Хотел защитить детей, а сам себе выстроил стену.
Мог бы прямо сейчас ее вернуть, через плечо и в пещеру без лишних слов.
И притащил бы, если бы не этот козел, у которого руки видимо лишние.
И не охрана.
Она моя! Самая красивая, самая главная моя самка. Никто не смеет больше ее касаться!
Этот урод еще пожалеет, что посмел дотронуться до моей женщины.
И дочка… отражение моей Ленки, самое ценное, что у меня есть, моя принцесса — теперь где-то далеко. А я скучаю по ней, как дьявол. Никогда не знал, что существует такая любовь, пока не взял малышку на руки в роддоме. Ленка настояла, чтобы я был на родах. Я до последнего считал, что это бабская придурь, намеревался ей еще объяснить это как следует…
Пока мне не выдали конверт с мелким противным существом, которое оказалось самой прекрасной принцессой в мире. Вот как лапками своими засучила — так я и пропал.
— Заюш, ну мне скуууууучно… — заныла опять эта мокрощелка.
Я резко повернулся к блондинистой кукле, сграбастал ее за овердохрена денег нарощенные волосы и намотал их на кулак, разворачивая ее рожей к себе.
— Я. Буду. Делать. Что. Захочу. — Отчеканил я ей в лицо. — И сколько захочу. А ты будешь сидеть молча, пока я занят! Если будет непонятно — отхожу тебя настоящим ремнем, а не этими игрушками. Ты еще не расплатилась за свою тупость! Поверь мне, это тебе тоже не понравится!
— Заааааай… — захныкала она, и я выпустил ее так резко, что она чуть не ударилась виском о дверцу.
— Еще раз голос подашь не вовремя — выкину прямо на дороге и поползешь в свой Мухосранск как есть. То-то дальнобои обрадуются твоим трусам из «Агент Провокатор»!
— Я поняла… — пропищала она.
А я проводил взглядом уезжающую машину, увозящую мою жену и как следует запомнил ее номер.
Слезы
— Завязывала бы ты, подруга! — Заявила Маринка, приехав ко мне в ответ на мои смс: «SOS, SOS! Миша встретился с Димой!»
Она взяла со стола уже наполовину пустую бутылку вина и демонстративно вылила ее в раковину. Открыла мусорное ведро и увидела там уже одну пустую.
Она посмотрела на меня с упреком. Я в ответ только пожала плечами. Зато я уже уложила Алису. А в каком я состоянии, когда ребенок меня не видит — уже неважно. У меня сегодня стресс.
— Я тебе серьезно говорю, — качнула она головой. Даже пофигу, что твой Мишенька про это пронюхает и в суде тебе конец. Мне тебя саму жаль. Тебя некому вытаскивать, Лен, у меня своя семья есть, а с алкоголиками нужно всю жизнь положить.
— Хватит меня отчитывать! — Резко ответила я, встала со стула и достала из холодильника еще одну бутылку. — Я взрослая женщина. Я головой двинусь, если не смогу расслабиться! Ты бы видела Мишино лицо сегодня!
— Что у него с лицом?
Маринка так же деловито подошла, отобрала у меня бутылку, открыла окно и выкинула ее на улицу. У меня аж глаза распахнулись.
Снизу донесся звон.
— А если бы там кто-то шел?! Ты вообще больная? Ты могла человека убить!
— Зато ты не убьешь себя, — она села на стул, закинула ногу на ногу и кивнула. — Продолжай. Так что у него с лицом?
— Такое… — я поежилась. — Такое выражение, как будто у него все нервы вынули и на раскаленный барабан намотали. Вроде и бешенство, а вроде и боль такая, какую люди не выносят.
— А Дима твой что?
— Да Дима чего… — я отмахнулась. — Он охранника позвал и за него спрятался, когда Мишка на него попер. Он же у меня безбашенный. Помнишь, я рассказывала, когда Алиска на велосипеде в шесть лет влетела в свору диких собак? Вот он с таким же лицом на них шел, просто по пути какое-то деревце выломав. Потом говорил, что за своих детей и голыми руками бы всех передушил.
— Ты хорошо эти слова запомнила? — Поинтересовалась Маринка.
— Да… — ошарашенно сказала я. — А что?
— А то, что мне не нравится выражение твоего лица. Знай, что сворой собак для него при разводе будешь ты. И он так же попрет на тебя и тебя придушит. Ясно?
— Ты сегодня злая…
— Еще бы я не была злая, когда моя мягкая, разумная подруга превращается в истеричную алкоголичку прямо у меня на глазах!
— Марин, так ведь не просто так! У меня причина есть!
— У всех есть! — Отрезала она. — Но не все скатываются, Лен. Бери себя в руки. У тебя впереди тяжелый путь. А мне SOS пиши, только если реально беда, а не для того, чтобы вместе выпить и восхититься твоим бывшим мужем.
— Он пока не бывший… — не знаю, зачем я это сказала.
— Это меня и пугает. Я тебя очень люблю, Лен, но с тобой нельзя нянчится, я смотрю. Поэтому становись сильной, пока не поздно.
И она чмокнула меня в щеку на прощание и ушла.
А я осталась одна.
Диме еще когда Алиску укладывала написала, что иду спать и поблагодарила за помощь. Он ответил «Спокойной ночи» и все. Видимо, увидев Мишу, всерьез начал пересматривать свои планы.
Марина отчитала меня и ушла, не оставив даже вина.
Другие мои подруги были скорее приятельницами, с которыми можно устроить детский день рождения или сходить вместе в СПА, но никак не пожаловаться на измену мужа.
Сын предпочел остаться с отцом.
Дочь была еще слишком мала, чтобы понять мои беды.
Родителям было просто страшно звонить. У них я бы первая оказалась виновата. Мама-папа у меня старой формации — они считают, что если муж изменяет, то вина в этом жены. Это ее задача — хранить семейный очаг. Мне еще и влетит за то, что ушла.
Я дошла до дивана в большой комнате и просто упала лицом в подушку.
Я сильная. Я справлюсь. Да, Миша, единственный человек, который всегда был рядом, всегда спасал меня от всех бед на свете, утешал и любил.
А теперь он стал мне врагом.
Пережить это сложнее всего.
Он как будто умер.
Лучше бы он умер.
Не знаю, сколько я плакала, заглушая громкие рыдания подушкой.
Завтра мне отвозить с утра Алису в школу, а я рыдаю. Завтра мне знакомиться с новой работой, а я рыдаю. Завтра мне идти в суд и выяснять, что делать, а я рыдаю, как дура.
Потому что мир оказался не тем безопасным и добрым местом, каким был всю мою жизнь.
Потому что любовь всей моей жизни оказалась обманкой.
Из меня как будто вынули хребет и теперь как-то надо жить без него.
И даже вина не выпить…
Сначала я подумала, что стук мне послышался. Бросила взгляд на часы — три ночи. Кто может стучать в дверь в три ночи? Было бы что-то важное — позвонили бы.
Но стук повторился.
Я на цыпочках подкралась к двери, осторожно заглянула в глазок…
И распахнула ее.
Розы
Стоящий за дверью на коленях мой муж чуть не свалился мне под ноги. Он едва держался одной рукой за стену и был ошеломляюще, чудовищно пьян. Просто в хлам.
Но он стоял на коленях, и в руках у него был огромный букет моих любимых чайных роз.
Едва ворочая языком, Миша проговорил:
— Леночка! Солнышко мое! Прости! Вернись! Я тебя умоляю! Без тебя мне жизни нет! Все, что хочешь для тебя сделаю!
Я смотрела на него секунду или две, а потом брезгливо отодвинула край коврика, заехавший за порог, пальцами ноги и захлопнула дверь.
Привалилась к ней спиной.
И почувствовала содрогание — он снова колотил в дверь. Сквозь железную коробку были слышны невнятные возгласы: «Ленка! Да люблю я тебя! Дура! Одну тебя! Что хочешь! Ленка! Смотри! На коленях ползаю!»
Я поднялась на цыпочки снова и посмотрела в глазок.
Он и правда ползал на коленях.
Мой гордый, всегда немного высокомерный Миша, который даже когда ухаживал за мной так не делал… Он всегда был безупречно одет и чуть-чуть холоден. Только однажды он проявил сильные эмоции. Когда родился Ванечка. Он плакал и стеснялся этого, вытирая слезы.
А все остальное — наша женитьба, известие о беременности, даже смерть своего отца он перенес без единой слезинки как настоящий мужчина.
Что же он делает сейчас!
И вот что меня поразило — он продолжал стучать в дверь, не звонил в звонок. Словно… боялся разбудить Алису? Неужели он об этом думал даже такой пьяный?
