительно.

— Думаешь, мы будем верить твоим догадкам? — выпаливает отец.

— Можете, Генри.

Народ оборачивается к входу, заслышав тяжёлые шаги. Зейн подходит к Коши, от него приятно пахнет резким парфюмом, волосы уложены, щёки наголо выбриты, черный камзол с меховой опушкой возносит парня и превосходит его владычество. Глаза выражают решительность и полную вразумительность в отличие от того самого проклятого вечера, но мне так же хочется нарезать их дольками, запечь в духовке и скормить ему «деликатес от Милдред».

— Я давно знаю Алисию, — говорит Зейн, после того, как поклонился «правительству». — Мы дружим с детства. Я бы ни за что не стал лгать, но в этот раз она заслуживает наказания. Она заложница собственного языка и распущенных кулаков. Я наблюдал, как Алисия многократно подстрекала Милдред.

— Хейз не грешна, — выходит вперёд Яфа. — Я отвечаю за всех присутствующих. Мы видели, как Алисия набросилась на неё — без веских причин.

— Да!

— Так и было!

— Это правда.

Голоса из толпы звучат громче, чем в прошлый раз. Я замечаю раздосадованные лица семьи Бодо и Владыки.

— Какой занятный спектакль! — возглашает отпрыск Бодо. — Кто вам верить будет?

— Мы примем нужные меры, — решает мать. Дочь вопросительно смотрит на неё, а затем невинно хмурит брови.

— Грэм…

Он стоически смотрит на того, кого раньше любил: она обратилась к нему за помощью. Алисия резко отворачивается, как от пощёчины: мучительное осознание беспомощности. В глазах мужчины мелькает малозаметное злорадство.

— Мы хотим наблюдать процесс выговора, — предъявляет Коши.

— Этому не бывать, — возражает Владыка. — Мы не можем публично наказать влиятельную личность.

— Откуда нам знать, что она получит по заслугам?

— Она отсидит за решёткой семь дней, — тихо объявляет Флавиан, не обращая внимания на взбешенных подданных. Муж придерживает отчаявшуюся жену, поглаживая её по спине. — Потом проверишь. Хоть каждый день навещай.

— Тебе потом это обернётся, — угрожает мне Алисия.

Двое посыльных хватают её за предплечья, но она вырывается. За ней из тренировочной уходит вся верхушка сферы.

— Ты вернула долг — теперь мы в расчёте, — обращается учитель к Яфе.

— Этого недостаточно, чтобы расплатиться с тобой. Я не горю желанием выполнять мелочные поручения, испытывая незавершённость, и предлагаю постоянное сотрудничество.

— Это возможно.

Яфа оголяет зубы, и её веки целиком накрывают глазное яблоко.

— Я не буду благодарить, — полушёпотом заявляю Зейну. — Ты этого не заслуживаешь.

— Я пытался искупить вину.

— Впредь не мельтеши передо мной, иначе лишишься своей бесскелетной пятой конечности.

— Идём, Милдред, — говорит Грэм, явственно услышав моё жестокое предупреждение.

Мы переносимся в неизвестное мне место, далекое от замка. Небо источает жаром, и я интуитивно дую себе на лицо, выпятив нижнюю губу. Кругом подсохшие деревья, только несколько жёлтых листьев на тонких ветвях колышутся под дуновение слабого ветра, большинству всё-таки удаётся приземлиться на высушенную почву, некоторым судьба уготовила воздушное приключение.

Поодаль виднеется чёрная ротонда. Когда мы входим внутрь, я обнаруживаю её просторность: сюда вместились бы половина друзей Яфы. Полукруг ротонды занимает потускневшая каштаново-коричневая лавка.

Грэм не сказал мне, зачем мы здесь. Взгляд покровителя говорит, что это место доставляет ему дискомфорт. Возможно когда-то, в моменты одиночества, он обращался к живым деревьям, находил утешение в забытой всеми глуши и одном единственном месте здесь, где можно спокойно усесться.

Коши медленно поворачивается вокруг своей оси, с поднятой головой осматривая ротонду.

— Здесь хорошо, — произношу я.

— У тебя, должно быть, много вопросов, — он опускается на скамью, жестом приглашая меня сесть. Я соблюдаю, наверное, желанную Грэмом дистанцию, усаживаюсь с краю, расслабляю ноги, сбавляя онемение стоп.

— Разве я могу? Ворошить болезненное прошлое…

— Моё прошлое меня не задевает, — категорично говорит он. — Спрашивай всё, что хочешь услышать.

— Вы сами говорили, что мне не позволено соваться не в своё дело. Предаёте свои же слова?

— Моя личная жизнь по случайности разделилась с тобой. Тебе нужно знать суть действий Алисии.

— Зейн. Почему он такой ужасный?.. И как он может…

— Его девушка погибла, — со вздохом вклинивается Коши. — Сара. Её принесли в тренировочный зал. Ты её видела.

Я ненароком вспоминаю мертвенную красоту покровительницы.

— Отношения у них были ядовитые. Зейн всегда был дьяволом, но после того, как Сара ушла, всё кардинально изменилось: стало не над кем измываться. Таких, как она, выносящих его безумство, не нашлось.

— Он сказал, что вы лучшие друзья.

— Ранее он помогал мне, пока не предал.

— Если он изменник, как вы уговорили его на благой поступок?

— Я назначил ему жестокое наказание. Он испугался, когда узнал его детальное содержание, спас собственную шкуру и бросил друга детства — Алисию.

— Я не буду с ним вежливой. Он заслуживает зверств.

— Разумеется. Ты получишь его, когда придёт час.

— Грэм, думаете, я стану покровителем? — невзначай задаю вопрос, мучающий меня каждую секунду в сутках.