— В соответствии с человеческой.

— А я думала, почему вас так надолго хватает? — запыхавшись от усталости, отмечаю я. — У меня чувство, что я разваливаюсь. Покажете?

— Я продемонстрирую всю свою силу, когда ты будешь наблюдать за моим сокрушением.

— О, и когда же я удостоюсь такой чести?

— На экзамене.

— Экзамен…

В школе мои знания, любую попытку стать лучше демонстративно презирали, но в университете я не позволила к себе такого отношения. Я всегда не щадила себя, ради экзаменов, не спала по несколько дней, а когда наступал день отдыха — дремала шесть часов и садилась проверять всё, что написала. Это забирало почти всю мою энергию, однако я продолжала следовать такому распорядку. Айк вечно брюзжал на меня за литры выпитого в день кофе. Никто из преподавателей не заикался о том, какая я «тупая и необразованная» — они уважали мои умения. Я отчеканивала формулы минералов, как таблицу умножения, без ошибок чертила геологические карты, довольно было одного мимолётного взгляда, чтобы различить обсидиан и чёрный агат.

— Второй экзамен должен показать, на что ты способна.

— Я убью фауга.

Молчанием Грэм подтверждает мою догадку. Мне хочется тренироваться ещё больше, пить крепкое кофе без сахара, разгонять свою кровь, нарабатывать руки, тело, чтобы они двигались плавно и последовательно, как долговечный механизм.

— Следи лучше за тем, как туго держишь своё оружие.

— Мои человеческие силы не вечные. У меня кисти ломит.

— Продолжим завтра, — резко высказывает учитель.

— Неплохая идея, но я хочу сейчас.

— Тогда придётся сжать кулак на рукояти покрепче. Ну же.

Учитель подзывает меня, чтобы я начинала. Один раз он позволяет кольнуть в него мечом, но затем Коши наносит сокрушительный удар: наши лезвия со звяканьем скрещиваются. Я не сразу замечаю, что мне теперь нечем отбиваться, а мышцы изрядно напряжены. Я тихо бранюсь и тянусь к чёртовой железке, но в этот момент, пока я в полуприседе, Коши толкает мою единственную защиту: она уезжает и ударяется об стену, тогда как моей шее угрожает гарантия безопасности Грэма. Двинусь — порежусь.

— Оплошала из-за слабости, — будто приговор, заключает Грэм. — Не щади себя в тренировках, однако если пойдёшь хлипкой в сражение с фаугами — он убьёт тебя первым.

— Разумеется. Убьёт, — я оглядываю высящуюся надо мной чёрную скалу, которая бесцеремонно грозит мне скорой погибелью. Я немедленно поднимаюсь, иду в конец зала и забираю свой меч. — Мне пора в библиотеку. Не против, если позже зайду к вам?

Грэм короткое время медлит, а затем соглашается: видимо, у него были планы.

Помимо манящего запаха старой бумаги меня, загородив дорогу, встречает мадам Бланчефлоер.

— Приветствую… мадам Бланчефлоер? — спрашиваю я, чтобы произвести на неё впечатление правильным произношением. Женщина улыбается, сверкнув светло-голубыми глазами. В тёмном зале её золотистые волосы светятся и отливают белыми бликами. Губы подчёркивает чёрно-красная помада, естественные ресницы достают до бровей. Я бросаю взгляд на роскошное рубиново-красное платье с глубоким декольте, раскрывающим небольшую грудь; тонкую длинную ногу открывает вырез одеяния; обувь представляет собой открытые туфли на шпильках.

— Ни разу не приветствовала, — авторитетным голосом делает замечание покровительница. Ей может быть семьдесят, а то и более. Покровительской молодости хватает на век, пока их не настигает старение и увядание дара и они не переправляются в город.

Я не видела необходимости знакомиться с ней, если собиралась смотреть историю в читальном зале. Мадам Бланчефлоер либо расстроена, либо злится, потому что сочла это за неуважение.

— Приветствую, — я говорю непринуждённо, чтобы не казаться подчинённой её упрёком.

— Не желаешь пройти? Вина выпить? — она указывает на свой мрачный кабинет.

— Я занята. История ждёт.

— Забудь, — посмеивается она. — В сфере Чёрного Оникса она не имеет никакого значения. Если Грэм тебя гоняет, ему пора начать общаться с девочками Аметистовой сферы и обучать их. Разве приятно быть такой заучкой?

Женщина пропускает меня вперёд. Ещё не заходя внутрь, до меня доносится дурманящий запах духов, свежего алкоголя и косметической пудры.

Здесь оказывается настолько темно, что мне становится не по себе: не загнала ли серая мышка в норку лакомую добычу? Женщина щёлкает пальцами, зажигается пара свечей.

— Люблю темноту.

Я бросаю на неё мимолётный взгляд и продолжаю осматривать её кабинет. Нет, это комната.

В углу располагается кровать цвета слоновой кости, изголовье венчает три шёлковые подушки — розовой, оранжевой и синей. Справа от спального места размещается деревянная округлая тумба с фигуркой: играющая на скрипке девушка в белоснежном платье с золотистым корсетом. Другой угол украшает пузатая серебряная ваза с белыми пионами. Окон, как и в большинстве помещений, тут нет. Повсюду «разбросаны» подсвечники, которыми хозяйка не пользуется.

Под рукой мадам Бланчефлоер обязательно есть небольшая библиотека. Неужели ей не хватает той, что занимает весь этаж? Я подхожу ближе и молниеносно понимаю, зачем здесь, как я думала, очередное отполированное дерево.

Над шкафом блестит алюминиевая вывеска с надписью «Драгоценное». На полках покрываются пылью книги с изумрудными, бардовыми и чёрными бархатными обложками, на самой верхней стоит одна лишь полуоткрытая книга с золотым срезом. По всему помещению группами и одиночно покоятся всякие фарфоровые, бронзовые и дубовые статуэтки. За них можно было бы получить целое состояние, ссылаясь только на количество.

— Мы не знакомы, но я тебя знаю, — сообщает женщина.

— Очевидно, вы слышали обо мне. Грэм ворчит, что у меня теперь… хорошая репутация.

Мадам Бланчефлоер приносит бутылку красного вина и два бокала. Со стеклянным звуком их донышки приземляются на ониксовый стол: на нём только пара-тройка бумаг и перьевая ручка.

— Слышала. Но я рассчитываю обсудить не твою славу, — она приостанавливает свои действия. — А твою мать, которой удалось переплюнуть сатану.

— Присаживайся.

Мадам Бланчефлоер предлагает мне сесть на мягкое кресло.

— Я не понимаю. Что вы говорите о моей матери?

Библиотекарь наполняет жидкостью два бокала — один из них протягивает мне. Женщина садится, а затем, расслабив плечи, закидывает изящные ноги на стол.

— Я была рада, когда узнала, что её дочь начала обучение. Джюель попала сюда прежде, чем воспитала тебя. Ты совсем её не знаешь?

— Имя, фото и ваши оскорбительные слова.

— Ты похожа на неё. Волосы, глаза… и немного характером.

— Буду считать это комплиментом, — выговариваю я и делаю глоток вина.

— Джюель — Владычица сферы Голубой Бирюзы. Таких бесчувственных правителей я никогда не заставала, хотя живу достаточно. Она ничто. Пустота. Её не волнует чья-то жизнь или чувства. Но я рассчитываю на тебя, Милдред.

И как только угораздило властвовать и приказывать той любящей, жизнерадостной девушке на фотографии?

— Я? Полагаете, она будет мне верить, потому что я её родная дочь?

— Уверена, все на тебя рассчитывают. Ты — надежда многих. И моя надежда.

— Почему я должна вам доверять?

Мадам Бланчефлоер нервно вздыхает и убирает ноги.

— Мой муж уже пять лет узник: покровитель сферы Чёрного Оникса заключён в темнице сферы Голубой Бирюзы. Джюель пошевелила пальчиками и по её приказу они обустроили всё так, чтобы он оказался предателем. Владычица подумывала, я стану её марионеткой, но я защищаю свой дом во что бы то ни стало. Его мучают пытками. Каждый день.

«Она ничто. Пустота. Её не волнует чья-то жизнь или чувства».

Чья-то жизнь. Она кого-то убила или вынудила пойти на смерть.

«Мне не нужно, чтоб ты целовала меня в лоб. Я и так усну», — проговорила в моей голове маленькая я, жаждущая родительской любви.

— Это ужасно, — тихо выдавливаю я.