— Я сама войду, — говорю я.

— А если тебя убьют? — я даже верю, что он переживает: брови нахмурены, взгляд стойкий.

— А как же «я не буду тебя защищать»? М? Останься здесь, я справлюсь.

— Ты не знаешь этих покровителей, — Найджел указывает пальцем на здание позади меня. — Ты уже доверяешь им?

— Я доверяю им настолько, несколько это требуется, — отрезаю я.

В старом центре пахнет горелым, будто само небо подпекает его снаружи, запуская ядрёное тепло внутрь.

Я отлично помню, где все собираются, поэтому спешу подняться. Прежде чем открыть дверь и войти, я прислушиваюсь. Тишина. Жду ещё некоторое время, надеясь услышать хотя бы вдох, но ничего из этого не следует.

Внутри не оказывается никого. Столик залит вином, два бокала пустые, только рубиновая капля осталась на дне хрусталя. На большой тарелке лежат кости съеденной курицы. Если сейчас здесь никого нет, то определённо был недавно.

Я прохожу ближе к столу, прочищаю зелёный обветшалый диванчик. Ничего интересного здесь нет.

С окна виднеется сияние реки, обжигающее глаза. Найджел подбрасывает средние и крошечные камушки и наблюдает за тем, как лава их поглощает.

За спиной раздаётся стук каблуков и неприятный лязг меча. Я не оборачиваюсь. Лишнее движение повлечёт за собой беду в виде распластанного посреди зала тело.

— Что ты тут забыла? — спрашивает Хардин. Это не Владыка, Алисия или её семья, что уже оставляет меня в живых. Я поворачиваюсь к покровителю.

— Приветствую, Хардин.

— Какая вежливость, — протягивает покровитель. — Что-ты-тут-забыла?

— Мне нужна Яфа. Не тебя я ожидала здесь увидеть.

— А тебе не опасно являться сюда? Ещё и дружка своего привела. Не только тебя, но и его накажут. Эгоистка.

— Как обидно, — саркастично говорю я. — Не буду продолжать с тобой беседу, мне нужна Яфа. Ей я доверяю больше, чем… — я окидываю покровителя взглядом, — сброду без толики стиля.

Одетые на него шаровары ужасающие, а сандалии с носками смотрятся по-клоунски.

— Как обидно, — копирует меня Хардин и засовывает оружие обратно в ножны. — Я позову её.

Эти слова дались ему тяжело, как мне, если бы я извинялась перед Алисией. Меня передёргивает, а виски пульсируют от ненависти.

— Милдред, — весело возглашает Яфа, расправляя руки для объятий. Я неловко обнимаю её. — Говори кратко. Твоего приятеля могут заметить. Ещё обвинят в чём-то.

Яфа с Хардином точно не сговорились.

— Он так и будет стоять здесь? — намекаю на Хардина.

— Конечно. Он тоже с нами. Забыла? — смеётся Яфа.

— Ладно, — сдержанно выпаливаю я, покосившись на мужчину в невзрачном наряде. А мне всё так же хочется стошнить при виде него. — Я кое-что услышала от хранителей.

Я вкратце рассказываю ей, что слышала. Хардин внимательно и неотрывно смотрит на меня, будто хочет что-то уловить. Ложь?

— Чёрная сиротка? Почему чёрная? — размышляет вслух девушка-покровитель.

— Злая, мстительная, — предлагает Хардин, смотря на меня проницательным взглядом.

— Не нам это разгадывать, — заявляет Яфа. — Я немного разобралась в понятии о ключе.

— Моя мать жива, но даже вселенная отказывается принимать, что я не сирота.

— Тебе пора, — спешно говорит Яфа, вскакивая с подлокотника дивана.

— Постой. Как Грэм?

Она отводит глаза в сторону и громко сопит.

— Ты всё-таки полезла в темницу? — взрывается Хардин. — Как тебя не заметили? Скажи, что ты не ходила к нему повторно.

— Я была максимально скрытной. Даже Грэм не знает о том, что я была поблизости, когда его пытали, — голос девушки немного дрожит.

— Не делай больше этого, — призываю я. — Как бы ты ни хотела следить за его состоянием, тебе придётся бросить это дело. Грэма не убьют, но хотя бы ты не попадайся прицепом.

— Я знаю, что делаю. Если я сейчас здесь, значит, у меня отлично получается.

— Однажды всё может пойти наперекосяк, — вновь уговариваю я.

— Всё! Я поняла. Прекратите давить на меня. Я не успокоюсь, если не буду знать, какие зверские приказы отдал Флавиан, поэтому пошлю своего знакомого посыльного.

— Надеюсь, он тоже не попадётся, — я грустно улыбаюсь.

— Грэму… только хуже, — вдруг начинает Яфа. — Он… не похож на себя. Его волосы превратились в мокрые вороньи перья от пота и крови. Лицо изуродовано, едва успевает зажить. А всё тело, — покровитель останавливается, чтобы взять себя в руки, — в ожогах и страшных волдырях. Я застала тот момент, когда сторож ногами качал его застывшее тело.

Я проглатываю ядовитую наживку, которая не позволяет мне вымолвить ни единого слова.

— Ты не сказала мне, — негромко произносит Хардин. — Я даже не знал… Грэм не должен это терпеть ради какой-то девки!

— Он сделал это ради общего дела! «Оно того требует». Не нужно винить во всём Милдред.

— С чего он взял, что у неё получится? Почему он вообще уверен, что она и есть та самая, о которой хранители без умолку трещат? — из Хардина вырывается истерический смешок.

— Мы не должны сомневаться. Грэм не ошибается, — говорит Яфа так, словно знает его с детства.

— Ты слишком неуверенный, Хардин, — проговариваю я. — Поэтому пытаешься прикрыть свою слабость мерзкими словечками?

— Ты умереть захотела?!

Мужчина наполовину достаёт свой меч из ножен, прикреплённых на поясе: Яфа вовремя хватает его за плечо, останавливая. Она выглядит могущественной, удерживая статного покровителя на месте. За этими круглыми щеками, розовыми губами, и длинными шоколадно-закатными кудрями прячется покровитель неимоверной выдержки. Яфа только кажется милой добродушной девушкой, она — настоящая метель, сносящая преграды на своём пути: не только материальные, но и те, которые дышат.

— Кто здесь и хочет умереть, — процеживает она, — так это ты. Не расстраивай меня.

Яфа растягивается в улыбке и отпускает Хардина сразу, как его пыл гаснет.

— Хотите выпить? — предлагает она.

— К сожалению, мне пора, — говорю я.

— А-а-а, точно. Твой учитель у реки. Иди, он безумно заскучал. Скоро сами камни будут просить меня о помощи.

Я поспешно преодолеваю заброшенный центр.

Найджел облегчённо улыбается и забрасывает небольшой камень на другой берег реки. Он падает на дно ониксовой полупрозрачной лодки.

— Твоё «быстро» длится слишком долго. Вы там посиделки устроили что ли? А меня почему нельзя было позвать?

— Если бы я это сделала, наблюдала бы совершенно нежеланный поединок.

— Почему? Я приметил эту кудрявую гурию. Уверен, мы бы с ней начали не с драки, — он открыто ухмыляется.

— Она бы выбила тебя все передние зубы.

— Я и без зубов нашёл бы способ быть красавчиком, — весело говорит Гальтон.

Он оставляет меня в моей комнате. Как только я поднимаю одеяло и запускаю в него ноги, он снова входит без стука. Прошло около пяти минут: значит, что-то произошло. Не может же он просто так заявляться по двести раз за день.

Может. Это же Найджел.

— Если в баню ты не соглашаешься, пошли просто выпьем винишко. О, а люблю я его так же, как Омар Хайям.

Он плюхается на кровать и подпирает голову ладонью.

— Найджел, я… устала.

— Вот как раз снимешь напряжение. Я в этом специалист.

— Ты хочешь, чтобы я снова тратила силы на то, чтобы отмахнуться от тебя? Я не хочу видеть твоих друзей, пить с ними и с тобой. Не хочу, слышишь?

— Я о-очень разочарован, — шепчет покровитель. — Надеялся, что тебе это поможет привыкнуть к нашей сфере. Вдруг тебя выберет бирюза. В тебе может многое скрываться, — он звучит как подавленный ребенок, которому отказали купить все сладости мира.

— Ничего во мне не скрывается!

Я накидываю одеяло по самое горло и отворачиваюсь к стене. Оно начинает медленно сползать с меня. Стаскивает.

— Прекрати!

— Милдред Хейз, я дал себе клятву, что смогу вытащить тебя в общество и не дам погрязнуть в ночных мыслях о сфере Чёрного Оникса. Я ведь знаю — новости нехорошие. Всего лишь хочу тебя осчастливить.