Но даже дело — ничто против моей семьи.

— Не могу я сейчас из бизнеса бабло вынуть! — В таком отчаянии сказал он, что мне чуть жаль его не стало. — Вот реально — все туда залито. Через год — вдвойне отдам, Мих, только не сейчас! Хочешь — расписку оставлю, что вдвойне?

— Не хочу, — нахмурился я. — Хочу твой дом.

— Какой дом? — Опешил тот.

— Который ты сыну построил.

— Да ты что… — тот аж отшатнулся. — Это же мое… святое!

— Если б не я, не было бы у тебя святого, — напомнил я ему.

— Прав.

Тот глубоко задумался, но минуты через две медленно кивнул.

— Нет других вариантов. Дай мне неделю, я его продам…

— Не надо продавать. Отдавай целиком. Садись и пиши, — сказал я.

Перевезти тещу заняло еще два дня.

Она хотела перебрать весь свой хлам, но я слишком торопился и не стал ждать. Вызвал хороших людей, которые ей все упаковали, а в огромном трехэтажном доме в лучшем поселке сразу и распаковали.

— Тут у вас бассейн в подвале, сауна в доме и отдельно стоящая баня, балкон, терраса, спальни… Канализация, газ. Все, что нужно. Даже бильярдная, — я вручил ей ключи. — Детскую сделать не забудьте. Чтобы Алиса приезжала. И… мало ли.

— Сделаю, все сделаю! — Теща аж чуть не плакала. — Иди винись перед Ленкой, балбес. Ты хоть и дурак, а голова у тебя светлая!

Я и пошел.

— Все выполнид, государыня рыбка, — сказал ей, протягивая телефон с фотками того, как ее мать рыдает, стоя посреди просторного холла.

Лена листала их на моем телефоне туда-сюда и что-то такое у нее в глазах мелькало…

Неужели чувства какие-то? Может, слезы даже?

А? Пробудил?

Спокойно выдержал, как он сразу в телефоне перелистнула на фото задолго до дома.

Просмотрела все что у меня там заснято. Пусть листает. Всю глупость я давно вычистил. Не такой я человек, чтобы выгнать девку, а потом на нее пялиться в телефоне.

— Ты обещал Ваньке Диснейленд, — сказала Лена странно звонким голосом, будто плакать собралась. Но глаза не поднимала, так и гоняла туда-сюда фотку заката, признак моей дурной сентиментальности.

— Давно дело было. Ему уже и неинтересно давно.

— Всем интересно. И Алисе.

— Так международная обстановка какая, Лен? — Спросил я. — Как мы визу получим?

— Поняла, — она протянула мне телефон и развела руками. — Вот и все, Миш.

— Да твою мать! — Зарычал я. — Давай сюда заграны!

Это знакомство я собирался использовать только в самом крайнем случае. Но, кажется, вот он и наступил.

Я никогда не знала, что управлять мужчиной настолько приятно.

Нет, не проявлять власть. Мне всегда казалось, что это что-то немного стыдное, из жизни таких как… Наташа эта. Вертеть мужиком и пальчиком показывать.

Нет, совсем иначе это ощущалось. Я была словно средневековая королева, ради которой рыцари совершают подвиги. И это не стыдно и не позорно ни для нее, ни для рыцарей. Это доблесть и любовь.

Я даже немного гордилась тем, что пятнадцать лет назад выбрала мужчину, который оказался способен на такие жесты.

Глупые, отчаянные, невозможные. Все равно способен.

И так горько было, как он все просрал ради каких-то баб.

Как же горько, что все это теперь — не для меня.

И даже все деньги мира не заменят мне моего мужа, который был для меня любовью и мечтой. Жаль, что Мише этого не понять.

Я почти плакала, глядя на фото дома, который он подарил моей маме. Красивого дома ее мечты. Я-то маму знала. Поехала к ней и вместе с ней плакала, глядя на альпийскую горку во дворе.

Диснейленд я придумала для детей. Пусть у них от папы останутся вот такие счастливые воспоминания.

Я понятия не имела, чем кончится наша игра. Однажды Миша устанет от нее и отпустит меня — это я знала точно.

Но он взял меня с собой. Мы полетели в Диснейленд все вчетвером!

В холле гостиницы я остановилась и сказала:

— Ты же понимаешь, Миш…

— Два номера, — сказал он регистратору. — Понимаю, — сказал мне. — Поэтому мы с Ваней ночуем в одном номере, а ты с Алисой в другом. Хочешь — и Алису заберу, будет спать на диванчике.

— Не надо… — растерянно сказала я. — Поняла.

В парк мы отправились на следующий же день.

Кареты с белоснежными лошадями! Лимузины! Поезда! Воздушный шар!

Принцессы, бегающие по парку!

Ух!

Я словно вернулась в собственное детство.

Ванька вырос, говорил он. Ха! Да я сама не выросла! Я визжала на аттракционах как девчонка и цеплялась за Алиску, которая снисходительно глядела на меня. Вон, мама, какая затейница. Но тут же визжала сама.

У Ваньки горели глаза.

Миша купил всем мороженого и яблок в карамели, мы прокатились еще на парочке аттракционов и пошли обедать.

Маленький ресторанчик в тихой части парка был заполнен наполовину, места еще оставались. Девчонка на роликах подкатила к нам, мы еще даже сесть не успели. Протянула меню. Дети принялись рассаживаться, Миша сел с ними, а я осталась стоять. Они все посмотрели на меня.

— Я не буду с тобой есть за одним столом, — сказала я.

Воцарилась напряженная тишина.

— В смысле? — С угрозой спросил Миша.

— В прямом, — парировала я. — С человеком, который так со мной себя вел, я не буду есть за одним столом. Или отсаживайся, или отсяду я.

Он буравил меня взглядом минуты три, не меньше.

Но потом молча встал и пересел за соседний стол.

Настроение на остаток дня у всех немного подпортилось, особенно когда я настояла, что представление с мыльными пузырями мы будем смотреть только если Миша отсядет на другой ряд. Сжав зубы, он пересел. Сын посмотрел на меня с уважением, а дочь — со слезами на глазах.

Ужинали мы в хорошем ресторане при отеле.

Тоже за двумя разными столиками.

Миша ел молча, только желваки играли на скулах.

Спать пошли рано, разошлись по номерам, но через полчаса я услышала скрип двери и открыла дверь номера. Миша возился с ручкой двери.

— Куда ты собрался? — Спросила я вполголоса.

— В бар схожу выпить, — буркнул он.

— И снимешь шлюху?

Он выпрямился, глядя на меня.

— Ты совсем долбанулась? — Спросил он жестко. — Как ты обо мне думаешь?

— Как ты того заслуживаешь, — парировала я. — Неизвестно сколько наших поездок ты пропустил не потому что у тебя были дела, а потому что уезжал к своим… девкам!

Он опустил голову и я почувствовала горечь от того, что угадала.

— Хорошо, — Миша вернулся в номер и хлопнул дверью.

Я победила, но победа была горька.

На второй день в парке Миша уже сразу ходил хмурой тучей. Но исправно покупал мороженое и все, что дети хотели — браслеты, футболки, сувениры, кепки. Обедали мы снова за разными столами, и Миша уже сам отсел от нас. Победа, победа… Как же она страшно выглядит.

На выходе из парка нас поймал фотограф.

— Давайте сниматься! Хорошая семья! — Говорил он по-русски, опознав в нас русскоязычных.

Миша сгреб меня на плечи, но я вывернулась и заявила:

— Мы снимаемся без тебя. Отойди!

— Лена! — Рявкнул он. — Давай без шуток! Это память на всю жизнь!

— Вот именно! — Заорала я. — Не хочу всю жизнь о тебе помнить! Ты предал нашу семью! Ты недостоин!

— Быстро подошла сюда! — Он сгреб меня за плечи, зафиксировал и скомандовал. — Фоткай!

Я вырвалась через мгновение после щелчка камеры.

— Все, — сказала я ледяным тоном. — Это было твое последнее выступление. Дети. Мы улетаем домой.

— На какие день… — заорал Миша и осекся.

Деньги у меня теперь были.

Я ухватила детей за руки и потащила их к стоянке такси.

— Истеричка! — Крикнул мне Миша вслед.

— Мам, ты серьезно? — Спросил Ваня.

— Более чем, — буркнула я.

— Но мы еще не покатались на всех аттракционах… — заныла Алиса.

— Боже мой…

— Серьезно, мам. Нас за что наказываешь? — Спросил Ваня.

— И ты на его стороне? — Вызверилась я. — Собирай вещи!