— У неё есть план, как низвергнуть Владыку, семью Бодо и не дать кому-то сильному заполучить власть. Лёгкий путь её замысла — это я.

— Почему ваши сферы разладе?

— Давняя вражда. Мы никогда не ладили между собой: боролись за превосходство. Пока к правлению не пришла Бертран, оникс процветал, но сейчас всё наоборот. Твоя мать мечтает быть лучшей из лучших и не остановится, пока за спиной разгильдяя Флавиана Эбурна стоит сильнейшая семья Бодо.

— Как вы можете помочь ей?

— Раньше я и Флавиан плели интрижку. Я знаю, его историю детства, его душу, как он мыслит и множество его принятых решений. Джюель хочет, чтобы я оклеветала его, настроила мой народ против него, и они проголосовали за его свержение. Останется получить согласие от каждого действующего Владыки: Бирюза без раздумий отдаст голос, Аметистовая сфера тоже не прочь назначить кого-то благоразумного. В суматохе новых выборов Бертран собирается стереть семью Бодо, как снежный след. Дальнейшие цели она держала в секрете от меня.

— Вы не предали сферу даже ради мужа.

— Он достаточно натерпелся. Я хочу вырвать его из лап Джюель.

— Я обязательно обсужу это с вами, если стану покровителем. Помогу вам, мадам Бланчефлоер, только если вы сказали одну правду. О моей матери тоже.

— Благодарю. Я найду чем отплатить.

— Славно. Мне пора учить историю.

— Будет свободное время — приходи выпить. Что тебе нравится?

— Крепкий виски.

— Смелый выбор. Отныне оно всегда у меня на полке.

Я награждаю женщину улыбкой и направляюсь в читальный зал. Привыкать здесь читать было ошибкой — сегодня зал почти заполнен. За любимым столиком сидят два человека или покровителя. Тишину прерывает звук моих шагов, несколько читателей мимолётно поднимают голову, а затем опять погружаются в чтение.

Я беру нужный мне том и как можно скорее ухожу из этого места. Заглядываю к мадам Бланчефлоер, расписываюсь за взятую вещь. Было бы это простым чтивом, я бы расположилась в ротонде или где-нибудь во дворе, но единственное место, в котором я могу смотреть видения — моя комната.

Касьян медленно и задумчиво похаживает от одной рощи деревьев, стволы которых поросли мхом, к другой, ступая по мягкой почве, заросшей мелкой травой. Неподалёку порхают бабочки с крылышками молочного цвета. Изумрудный лес извещает о новых птицах, донося их мелодичное пение.

Между двумя рощами разбита горчичная потёртая палатка. Сидя на лоскутном покрывале, Гайюс перекладывает пергаментные бумаги одну за другой и каждые пять секунд поправляет очки, чтобы они не сползали на нос. Справа от него лежат две стопки толстых книг, а слева — груда бумаг с записями на итальянском языке.

— На востоке завтра землетрясение. Нам туда не добраться, — говорит он.

— Двадцать восемь лет. Я не бездействовал. При помощи твоих секретных книг о магии мои мечты воплотились в явь. Оникс — мощный противник для негативной энергии. Оникс любит, тянется к кровожадности. Его мы и задействуем, потому что нам требуется именно такая армия. Вот только я не уверен в голубой бирюзе.

— И почему же?

— Ты доказываешь, что будущая армия обречена на вечное уничтожение фаугов, что им нужна… любовь?

— Это больше не обсуждается, — отшучивается меценат. — Я обожаю страстных людей, способных хоть иногда отвлечься от мирских проблем.

— В дальнейшем это станет помехой. Попомни мои слова. Грязные мысли будут затмевать их долг.

— Не будь таким занудным, Касьян! Я тоже думаю о благополучии нашей ненаглядной планеты. Но видишь ли ты, каков народ? Все не без греха. Ты не создашь бесчувственные механизмы, даже если очень сильно постараешься. Все они люди, которым внедрят магию в кровь.

— Пусть будет так. Голубая бирюза идеально нам подходит, — сквозь зубы проговаривает Касьян.

— Продолжим. Все камни должны очищать от негативной энергии. Наш камень безмятежен там, где место обитания принимает его, то есть соответствует его цвету. Пятилетние расчёты принесли много пользы. Голубая бирюза — воздух, аметист — космос.

— Великое существование армии должно быть отплачено. Таким созданиям недопустимо жить вместе с обыкновенными людьми: нельзя, чтобы они знавали хоть крупицу магии.

— Я спрошу снова: Руф справится?

— Конечно! Безоговорочно! Мой сын ступает по каждому моему следу, — радостно говорит Касьян.

Картина сменяется ночью. Согласно календарю миновал один год. Борода Касьяна завилась в пушистый паучий кокон, она потеряла свой шоколадный оттенок, а стриженые редкие волосы на голове открыли светло-коричневую от старости кожу. Гайюс тоже приобрёл морщины на лице, но его длины всё такие же лилейные; глаза, как и шесть лет назад полны сил, осанка неимоверно прямая.

Внутрь комнаты входят три человека в чёрных плащах и широкополых шляпах. Меценат приказывает поставить коробки в пустой угол и оставить открытыми. Вместимости наполнены камнями: одна — аметистом, другая — чёрным ониксом, а третья — голубой бирюзой.

— Моя магическая энергия всегда будет снабжать стены замков, укрепляя и расширяя их, будет давать постоянный источник для ковки новых мечей, — толкует Гайюс, восседая на кресле.

— Что до мечей… Руф поначалу займётся этим, а затем найдёт хранителей и кузнецов, смело выполняющих свою работу.

— Это я и планировал. Согласно великому обязательству, кланы посвятят жизни нашему делу. Они будут аналогично мне, нащупывать явление природы. Только так возможно остановить бессмертных фаугов.

— Мой сын сможет, — обнаружив сомнения друга, уверяет Касьян.

— Я со своим бывшим товарищем по клану создам эликсир. Главное посадить зёрнышко, чтобы потом пожинать плоды.

— Поверить не могу, что мы вершим историю. Я не верю, что так мало людей в этом участвует и формируют громоздкий труд. Я… я с гордостью скажу, что прожил жизнь не наутёк. Если бы не ты, Гайюс, я бы никогда не нашёл решения и ещё несколько лет искал бы чудо, которое использовал Алойз. А я-то считал его глупцом. Видимо, он так же долго разыскивал хранителя, как и я.

— За эту ошибку мы будем расплачиваться вечно: прислуживать армии человекоподобных творений.

— «Если бежать, то только вперёд. Ренегат умирает вторым».

— Больно-то как, — шепчет Гайюс. Он встряхивает головой, отгоняя нежелательные, но такие необходимые в эту секунду слёзы. — Попрощайся с Руфом.

— Сделаю. А ты? Ты простишься с Амплием? Вы так много грызётесь — столько фаугов в месяц не плодится.

— Я люблю его. И… никакие стычки не станут нашим препятствием. Ведь… — глаза Гайюса извергают слёзы. — Ведь все эти годы он всё равно оставался рядом. Он будет любить меня до гроба, никого к себе не подпустит. Верю ему, как никогда самому себе не доверял.

Касьян прижимает его к своей старческой груди, как родного сына. Они давно потеряны, давно парят над землёй, готовые окончательно оторваться и взлететь, как два больших чёрных орла, и отныне не приземлится.

Перед моими глазами мелькает день: пушистые облака сменяются синевой, усыпанной звёздами, а благородный полумесяц, тонкий как ниточка, образует вокруг себя небольшого диаметра мерклое гало. Здесь пахнет сырой прохладной ночью в тёплое июньское лето, и ещё — решительностью и смертью.

Касьян плетётся к товарищу, он сжимает в руке деревянный оберег, больше похожий на семейную реликвию. Подарок от Руфа, драгоценного сына, его последователя, создателя истинных покровителей.

— Хранители ждут, когда мы создадим сферы. Они покидают Землю, — выдавливает Гайюс с болезненным осознанием. — Я попросил Амплия выполнить мою последнюю просьбу.

— Близкие завершат наш труд.

Гайюс достаёт из кармана штанов смятый листик и читает:

— Порошок аметиста, оникса и бирюзы, свежая дождевая вода, застывшая лава и пять граммов почвы с места падения метеорита.

— Ты пятый раз проверяешь, Гайюс.

— Знаю, — печальная улыбка с долей оптимизма. — Просто хочу отложить кончину на пару минут.