— Боже правый! — охает позади судья.

Перед глазами плывёт, зрители сливаются в сплошное мутное пятно. Я незаметно облокачиваюсь на столик и кое-как стою на ногах.

Теперь думай, кто в опасности — я или они.

— Вопросы? — спрашивает Джюель.

— О, у меня, — вызывается Найджел, вальяжно поднимая руку. Его голос приводит меня в чувство. Он понимал меня. Принимал. — Как вы это выяснили, ваше владычество?

— Хороший вопрос, — сквозь зубы проговаривает Владычица. Она поведает либо правду, либо байку. — Когда я стала покровителем, хранители сообщили мне о Пророчестве и ключе — то, что непосредственно утаивали от покровителей. Мне доверили важную вещь, потому что им было известно, кто напишет будущее сфер — я и моя драгоценная дочь. — Она роется у себя в голове или придумывает впечатляющую ложь. — Судьба ниспослала мне видение, которое развело все сомнения. — Снова ухмылка. — К сожалению, подробностей и доказательств у меня нет.

Бертран цепко окидывает публику, выдерживая паузу.

— Ну вы и шутиха, Владычица! — вклинивается Флавиан. Я разглядываю его неоднозначное лицо — то ли поражён, то ли пьян в стельку.

— Владыка Флавиан, — она чётко выделяет первое слово, — вас я никак не ожидала услышать. — Ну конечно. Конечно. Милдред станет покровителем, — развивает женщина со сходной интонацией, — и тогда мы устроим официальную демонстрацию её благоговейной магии. Здесь, на Светлой площади, на этой сцене. Сейчас я запрещаю нагружать мою дочь, её нужен отдых.

— Ох, ага, — икнув, отвечает пьяница.

Джюель выпрямляется и внимательно осматривает меня: как охотник свой трофей. Её долгожданный замысел осуществился, она победила.

«Я разделаюсь с тобой, мерзость в белых одеяниях. В них ты же станешь призраком. Вспоминать будут лишь как сгнивший труп».

Как жаль, что я не могу высказаться в эту секунду.

Как я вообще научилась так мыслить? Откуда столько злобы? Кто породил её: я, общество или Джюель, которой никогда не было в моей жизни? Я любила её, я ненавидела её. Маленькая Милдред осознавала, что мамочка бросила её и продолжала верить, что она не плохая — ей пришлось так поступить. А взрослая Хейз поняла, что её не желали, её почти убили, оставив на крыльце у бабушки. И если бы в тот вечер она не спустилась, чтобы просмотреть недавние письма, у порога дома её бы ждало холодное тельце двухдневной малышки.

Я не замечаю, как стремительно наполняются мои глаза, как жгут слёзы, норовя преодолеть болезненный путь к щекам.

— Что ж, приступим к основному и самому интересному, — тише произносит Бертран. — У Милдред, к счастью, есть выбор, чего нет у нас. Так как в её крови целых три камня, она вправе выбрать сферу, в которой останется.

Я в недоумении оглядываю зал и останавливаюсь на Гальтоне — он тоже не предвещал такого поворота событий. Мужчина смотрит на Бертран, и в его взгляде я вижу неподдельный ужас. Он считал, что её козни немного проще, но нынешнее действо — обратное тому свидетельство.

Владычица подходит ко мне, кладёт ладонь на плечо. Через водолазку я чувствую, как её кольца впиваются в кожу. Я демонстративно дёргаю плечом и отступаю: пусть только прикоснётся ко мне ещё раз и подмосток станет эшафотом, а мои руки виселицей.

— Выбери правильную сторону. От этого зависит твоё будущее, — она уже говорила мне это. В конце второго Испытания, в ходе ужасной пытки Найджела. Вот, что стерва подразумевала. Только почему она по сей день умалчивает о том, что я убила хранителей? Вспомнив об этом, мои конечности холодеют.

Глубоко дышать. Вдох, выдох.

— Не нервничай, — дыхание Джюель обжигает шею. Кажется, будто её баритон выпускает раскалённые иглы, пробивающиеся под кожу.

— Я не буду долго раздумывать, — выговариваю я и сразу смотрю на Найджела, нервно покусывающего губы, Яфу и Грэма — напрягшихся даже с чудовищной усталостью, Киару и Норвуда — поникших от шока. Остальных я не удостаиваю вниманием. Я хочу побыстрее уйти отсюда. — Миновал год, с тех пор как Найджел Гальтон привёл меня в сферы. Он всегда заботился обо мне. Спасибо.

Покровитель улыбается мне и не упускает возможности открыто подмигнуть.

— Благодарю моего учителя, Грэма Коши, который буквально слепил из меня покровителя. Сегодня он присутствует, это радует меня, — мужчина сосредоточен, а его брови нахмурены. — В особенности я благодарю Юми Нисимуру. Её величие никто не переплюнет. Этим качеством она щедро поделилась со мной. Поэтому я прошла третье Испытание и поэтому я здесь, — по окончании речи мой голос предательски вздрагивает.

Слышится ожидаемое фырканье Джюель. Завидует.

— Она задерживается, но… спасибо вам, Великая Владычица, — Киара принимает благодарности вместо неё, с улыбкой кивнув мне. Я поворачиваюсь к Джюель: естественно, её взбудоражил титул Великой Владычицы, сказанный не в её адрес. — Я слишком грязна для Аметистовой сферы и чересчур справедлива для Голубой Бирюзы, — я замолкаю. — Я стану покровителем Оникса.

Я ещё принадлежу себе, меня не тащат в кандалах и не заставляют делать то, что мне не нравится. Я предпочла сферу Чёрного Оникса, это значит новое начало. Джюель, вопреки собственной жестокости, не удалось спугнуть меня как мышь в чужую норку — сферу Голубой Бирюзы.

Мы с Грэмом смотрим друг на друга, игнорируя в нашем поле зрения тысячи взглядов и сильный шум. Он улыбается, и эта улыбка разбивает мне сердце: я встречаю её впервые. Он никогда не был таким счастливым, таким живым, даже невзирая на его измождённый вид. И должно быть, мне повезло, потому что Грэм ни с кем не близок, чтобы преподносить такие замечательные подарки. За что я удостоилась его получить?

Яфа оживлённо, насколько позволяют силы, махает мне и посылает десяток воздушных поцелуев. Коши откидывается на спинку стула, наконец расслабляясь.

Я усмехаюсь, а потом решаюсь взглянуть на Гальтона. Он злостно сжимает подлокотники и в итоге переносится прочь.

— Я уважаю твой выбор, — фальшиво отзывается Бертран, шикнув в мою сторону.

— Благодарю, Владычица.

Публику привлекает толпа из посыльных и хранителей. В свете луны серебряные и сине-серебряные доспехи ярко отблёскивают.

— Мы вынуждены прервать церемонию, — на подмосток идёт хранитель. — Приносим глубочайшие извинения. Некоторое время назад произошёл несчастный случай. Мы пока не установили, таков он или нет.

К нам поднимается второй хранитель. Он так взволнован, точно готов умереть.

— Все здесь собрались, — отчаяние сквозит в его надтреснутом голосе. Он боится сказать что-то вслух.

Стряслось что-то ужасное — то, что повергнет каждого. Это ощущение перекрывает мне воздух, изредка выручая несколькими вдохами.

— Только что мёртвой была… была найдена Юми Нисимура. Признаки жизни полностью отсутствуют. Мы соболезнуем её близким и надеемся на всеобщую поддержку и сочувствие.

Мужчина закрывает лицо огромной ладонью, начинает плакать, а затем под руку с напарником, спешно спускается.

Нет. НЕТ. Юми не могла…

Владычица Аметистовой сферы оставила титул, бросила Киару и Норвуда, меня, своего мужа. Раскол. Во мне что-то ломается с громким треском, а последовавшая после этого дрянная боль становится почти невыносимой. И тогда слёзы опаляют щёки. Тогда я не вижу. Я не вижу никого, кроме Джюель.

Я быстрым шагом удаляюсь от злополучной Светлой площади. В руках ощущается тяжесть покровительского меча, ножны которого обиты чёрной кожей. «Одно целое», — как сказал мне Грэм на первых тренировках. Я чувствую сущность меча в себе, его беспрерывное присутствие; он напоминает мне, кто я есть. Одна мысль о том, что моё оружие против фаугов и самой себя будет не рядом, заставляет всё внутри перевернуться от ужаса.

Судья в спешке всучил мне меч и выпроводил со подмостка. В ту секунду я почувствовала лёгкость в ногах, готовая оторваться от земли и вспороть небо новоиспечённым железным спутником; воздух стал холоднее, страх поубавился, заместившись восторгом: я больше не нуждалась в пище, немедленном отдыхе и не была до смерти уставшей. Магия, которую я представляю как огромный сияющий шар, расширилась, стала плотнее, отчего меня едва не стошнило на сапоги. Преследуемая болью, я сбежала по ступенькам.