— Ха-ха… Ты не перестаёшь меня поражать.

Посреди пустого поля, окружённого небольшими рощами мшистых деревьев, стоит Гайюс со своим лучшим другом. Подле них размещён столик с жёлтым плотным куском пергамента и двумя флягами — они содержат в себе мерцающий эликсир.

Гайюс всматривается в исчерна-синее небо, луна озаряет каждую погрешность на его лохматом лице и череду мокрых дорожек.

— Я иду к тебе, Алойз, — шепчет Касьян.

Два друга крепко-накрепко сцепляют свои ладони. Оба хватают флягу и выпивают до оставшейся капли. Касьян брезгливо кривится и громко выдыхает, как после высокоградусного спиртного напитка.

— Любимый Амплий, разлучаюсь с тобой.

Гайюс, кажется, не нервничает, но дрожащий лист в его руке выдаёт упрямое волнение. Мужчина медленно произносит первые строки, к нему присоединяется Касьян. Их голоса сливаются в один низкий и громоподобный: хранитель делится силой с обыкновенным человеком, видимо, с помощью бурой смеси. Слившиеся голоса сотрясают Землю, они раздаются повсюду, будто окутанные шумом беспокойных волн.

Вдруг мой взор ослепляет вспышка, она окутывает всё поле, возвышается до небес, разгоняя ночные облака цвета свинца. На землю сыплются белые искры, звучит продолжительное шипение, и уши неистово закладывает, высверливая проход к мозгу. Нос улавливает запах горелой плоти.

Хранителя и Касьяна разорвало на мириады крупиц, отправившихся наверх. Некоторые крохотные искорки шипят на поверхности почвы, они ещё не совсем погасли, но продолжают броско отсвечивать. Затем я слышу еле слышное угасание. Тишина приятно щекочет барабанные перепонки.

Июньский день, вечер и звёзды.

С этой самой секунды роскошные замки, к которым Гайюс определённо приложил руку, населяют покровители, там живу и я.

***

— Милдред! — меня приводит в чувство голос Грэма. Он трясёт меня за плечи, моя голова болтается, как листик на ветру: лениво и непослушно.

Я подрываюсь с постели и отползаю на подушку. Вытираю ладонью пот, градом стекающий по моему лбу. Мне кажется, что сейчас от тела исходит пар, а дышу я огнём.

— Что произошло? — спрашивает Коши.

— Что-то произошло?!

Он отходит от кровати, вид его твёрдый как сталь. Я озираюсь по сторонам, поджимаю колени и обхватываю их руками.

— Да, — протягиваю я, — я видела смерть. Снова. Хочу, чтобы это закончилось.

Тревога и горечь начинает нарастать, в горле появляется ком и мне хочется выплакать все слёзы, крикнуть.

Грэм садится в изножье кровати. Он поправляет завернувшийся дол кафтана, отпускает рукоять и сплетает пальцы в замок. Безмолвствуя, покровитель смотрит на меня исподлобья. Редевшая передняя прядь тёмных волос, касается его острого подбородка, и я моментально подавляю горячее желание избавиться от неё.

— Учитель…

Я не успеваю назвать его фамилию, как он обрывает:

— Таким, как ты приходиться преодолевать ужасные трудности. Милдред, — он ловит мой взгляд, концентрируясь только на нём, словно ничего вокруг, кроме нашего зрительного контакта, не существует, — тебе будет сложнее, чем остальным… Потому что ты отличаешься от них.

— Отличаюсь? Чем, Грэм, почему вы не говорите?

Мой возглас выводит его из эмоционального состояния, и он становится таким же, как и всегда: стылым.

— На тумбе мешок льда. Ты вся горела.

Учитель выходит из комнаты, оставляя меня наедине с тысячей вопросов. Конечно, он это сделал и сделает снова.

Я засыпаю с компрессом на шее, пробуждаюсь, умываюсь и иду в трапезную без толики аппетита. Желудок всё чаще издаёт раздражающие урчащие звуки.

С каждой пройденной ступенькой мне хочется кричать: «Я это сделала!», но впереди ещё одна такая же длинная лестница с высокими ступеньками, преодолеть которые можно лишь с помощью шпагата.

— Разрешишь тебе помочь?

Я оборачиваюсь и обнаруживаю Яфу, с интересом наблюдающую за моими страдальческими попытками «доползти» до еды.

— Ты случайно не потешаться пришла? — спрашиваю я, и хватаю ртом воздух.

— Разве я выгляжу такой плохой? — Девушка заправляет волосы за ухо, протягивает мне ладонь и приподнимает брови. — Ты выглядела властно, даже когда самая известная гадюка поставила тебя на колени. Все, кто её враг — мой друг, а друзья помогают друг другу. Я тоже в трапезную. Тяжёлый день должен заканчиваться вкусными кремовыми пирожными, — она задорно скалит зубы.

— Ладно. Один раз! Один раз я готова переступить через свою гордость.

Я принимаю тёплую руку покровителя. Мы переносимся в одно короткое мгновение.

— Весело, — иронично говорю я. Мы с Яфой заказываем пирожные с кремом и кофе с корицей.

— Тебе от меня что-то нужно? — спрашиваю я, смакуя десерт.

— Не-ет. Ты настолько недоверчивая?

— Это лучше, чем верить всем подряд и уповать на то, что все они окажутся хорошенькими. Я тебя даже не знаю.

— Ты права.

— От меня что-то утаивают, — совсем тихо сообщаю я.

— Я была такой же, как ты: потерянной, злой и немного пугливой. Когда мне исполнилось восемнадцать, меня забрали с похорон моей подруги. Я ненавидела это место за то, что даже не дали попрощаться. Позднее я смирилась со своей нелёгкой судьбой. Конечно, моё упрямство украло у меня целых два года, а сколько фаугов я бы сокрушила! Меня держали в темнице по несколько месяцев. Однажды я даже напала на Грэма, потому что он помог посыльным предотвратить побег. Ох, а как я потом отхватила! Но… сфера Чёрного Оникса стала моим домом, все здесь стали моей семьёй.

Я отвожу взгляд, смущённая откровением Яфы.

— Да уж, — выговариваю я. — Я могу поинтересоваться?.. Насколько Грэм силён? Вермандо рассказал мне, что он один из лучших покровителей.

Девушка хмыкает и делает глоток кофе.

— Не будь у нас бессмертия, Грэм перебил бы всю мою сферу за пять-десять дней.

— О… Это весьма удивляет.

— Он тренируется с тобой на равных. В сражении ты его не видела, а это, поверь мне, настоящая мясорубка.

— Признаюсь, я напугана.

— А может, ты станешь сильнее него, — предполагает Яфа. Некоторое время её слова вводят меня в ступор. Пророчество, видения, силы. Знает ли она?

— Не исключено.

По окончании трапезы Яфа перемещает меня во двор.

Я не знаю, что собираюсь здесь делать, но стены всё больше и больше стискивают меня. Неизведанность повергает меня в ужас. Мне необходимо чувствовать себя в безопасности, как на Земле, в своей родной постели, как рядом с Айком.

Огненную высь закрывают огромные гущи белого дыма. Сегодня они заполонили весь обзор на алые завихрения, ветра совсем нет — я чрезмерно вспотела. Кажется, мне придётся собрать багаж и таскать в нём веер, мокрую тряпку и флягу с водой: на все случаи жизни и для таких безмолвных дней. Невыносимое пекло изматывает больше, чем ходьба по лестнице, а она стоит всей моей энергии. Воспоминания о прохладной морской воде и дующем до головокружения бризе вынуждают меня заулыбаться и впасть в отчаяние. Чем больше подобных мучительных мыслей, тем раздражительнее я становлюсь.

— И как тебе здесь? — позади меня раздаётся игривый голос Найджела. Его компании мне до безумия не хватало!

Я сердито дёргаю головой и поворачиваюсь к покровителю.

— А я уповала на то, что больше не увижу твою лучезарную рожицу.

— В моей сфере тебе ещё Испытание проходить. Буду мельтешить перед тобой, как бельмо на глазу.

— Зачем ты здесь? Не думаю, что членам двух враждующих сфер можно заходить друг к другу.

— Ой, мне до лампады. Я удивлён, что ты осталась в живых: здесь все такие противные и жестокие.

— Несколько раз чуть не убили. Я не намерена подставлять руки бешеным псам, которые градом осыпают меня оскорблениями.

— Смело-смело. Мне следует хорошенько пораскинуть умом, и выяснить, чем же ты отличаешься от Джюель.

— А как же твоя ненависть? Собираешься тратить свой отдых на размышления о заклятых врагах?

Найджел стискивает челюсти и нервно посапывает носом, затем еле слышно стукает кончиком меча по засохшей и потрескавшейся от жары земле.