Я выхожу сразу же после него: в коридоре пусто. Докрикиваться на весь замок я не собираюсь. Он живёт этажом выше, так я хотя бы ощущаю какую-то независимость.

Моей целью является исследовать места, которые Найджел с живостью расхваливал. Он говорил о нерабочем амфитеатре, где уже давно не совершались бои. Популярностью пользуются паровые бани. Найджел увлечённо хвастался, что покровители почти ежедневно посещают горячие бани с плотным паром, в котором невозможно что-то разглядеть. Человек точно бы не выжил в таких условиях. Жителям сферы подобные процедуры не вредят.

Найджел обещал показать мне парк. Он рассказывал, что часто читает там книги. Библиотеки постоянно заполненные, а в парке редко кто бывает. «Честное слово, он принадлежит только мне. Признаюсь, меня раздражает, когда кто-то приходит», — рассердился он.

— Колодцы у нас есть. Вода там неимоверно вкусная и свеженькая, — превозносил он.

Я бы попросила Найджела перенести меня, чтобы не тратить силы, но некоторое время назад он был не в настроении.

Когда я прохожу над тройными сводами, меня привлекает чей-то шёпот. Я иду на звук. Внутри длинной арочной конструкции с толстенными бирюзовыми колоннами стоят двое староватых мужчин — хранители. Они выглядят напуганными, словно боятся быть услышанными. Они подозрительно оглядываются.

— Я был в ужасе! Как это возможно? — говорит один.

— Не знаю. Пророчество всё чаще и чаще проявляет себя. Слово за словом.

— Кто эта девочка-ключик на самом деле? Чёрная сиротка… Зарождается какое-то чудище. К добру это не приведёт. Я чувствую нутром, как кровь реками льётся.

— Вдруг она наше спасение. Ключ к свободе? — предполагает второй хранитель.

Чудище. Ключ. Свобода. Милдред Хейз.

Я.

Почему мы завтракаем вместе?

Я часто задаю себе подобного рода вопросы. Совсем недавно я хотела наказать его за ядовитые слова, а он угрожал потопить меня в кипящем масле. А сейчас мы завтракаем вместе.

Он медленно пережёвывает огромный кусок багета, осматривая покровителей в трапезной. Что в его голове? После того инцидента с Джюель он почти не говорит со мной, странно себя ведёт и старается не приближаться ко мне.

— Ты ни разу не макнул мясо в соус. Зачем взял его? — говорю я.

Он останавливается жевать и осуждающе смотрит на меня. Найджел накалывает на вилку кусочек сочного мяса и макает в соус так, что он выходит за бортики блюдца.

Я, как и всегда, на зацикливаюсь на его перепадах настроения. Привыкла за последние две недели.

— Как обстоят дела с той фотографией?

— Я только начал. Тот парень, кажется, не любит мужчин, пытающихся расхваливать его усики. А что до женщин — вообще молчу. Этот молодчик один из немногих, кто владеет списками.

— И ни одной девушки?

— О, есть парочка. Они меня ненавидят, — с улыбкой проговаривает покровитель. — Эти в пролёте. Есть ещё кое-кто. Посыльная. У неё одной руки нет. Как мне с ней спать?!

— Найджел… Ты издеваешься? Сегодня ты идёшь целовать её ноги и оставляешь в покое того несчастного с усиками Фредди Меркьюри.

— Как прикажете, ваше владычество.

— Не смей подвести меня, а иначе загремишь в темницу, — подыгрываю я.

Он заканчивает есть, откладывает нож и вилку, а затем протирает рот салфеткой. Махает рукой обслуживающей девушке, и она смущённо улыбается. Я незаметно фыркаю.

Я поправляю свой длинный плащ, чтобы не споткнуться. Снаружи прохладно — часто идут дожди.

Иногда, этажом выше, я прихожу на балкон, там полностью пустующий коридор и никого не бывает, чтобы понаблюдать за чем-то человеческим для меня — дождём. Учитывая наплыв фаугов, в замке селится пугающая до мурашек тишина. Бывает, кто-то издаёт незначительные звуки или чьи-то голоса звучат далеко и глухо, точно из загробного мира.

На этой неделе в сфере Голубой Бирюзы погибло восемнадцать сокрушающих покровителей, на прошлой — девять. Количество ушедших увеличивается на девять покровителей, дальше их будет уже двадцать семь. Я боюсь представить, что будет через месяц, два месяца. Покровители, такие великие и сильные не справляются.

Мы с учителем отправляемся в город.

— В сфере Чёрного Оникса ты завела много друзей. Почему в моей сфере ты только со мной ошиваешься?

— Думаешь, мы друзья?

Найджел переступает небольшую лужицу, и я напоминаю себе, что тоже должна следить за тем, куда идут мои ноги. Я огибаю огромную лужу.

— У нас красивый город, — отлынивает от вопроса Найджел, с восхищением оглядывая домики из белого камня. Покровители здесь добрые, часто развлекаются и пьют, чем-нибудь торгуют, проводят игры и конкурсы. У них здесь свои правила, у каждого кипит остаток жизни.

— Звучит как реклама.

— Реклама существует с целью привлечения. Мои слова никак не повлияют на то, какой камень выберет тебя. Давай-ка расскажу тебе историю, как я решил зайти в гости к старому знакомому. Он был второй день в отставке и хотел отметить это. После восьмидесяти лет службы нашей сфере, для него отставка была мечтой.

— Тоже хочешь?

— Об этом позже. Продолжу. Мой приятель позвал некоторых свои друзей, а я ворвался без приглашения, но мне и так все были рады.

— Потому что все здесь лицемерны.

— В этом ты права, Милдред. Покровители моей сферы все такие в той или иной степени.

Я проглатываю его слова.

— И чем же закончилась твоя история?

— Подробности плачевны, так что закончу вкратце. Мы были сильно пьяны. Так вот… Я взял на себя природное явление, забыл о нём, и в итоге Владычице пришлось заменить меня. А после этого… Два года холодных решёток, сырого бетона и мерзкого взгляда сторожа.

Он натянуто улыбается.

— Считаешь, я должна была удивиться? Это так похоже на тебя.

— Как грубо.

— Почему ты вдруг так подобрел? Две недели бегал от меня, как от хвоста.

Найджел резко меняется в лице и задумчиво смотрит туда, где кончается небо.

— Не припоминаю, чтобы я так делал.

— Я и не надеялась на ответ.

— Вернуться не хочешь?

Я игнорирую его, так же глядя на горизонт и после чего слышу недовольное сопение.

— Почему Касьян и Гайюс создали сферу, где преобладает страсть, развлечение, веселье, двуличие и лицемерие. Разве нельзя было сотворить что-то получше? — говорю свои мысли вслух. Это была идея Гайюса. Он ждал, что это принесёт пользу, но она напрочь отсутствует. Любовь во всех её смыслах затуманивает разум покровителям: могу полагать по недавно услышанному рассказу.

— Получше? — он тихо смеётся. — Это и есть золотая середина. Такие, как мы славимся хитростью и проворностью. Это помогает выжить даже на поле боя с фаугами.

— Да уж.

— Мы что-то другое между добром и злом.

— Кровожадность сферы Чёрного Оникса, жажда отмщения и тому подобное не выглядит для меня чем-то поистине устрашающим. Там хотя бы открыто признают свою неприязнь. Я думаю, что зло главенствует в твоей сфере. Пристрастие к любви затуманивает голову, и вы становитесь сумасшедшими. И не отрицай, просто вспомни Джюель… Что она сделала с твоими родителями. Это вспыльчиво, глупо и… зверски. Судить нужно справедливо.

— Я не буду пытаться переубедить тебя. Но я считаю так, как считаю.

— Сильный аргумент.

На следующей параллельной улице, слышится громкое аханье, усердные аплодисменты, от которых, мне кажется, руки зрителей превратятся в отбивные, и продолжительный свист.

Я смотрю на Найджела: ему всё равно на то, что там происходит. Я иду на звук, заворачивая в узкий проулок меж двух высоких домиков. Здесь пахнет непривычной сыростью. К счастью, я быстро миную его и оказываюсь на площади, где только что издавали праздничные звуки.

Посреди оживлённой улицы стоит большой стол. Отставные покровители не просто радуются: некоторые восхищаются, некоторые не могут сдержать радостного выкрика, а другие просто идут мимо, сторонясь сумасшедших развлечений. Вождь этого «цирка» безумно осматривает толпу и пропускает покровителей поучаствовать.