— Я не уйду. Пусть нам с тобой и предстоит сразиться, я буду защищать своих пушистиков.

Половник печально смотрит на заточенный кинжал.

— Мы оба знаем, кто победит, — сжимая рукоять, отчаянно бубнит Касьян. — Оружие никогда не было в твоих руках, тебя всегда поглощала наука.

— И всегда будет, друг, — лицо Алойза освещается улыбкой, такой, какой награждают в последний раз. Он хватает с тумбочки острую палку и направляет её на Касьяна. — Попытаюсь сопротивляться, чтобы не губить твою честь.

Касьян качает головой, одним взглядом выражая всю любовь, уважение и крупное сожаление. «Видимо, суждено», — твердят его тусклые изумрудные глаза.

— Быстро и без угрызений совести, — шепчет мужчина. Не задумываясь, он выхватывает подручное ружьё и отбрасывает в сторону. Алойз округляет глаза, и тогда его любимый товарищ вонзает острие прямиком в злое от судьбы сердце.

— Я говорил тебе остановиться, — объясняется Касьян. Он начинает разрываться от плача, как новорождённый малыш. — Теперь это всё… на моих плечах.

Он медленно достаёт кинжал, и в этот момент густые белые облака заполняют комнату. Они проходят сквозь тело создателя, минуя Касьяна, и выбираются наружу через дверной проём. Это добивает Алойза — он падает камнем, захлебнувшись кровью.

Торговец из-за страха и боли дрожит на бетонном полу с горстками мусора.

Я смыкаю веки, не желая знать, что будет дальше, наблюдать за мучениями торговца и ещё тёплым трупом половника.

Сознание удаляется из прошлого, я просыпаюсь. Моя голова лежит на столе. Впервые я так рада находится в сфере, в замке, в библиотеке, лёжа на пахнущей бумаге.

Я отскакиваю от первого тома со скрипом стула и отхожу на несколько шагов, продолжая глазеть на страницы. С лица катится пот. Я спешно обтираю его рукавом.

— Приветик!

Напротив моего места сидит девушка: её волосы цвета молочного шоколада, глаза хвойные. Не знаю, несколько она здесь долго, но спящей точно меня видела.

— Бурные сны тебе снятся, девчонка, — надменно проговаривает она.

— Кто ты такая? — спрашиваю я осипшим голосом.

— Алисия Бодо. Приятно познакомиться, Милдред Хейз, — девушка протягивает руку, надеясь на приветствие, но я демонстративно отправляю руки за спину.

— Совсем не приятно.

— О-оу, не горячись, — говорит Алисия, скручивая губы в трубочку. — Тебя затронули мои слова? Прости за мою бестактность.

Её «прости» больше похоже на издёвку, чем на извинение. У меня вдруг появляется неистовое желание использовать все приемы, которые повторила сегодня на тренировке. Девушка выглядит сильной и мужественной, несмотря на утончённое острое лицо, кошачий взор, наиболее выраженный из-за десятка тоненьких косичек, ореолом заплетённых вокруг головы. Она является покровителем — я ей не ровня. Заяц против тигра.

— Ты подумала, что меня задело хамство? — невзирая на смелое высказывание, я отступаю на шаг. — Тебе стоит поработать над самооценкой.

Лицо девушки делается угрожающим: улыбка исчезает, взгляд приобретает отточенность. Некоторое мгновение она задерживается на мне, а затем возвращает исходные эмоции, окончательно расслабившись. Запугать хотела. Я по-настоящему струшу, если мне приставят нож к горлу или заберут под носом миску с жареными мидиями, но волноваться оттого, что кто-то не так смотрит — уморительно до разрыва живота.

— Читаешь историю? Спать запрещено в этом месте, — информирует покровитель и тыкает пальцем в книгу. — И почему это ты одна, а не с учителем?

— Я понятия не имею, кто ты, поэтому перед тобой отчитываться не должна. Особенно за других.

— Защищ-а-аешь его, — задумчиво тянет девушка.

Картина становится яснее.

— Ты какая-нибудь влюблённая ревнивая дурочка?

Алисия подскакивает с места, чёрный плащ, надетый поверх полуночно-синего платья, развевается с ней в такт. Её лицо оказывается в сантиметре от моего.

— Мы любим друг друга, — выпаливает она, оскаливая острые зубы. Клянусь, в прошлой жизни она была кошкой. — Я здесь, чтобы предупредить тебя, — не вздумай плести за моей спиной амуры. Заканчивай обучение и порхай в другие края. Милдред смертная, а значит, за любым углом ей могут вспороть брюхо. Ты же, голоштанка, ещё даже защищаться не научилась.

Алисия хватает со стола свой меч и пулей вылетает из библиотеки. С чего бы ей боятся конкуренции со мной? Я завершаю ученичество и исчезаю из его жизни. Красивая и неуверенная в себе.

— Милдред, — зовёт меня Грэм и входит в зал, — как успехи?

— Познавательно, — удаётся выдавить.

Перед глазами возникает предсмертная физиономия Алойза, убитый скорбью Касьян, на языке чувствуется вкус крови, в ушах раздаётся звук разрезающейся плоти. Нет! Нет! Нет! Я не хочу больше это видеть. Хочется удариться головой о ближайшую стену, но стереть к чертям сцену фактического братоубийства.

Алисия. Её дерзкий оскал выводит меня из временного ступора — злость стучится, чтобы сменить страх, и она успешно выламывает дверь.

— Вижу, ты уставшая, — подмечает учитель.

Пусть лучше слабая, чем та, которая несколько минут назад перенеслась в прошлое и погрызлась с его избранницей, грозившейся выпустить мои кишки.

— Да, есть немного.

— Ониксовая мазь лишает аппетита. — Он думает, я такая потерянная из-за голода. Славно.

— Исцеляющая штука, доставляющая неприятности.

— Око за око. После хорошего следует плохое. — Грэм оживляется. — Идём в трапезную.

Мы отправляемся на верхние этажи, и уже на третьей лестнице мои стопы начинают ныть. И почему он просто не перенесёт меня? Через одышку, набрав воздуха, я спрашиваю, терзающий меня вопрос:

— Слушайте. Если вы такие могучие волшебники, наверное, вы подпитываете себе какими-то эликсирами?

— Есть такое, — молвит покровитель. — Нам не нужно есть, чтобы выжить, для нас это лакомство, немного дополнительной энергии. К этому разряду относится и сон.

— Что ещё интересного?

— Реалии — не сказки, чтобы их интересно было слушать. Относись к этому серьёзно.

— Да какая разница, как я об этом говорю?

Коши сопит носом, а затем продолжает:

— Мы долго живём. Слабое место покровителей — фауги. Нам непокорны человеческие болезни, мороз, пекло. Телесные и сквозные раны заживают через сутки.

Мы, наконец, достигаем назначенного места. Восьмой этаж и ноги стали резиновыми.

Трапезная — огромное помещение, вмещающее в себя больше сотни покровителей. Они завтракают пахнущими вкусностями и болтают о чём-то между собой. Действо похоже на сборище фанатиков, верующих в великого сатану. Здесь мрачно, горят люстры с красными лампадами, на высоте подвешены длинные факелы, декоративно обмотанные колючей проволокой. Центр столиков, в свою очередь застеленные чёрной скатертью, занимает кованый или керамический канделябр. Особого сходства в еде я не заметила — у всех разная пища. Каждый берёт себе, что захочет или что в наличии.

— Держись близ, можешь затеряться.

Мне хочется схватить Грэма за рукав, чтобы наверняка не потеряться, но этот жест привлечёт много внимания, да и я не хочу выглядеть перепуганной мышкой. Я стараюсь следить только за спиной Грэма. Его плечи настолько широкие, что мне кажется, он может снести всю толпу, которая преграждает нам путь.

Мы становимся в очередь. Покровители за километровым столом обслуживают со скоростью света, поэтому мы ждём не больше минуты, когда очередь настигает нас.

— Две порции ризотто с шампиньонами, салат из апельсинов, пару кусков овощного пирога, — заказывает учитель.

Нас обслуживает девушка в тканевой маске, закрывающая всё её лицо — видны лишь глаза и немного нос. Она ниже меня, двигается быстро, профессионально подаёт еду. В наших кафе, на Земле, под ноги этой девушки постелили бы красный ковёр за такую работу.

Коши забирает заказы и садится за свободный трёхместный стол.

— Пробуй, — говорит он.